Пенелопа Дуглас - До тебя (ЛП)
Это оказалось сложнее, чем я думал.
Доверь ей все, особенно свое сердце.
– Мой отец. – Я тихо, глубоко вздохнул. – Он сделал это со мной. И с моим братом.
Ее глаза расширились от удивления, а рот слегка приоткрылся.
Тэйт не знала, что у меня есть брат. Только если отец ей не рассказал, но Джеймс никогда не делился тем, что не считал обязательным.
– В тот год, перед девятым классом, я с нетерпением ждал каникул, чтобы провести лето с тобой, но, как тебе известно, откуда ни возьмись, объявился отец и захотел со мной встретиться. Я поехал к нему. Мы не виделись больше десяти лет, мне хотелось узнать, какой он.
Она присела на кровать, внимательно слушая.
– Когда я туда приехал, то выяснил, что у отца есть еще один сын. Ребенок от другой женщины. Его зовут Джексон, он примерно на год младше меня.
Мне вспомнился двенадцатилетний тощий Джекс с грязным лицом и темными волосами, тогда еще короткими.
– Продолжай, – прошептала Тэйт.
Я наконец-то смог свободно вздохнуть. И рассказал ей всю проклятую историю.
О том, как отец использовал нас, заставляя зарабатывать деньги продажей наркотиков, грабежом домов, доставкой всякой хрени.
О том, как он бил Джекса, затем начал бить меня, когда я отказался выполнять для него грязную работу.
О том, как над нами издевались ничтожества, слонявшиеся по его дому. Показал ей шрамы, оставленные пряжкой отцовского ремня.
Я также рассказал Тэйт, до какой степени отец нас ненавидел, как моя мать бросила нас, как я бросил Джекса, оставил его там, когда он отказался сбежать со мной.
Глаза Тэйт покраснели, наполнились слезами, которые она старалась сдержать.
Я излил все гнусности, занимавшие мои мысли, весь вздор, очернявший сердце. Мне хотелось утереть слезы, пролитые ею из-за меня.
Она всегда переживала. Она всегда любила меня.
Я обращался с ней отвратительно в течение трех лет, но Тэйт все равно плакала обо мне.
Глядя на ее опечаленное лицо, почувствовал, как горло сдавило до боли. Я понимал – она имела полное право не простить меня.
Но знал, что простит.
Может, именно этот аспект любви я упустил.
Нельзя сдержать любовь или отгородиться от нее, если она заслужена. Ее невозможно контролировать подобным образом.
Завершив свой мерзкий рассказ, просто сидел рядом с Тэйт, ожидая ее ответных слов. Я не мог понять, что творилось у нее в голове, однако она позволила мне выговориться, выслушала.
– С тех пор ты виделся со своим папой? – наконец спросила Тэйт.
Папой.Такое чужеродное слово. Я называл его отцом, имея в виду лишь то, что двадцатидвухлетний мужчина соблазнил семнадцатилетнюю девушку, результатом чего стало мое появление на свет.
– Видел его сегодня, – ответил я. – Я встречаюсь с ним каждые выходные.
Чистая правда. Хотя технически свой последний визит я не завершил.
– Что? – Ее голубые глаза округлились. – Почему?
– Потому что жизнь – стерва, вот почему. – Я горько хохотнул.
После драки на прошлой неделе, судья принял решение, что я выполнил свои обязательства, и освободил меня от ответственности с сегодняшнего дня. Утром видел отца издалека, только вряд ли это наша последняя встреча. Я был в этом уверен.
Тэйт посмотрела на меня, впитывая все мои слова. Я рассказал о своем проблемном периоде после ее отъезда во Францию, как скучал по ней, как приемный отец ударил Джекса, и о своей сделке с судьей.
Поднявшись, отошел обратно к балкону, оставив Тэйт одну, чтобы она переварила полученную информацию.
– Значит, туда ты уезжаешь на выходные. В тюрьму Стейтвилл в Крест Хилл.
Крест Хилл?
Похоже, Тэйт нашла не только фотографии. Мать попросила сохранять чеки за мотели и бензин для налоговых отчетов. Эта хрень валялась по всей комнате.
– Да, каждую субботу, – ответил, кивнув. – Хотя сегодня был мой последний визит.
– Где твой брат сейчас?
В безопасности.
– В Уэстоне. Цел и невредим, в хорошей семье. Я навещаю его по воскресеньям. Но мы с мамой пытаемся добиться, чтобы штат разрешил ему переехать к нам. Она в завязке. Джексу почти семнадцать, так что он уже не ребенок.
Я хотел, чтобы Джекс познакомился с Тэйт, и если мать добьется успеха с адвокатом, тогда мой брат совсем скоро переедет к нам.
Она встала с кровати и подошла ко мне.
– Почему ты сразу мне все не рассказал? – спросила Тэйт. – Я бы тебя поддержала.
Как же я жалю, что не позволил тебе.
С данным вопросом мне до сих пор было тяжело. От мысли, что Тэйт оказала бы мне поддержку… или хотя бы попыталась… комната уменьшилась в десять раз.
Маленькие шажки, детка.
Я провел пальцами по волосам, облокотился на ограду.
– Когда я добрался домой, то в первую очередь подумал о тебе. Ну, кроме размышлений о том, как помочь Джексу, – пояснил я. – Мне нужно было тебя увидеть. Мама могла валить ко всем чертям. Я хотел только тебя. Я тебя любил, – последнюю фразу произнес шепотом.
В животе все завязалось в тугой узел от сожаления. Сжал кулаки, мысленно возвращаясь в тот день, когда сам все изменил.
– Я пошел к вам домой, но твоя бабушка сказала, что ты ушла. Она уговаривала меня остаться. Думаю, она заметила мой странный вид. Но я все равно убежал искать тебя. Спустя какое-то время прибрел к пруду в парке. – Я наконец-то посмотрел на Тэйт. – И ты была там… со своим отцом и моей матерью, играя в маленькую семью.
Мне было понятно замешательство в ее взгляде. Даже сейчас осознавал, что тогда всего лишь произошла череда печальных событий, которые я принял слишком близко к сердцу. Я был не прав.
– Джаред… – начала она, но я ее остановил.
– Тэйт, ты не сделала ничего плохого. Позже я это осознал. Но постарайся понять, что творилось у меня в голове в тот момент. Я прошел через ад. Я ослаб, у меня все болело от побоев. Я был голоден. Меня предали люди, на которых я рассчитывал. Мама, которая не помогла, когда я в ней нуждался; отец, который издевался надо мной и моим беспомощным братом. – Я глубоко вздохнул. – А потом я увидел тебя с нашими родителями, вы выглядели словно счастливая, идеальная семья. Пока мы с Джексоном терпели боль, надеясь хотя бы день пережить, ты видела мать, которой у меня никогда не было. Твой папа водил тебя на пикники, покупал мороженное, в то время как мой избивал меня. Я чувствовал, что никому не нужен, что все продолжали жить без меня. Всем было наплевать.
В тот день и предшествующие несколько недель произошло слишком многое, чересчур быстро, и внезапно я стал другим.
