Ведрана Рудан - Любовь с последнего взгляда
Я все еще в ванной. Из зеркала на меня смотрит странная женщина. Левая сторона ее нижней губы отекла. Как я смогу сосать такими губами? Ох! В глазах стоят слезы. Меня терзает жалость к самой себе. Что у меня за несчастная такая судьба?! Я смотрю на отекшую губу, которая свисает в сторону. В чем, собственно, трагедия? Отек пройдет, рана заживет, зубы целы, рака у меня нет, строим дом, ребенок здоров — так все выглядит со стороны. Самая большая моя проблема в том, что я не умею на все посмотреть с другой точки зрения. Меня убивает депрессия. Самая страшная депрессия бывает у нас, людей, у которых есть обе руки, обе ноги и нет рака. Отвратительное чувство. Иногда, бывало, я сижу на кухне и пялюсь через закрытую стеклянную балконную дверь на женские головы в окнах соседнего дома, а тут подойдет ко мне Эка, обнимет за плечи и понюхает мои волосы. Ммммм. Я чувствовала себя прочитанной книгой. Ребенок восьми лет сильнее и старше меня. Сейчас я плачу в ванной и боюсь, что у меня отечет и другая сторона рта. Я буду выглядеть как негритянка-альбинос с конъюнктивитом. Почему я постоянно чувствую себя виноватой? Вернувшись со стройки, я виноватым тоном говорю мужу, что рабочие еще не положили крышу. Или ору как сумасшедшая, что насрать я на все хотела, что я не прораб, что никто мне не платит за то, чтобы я стояла с кнутом над албанцами и боснийцами, легче всего обвинять меня, легче, гораздо легче, чем самому пойти на стройплощадку и переубивать там всех, и прораба, и албанцев, и боснийцев, и представителей интеллигенции… А муж тогда отвечает: это же была твоя идея, именно твоя идея, моя дорогая. Тебе пора научиться бороться. Жизнь это не только крики и слезы, но и решение проблем. Всегда, когда он так говорит, я начинаю рыдать еще сильнее, из распухших глаз льют ручьи слез. И тогда он гладит меня по голове, как умирающую раненую кошку или собаку. Успокойся, что ты нюни распускаешь, ты взрослая женщина, не разыгрывай из себя беспомощную девочку, делай что-нибудь, и твоя жизнь станет лучше. После этого мне хочется совсем исчезнуть, хочется, чтобы он вонзил большой нож в мою иссохшую грудь. Я вылезаю из ванны, вытираюсь, беру ночную прокладку, надеваю трусы, я нашла их в шкафчике, мажу тело лосьоном, чищу зубы, рана еще кровоточит, начинает щипать, я попала щеткой прямо в рану, выплевываю слюну, воду и кровь, мажу губы лабелой, чтобы быть в полной готовности. Ох! Я с трудом открываю губы, они стали еще толще. А что если это какая-то аллергия? А вдруг начнется отек горла, а вдруг я задохнусь с его хуем в горле? Я стану первой… Смеюсь. Хахаха! Про себя. Слюна стекает у меня по подбородку. Жидкость кораллового цвета. Он зовет меня. Ты готова? Он ждет в маленьком коридоре. Через тонкую дверь я слышу его дыхание. Сейчас, выхожу, говорю я громко. Переступаю ногами по его мокрой белой майке, я ее вытащила из корзины с грязным бельем. Потом вытираю майкой пол, на полу полно наших волос, бросаю майку в корзину, открываю дверь, выхожу в маленький коридор. Стою босиком на выложенном плиткой полу, в трусах, в двери нашей комнаты. Он лежит на кровати, накрытый пестрым покрывалом, которое выглядит так, будто сшито из множества лоскутков пестрых тканей. Окно комнаты открыто, занавески задернуты, они полотняные, по желтому фону рассыпаны синие изображения солнца, мы их в Вене купили, в «Икее». Иди ко мне, говорит муж, иди, любовь моя. Смотрю на него, я не приняла хелекс, ни одной таблетки, а надо бы две, сейчас я уже не могу вернуться в ванную, я даже не могу сказать «подожди чуть-чуть, мне надо выпить хелекс». А почему бы, собственно, мне и не вернуться? Это всего две секунды, на две секунды раньше, на две позже, какая разница? Я демонстративно поправляю прокладку между ногами, типа, криво легла, хотя такого быть не может, современные прокладки всегда так ловко ложатся, что с ними себя чувствуешь лучше, чем без них. Правда, мужчины этого не знают. Вожусь с ночной прокладкой и говорю: прости, один момент, прости. Делаю шаг назад, я снова в ванной.
Смотрю в зеркало, губы у меня становятся все больше и больше! Почему?! Глотаю два хелекса по ноль пять и один кларитин, чтобы не задохнуться, если это аллергия, я имею в виду то, что происходит с моими губами. Выпиваю стакан воды. И еще один. А потом еще один. Страшно хочется пить. Пью еще один стакан. Теперь хочется писать, сажусь, писаю. Смотрю, какого цвета моча. Темная моча — это рак, моя прозрачная, в унитазе вижу светло-желтую воду и немного крови, супер. Подтираюсь, подмываюсь, беру новую прокладку, старую заворачиваю в туалетную бумагу, бросаю в металлическое ведро для мусора, натягиваю трусы, беру бумажную салфетку, вытираю пол в ванной, пусть будет сухим и чистым. Бумажная салфетка остается грязно-коричневой, на ней полно волос, мы линяем, да, у нас линька, я бросаю в унитаз коричневый комок, разбрызгиваю по ванне доместос, смываю его горячей водой, вытаскиваю из умывальника пробку, в ней полно волос, беру в одну руку кусок туалетной бумаги, в другую пробку, бумагой собираю с пробки волосы, бросаю их в унитаз, бумажной салфеткой протираю зеркало до блеска… К расческе и не прикасаюсь, и с бигуди волосы не снимаю. А надо бы это сделать. Я бы занялась этим с огромным удовольствием, но не могу же я сказать мужу: послушай, подожди полчасика, мне нужно разделаться с этими волосами. Но с другой стороны, положа руку на сердце, почему два человека, которые живут вместе, не могут быть друг с другом искренними? Как было бы классно, если бы я могла выйти из ванной, войти в комнату, лечь рядом с мужем и сказать ему: старичок, мне сейчас хочется снять все волосы с бигуди и расчески, вот именно сейчас, в этот момент мне хочется заняться этим, и я пойду сейчас займусь этим. Иди, золотце мое, сказал бы муж. Есть ли на свете хоть один такой муж, который в состоянии понять жену, которая, оказавшись перед дилеммой — мужнин хуй или волосы на бигуди, — выбрала бы бигуди? Все-таки один бигуди я освобождаю от волос. Самый крупный, зеленый, на него я закручиваю челку. Его я привела в порядок. Выбрасываю волосы в унитаз, бигуди в проволочную корзиночку. Очищаю и розоватый бигуди, он самый маленький, на нем волос меньше всего. Мажу лицо кремом. А может, я его уже мазала? Да, оказывается, волосы у меня на затылке мокрые, сушу их фиолетовым феном. В зеркале вижу, как кривятся мои толстые губы. Это что, улыбка? Старушка, давай, давай старушка, давай, давай. Давай!!! И выхожу в коридор.
Иду по маленькому коридору, заглядываю в нашу комнату. Его нет. Чувствую запах кофе. Кофе??? Подхожу к двери в кухню. Он ждет, когда закипит вода. Не будет совать свой маленький хуй в мой окровавленный рот?! Господи помилуй, это какое-то недоразумение?! Он просто хочет выпить кофе, одеться и выйти на свежий воздух?! Почему он мне ничего об этом не говорит? Мужчины теперь тоже стесняются говорить, что думают?! Молчу. Мы молчим. Мой рот не хочет его хуя, его хуй не хочет моего рта! Почему мы молчим?!! Кто здесь кого ебет?! Почему я не спрашиваю его: эй, муж, кто здесь кого ебет?! Интересно, а он бы понял вопрос? Могут ли два человека провести жизнь вместе, трахаясь без слов? Какая это жизнь? Сколько она может длиться? До самой смерти? Я буду еще тридцать лет смотреть на хуй, который меня совершенно не интересует? Может быть, это я так приговорена к пожизненной каторге? Как звучит приговор? Как звучит формулировка преступления? Я такая одна? Почему об этом не говорится ни слова, если я не одна? Где книги на эту тему? Романы, статьи, исследования, материалы конгрессов, круглых столов?! Разве это не тема мирового значения?! Нет?!! А может быть, именно в этот момент миллионы женщин стоят в дверях своих спален и с ужасом смотрят на голые тела своих мужей?! И это не тема мирового значения?! Это не сюжет?! Женщины молчат. И я молчу. Молчу, смотрю, как он готовит кофе, и думаю: мне придется глотать его сперму, пока смерть не разлучит нас! Не очень приятное чувство. Вряд ли у человека полегчает на сердце, когда он осознает такое. Если я человек? Являюсь ли я существом, у которого есть право на выбор? Глотать или не глотать, пока смерть не разлучит нас?
