Даниэла Стил - Сестры

Энни в это время думала о судьбе слепых женщин.

— Меня тревожит то же самое, — призналась она.

— Какая жалость, что я не традиционной ориентации, — шепнул он.

— Да уж. Но может быть, ты еще излечишься?

— От чего? — ошеломленно спросил он.

— Перестанешь быть геем.

— Ты это серьезно? — Их дружба была готова оборваться.

— Нет, — сказала она, и он рассмеялся.

— Ты мне нравишься, Энни.

— Ты мне тоже нравишься, Бакстер.

Они оба говорили искренне, и это было здорово. Казалось чудом, что они нашли друг друга в кафетерии и сели за один столик. Два слепых художника в море людей. В школе было восемь сотен взрослых. Имелось, конечно, и молодежное отделение, но взрослых было гораздо больше. Школа считалась одним из самых лучших учебных заведений для слепых во всем мире. Они вдруг почувствовали, как им повезло, что они попали сюда, хотя совсем недавно это казалось обоим своего рода наказанием.

— Значит, будем друзьями? — спросил Бакстер, прежде чем отправиться после занятий домой. Ее путь был короче, и добраться до дома ей проще, чем ему. Его путешествие домой казалось Энни настоящей одиссеей.

— Навсегда, — пообещала она, и друзья пожали друг другу руки, пожелав благополучно добраться до дома.

— Попытайся больше не падать на землю, выходя из такси. Это плохо отражается на репутации школы. По дороге в школу это еще терпимо, но когда идешь из школы, следует, по крайней мере, сделать вид, что ты знаешь, что делаешь.

Энни снова рассмеялась, и он ушел.

В главном вестибюле находились поводыри, помогавшие новым учащимся найти выход из здания и воспользоваться транспортом снаружи. Энни объяснила одному из них, что ей требуется такси, и он сказал, что вернется за ней, как только поймает машину. Она осталась ждать в вестибюле, снова почувствовав себя потерянной, как вдруг кто-то заговорил с ней тихим приятным голосом:

— Мисс Адамс?

— Да, — чуть помедлив, ответила она, неожиданно оробев.

— Я Брэд Паркер. Просто хотел поздороваться и поприветствовать вас в стенах этой школы. Как прошел первый день?

Энни не знала, следует ли ей говорить ему правду. Его голос был взрослым в отличие от голоса Бакстера, который звучал как у парнишки моложе, чем он был на самом деле.

— Хорошо, — только и произнесла она.

— Я слышал, что с вами случилась маленькая неприятность у входа в школу. Мы должны заставить городские власти сделать что-то с этим бордюрным камнем на обочине тротуара. Там то и дело возникают проблемы. — Когда он сказал это, она почувствовала себя не такой уж безнадежной дурочкой, шлепнувшейся ни с того ни с сего, тем более, что это было сказано по-доброму, пусть даже на самом деле все обстояло несколько по-другому. — С вами все в порядке?

— Со мной все в порядке. Спасибо большое.

— Вы без труда нашли свой класс?

— Да, — улыбнувшись, ответила Энни. Она не сказала, что ее занесло на урок о презервативах. Для этого она недостаточно хорошо знала Паркера.

— Насколько мне известно, вы бегло говорите по-итальянски и жили во Флоренции, — сказал он. Похоже, он знал о ней все, и это ее очень удивило.

— Откуда вы знаете?

— Все это записано в вашем формуляре, а я их все прочитываю. Меня это заинтересовало, потому что я подолгу жил в Риме. Когда я был ребенком, мой дедушка был там американским послом. Летом мы обычно навещали его.

Поскольку он знал о ней так много и был даже осведомлен о том, что она упала возле школы, она решилась задать ему один вопрос:

— Вы слепой?

— Нет. Я зрячий. Но мои родители были слепыми. Я построил эту школу в память о них на деньги, завещанные ими для этой цели. Они погибли в авиакатастрофе, когда я учился в колледже. Со времени основания этой школы мы значительно расширились. Мы существуем всего шестнадцать лет. Надеюсь, вам здесь понравится, а если потребуется, чтобы я что-то сделал для вас, пока вы у нас учитесь, дайте мне знать.

— Спасибо, — сдержанно поблагодарила Энни, не осмелившись назвать его по имени. Она понятия не имела, сколько ему лет, но так как он был основателем школы, она предполагала, что он не очень молод. И голос его звучал по-мужски, а не по-мальчишески, как у Бакстера. Она не могла с ним шутить, не желая показаться бесцеремонной.

Пока они разговаривали, за ней вернулся поводырь, который помог Энни сесть в такси. Она поблагодарила его и назвала водителю адрес. Как и обещала, она позвонила в офис Сабрине, чтобы сказать, что едет домой.

— Как все прошло? — с тревогой в голосе спросила Сабрина. Она целый день беспокоилась об Энни.

— Неплохо, — сказала Энни, потом, улыбнувшись, добавила: — Ладно… было довольно хорошо.

— Рада слышать, — с облегчением вздохнула Сабрина. — Я чувствовала себя так, будто отправила своего единственного ребенка в лагерь. Целый день нервничала. Боялась, что тебе там не понравится или кто-нибудь расстроит тебя. Что ты изучала?

— Презервативы, — сказала Энни и рассмеялась.

— Прости, не расслышала?

— По правде говоря, я забрела не в тот класс, после того как упала на обочине тротуара перед школой. Мы начали изучать шрифт Брайля.

— Расскажешь мне все подробно, когда я вернусь домой. Буду дома примерно через час.

Энни ушла из школы в начале шестого. Занятия проводились с восьми до пяти ежедневно, пять дней в неделю в течение шести месяцев. Это был интенсивный курс обучения.

Когда Энни вернулась домой, Кэнди все еще упаковывала вещи для поездки в Милан, и чемоданы стояли по всей ее комнате. Она уезжала на три недели, но после того как Сабрина утром отчитала ее, ограничила пространство для сборов своей комнатой, так чтобы Энни, войдя в дом, не упала, наткнувшись на чемоданы. И тут Кэнди увидела, что джинсы Энни продраны на коленях и намокли от крови.

— Что с тобой случилось? — с сочувствием спросила Кэнди.

— Ты о чем?

— Твои колени.

— Ах, это? Упала.

— С тобой все в порядке?

— Да, все в порядке.

— Как тебе школа?

— Сносно, — сказала Энни, потом, улыбнувшись, словно девчонка, добавила: — Откровенно говоря, было почти неплохо.

— Почти неплохо? — рассмеялась Кэнди. — Ты познакомилась с какими-нибудь парнями?

— Да. С одним парнем из моего класса, который по профессии дизайнер-график. Учился в Йельском университете. Он гей. А еще с директором школы, которому, наверное, около сотни лет. Вообще-то я пошла в школу не для того, чтобы знакомиться с парнями.

— Это еще не значит, что ты не сможешь их встретить, пока там учишься.

— Ты права.

Кэнди была довольна тем, как у сестры прошел первый день, и радовалась, что с ней ничего плохого не произошло. Все они решили, что первый день прошел вполне приемлемо. На следующее утро позвонила Тэмми, чтобы узнать, как дела, и после разговора у нее тоже отлегло от сердца. Сабрина поинтересовалась, удалось ли Тэмми решить ее проблемы.