Любовь в никогдабре - Диана Рымарь
А я открыла рот, да так и не произнесла ни слова. Алексей просто так ни с того ни с сего притащил животное в машину?! Зачем? Его кто-то по голове стукнул? Что на него нашло?
Но, признаться честно, Кузьма оказался просто великолепным представителем семейства кошачьих. Голова и нос коричневые, а усы — белые, как и подушечки на щеках, откуда они росли. Необычное сочетание! Непокорный взгляд его зеленых глаз очаровал меня сразу. Я бы сказала, что это была любовь с первого взгляда.
Пусть в тот момент он выглядел жалко: мокрый, дрожащий; когда-то густая длинная шерсть вся в колтунах; грудка, явно белая в лучшие дни, посерела и потускнела. Впавшее брюхо намекало: на улице бедняга провел достаточно много времени и, похоже, давно нормально не ел. И тут до меня дошло — он назвал кота Кузьмой, значит, знал. Да и выглядел кот домашним.
— А-а-а, так это твой? — уточнила я. — Потерялся, что ли? Вообще, странно, конечно, что ты кота дома держал, ты же зимородок. Да и далековато от твоей деревни…
— С чего ты взяла, что это мой? — поднял бровь иннифер, продолжая всё это время удерживать Кузьму.
— Ну как же… Ты же… Имя его знаешь?
— Да нет, это я просто на него посмотрел и сразу понял: Кузьма собственной персоной, — выдал иннифер и… смутился?! — Мне твоя помощь нужна. Пересядь назад, пожалуйста.
Я быстро выскочила из машины и пересела на заднее сиденье.
— Что делать? — уточнила я, потому что решительно не понимала, что Алексею от меня нужно.
— Ты, пожалуйста, не пугайся и не ори, коту и без тебя страшно, — вдруг произнес он.
«Э-э-э, ну конечно, такая фраза сразу успокоит любого…» Но додумать эту мысль не успела.
Алексей уложил кота на бок и сказал:
— Придержи за передние лапы.
Слава богу, кот не сопротивлялся. Может, истратил все силы в попытке не даться в руки Алексею, а может, понял, что ему хотят помочь.
Кузьма посмотрел на меня и, видимо, не узрев врага, спокойно позволил держать его за лапы. «Вот бедненький, как дрожит!» Мне стало так жаль замерзшего и голодного котейку, что в глазах появилась влага, и я всхлипнула.
Алексей покосился на меня, но никак не прокомментировал. А потом вдруг поднес ладони к туловищу животного. И тут они… засветились.
Я тихо ойкнула, а иннифер продолжил водить ладонями взад и вперед.
— Согреть его хочу и просушить, сама видишь, как дрожит. Не пугайся, тебе ничего не угрожает.
Я кивнула. «Огонь животворящий…» — пронеслась в голове встреченная когда-то фраза.
Вскоре Алексей перевернул Кузьму на другой бок и просушил и его.
— Ты сможешь остаться сзади, чтобы ему было спокойно? — поднял на меня взгляд Алексей.
— Да, конечно! А… — И я замялась.
— Говори уж, — усмехнулся иннифер.
— Ты собираешься оставить его у себя? — спросила я почти шепотом.
Лицо Алексея перекосило, он задумался. Через минуту прокашлялся и сказал:
— Валерия, ты правильно заметила, я — зимородок. Какие коты в доме зимородка?
— А зачем же ты его притащил?
— Ясно же — домашний… На улице он умрет, и так уже истощен, вымотан… Отдадим в хорошие руки.
Заметив, как я расстроилась, вздохнул и добавил:
— Ладно… Возьмем его к себе на время, только чтобы ты его вы́ходила. И он будет жить в доме. Никакой улицы, где могут летать мои собратья!
Я улыбнулась от уха до уха и захлопала в ладоши.
— Спасибо, спасибо!
И… силой воли подавила порыв обнять Алексея. Обожгусь — это раз, и вот еще — иннифера обнимать, я помню, как он смотрел на то, как я маму обнимала, — словно родину продавала. Будь его воля, он бы и сам меня огнем отбросил, лишь бы никто его не трогал.
***Кузьма пригрелся, свернулся клубком и дремал. А я гладила его, периодически смотрела на затылок Алексея и никак не могла понять, почему он кота спас. Что-то мне подсказывало, что он и сам не знал.
Кузьма же даже не его… Нет, я-то совсем не против, что спас, я очень даже за! А он мало того, что спас, так вообще не посмотрел на то, что котейка испачкал и пиджачок, и машину… Но ведь иннифер и сострадание — вещи несовместимые. Так мне, по крайней мере, казалось до этого.
Из головы всё никак не шли слова мамы: «Просто так такие поступки людьми, у которых вместо сердца компьютер, не совершаются».
Может, не такой уж и компьютер у него вместо сердца? Может, действительно дело в воспитании? Конечно, иннифер не хотел ни семьи, ни детей, ни вообще каких бы то ни было близких отношений и проявлений чувств. Оно и правда — как можно хотеть того, чего у тебя никогда в жизни не было? Были деньги и статус — вот их и ценит. Алексей же не понимает, что семья и любовь — это сила, а не слабость.
Возможно, ему просто нужно это показать?
И вдруг в голове раздался детский смех, а следом всплыла картинка: мне лет шесть, я лежу в постели, накрытая разноцветным лоскутным одеялом, а рядом на стуле сидит бабушка. Она закрывает книгу «Сказки народов мира» и говорит: «И стали они жить в любви да согласии. Запомни, Лерочка, любовь — это твоя сила». А я киваю, делая вид, что поняла, хотя на самом деле смысл той фразы остался для меня загадкой, и спрашиваю: «Бабушка, а завтра тоже сказку почитаешь?» Та улыбается, поправляет одеяло, наклоняется, целует в щеку и отвечает: «Конечно, сразу после того, как стишок на ночь повторим!»
Я ахнула и прикрыла рот ладонью.
— Алексей, я, кажется, вспомнила…
Глава 47. Сказки на ночь
