Путь к себе - Елена Купцова
— Еще бы? Новая Джина Лоллобриджида.
— Вот именно. У него с ней был убойный роман как раз накануне приезда сюда. Все только об этом и писали. Я не удержалась и спросила его об этом сегодня.
— А он?
— Только хмыкнул, рукой махнул. Вот так. — Виолетта повторила его жест. — Ничего интересного, говорит, Бог миловал.
— Да-а-а. — Цеца покачала головой. — Ну и что ты думаешь делать?
— А что мне остается? — Виолетта тряхнула полосами. — Буду наслаждаться моментом, как бабочка. А, там будь, что будет.
— Цеца! — закричали из ресторана. — Твой заказ готов.
— Я побежала, — встрепенулась Цеца. — Труба зовет.
— Я с тобой. Порисую, может, отвлекусь немного.
В дверях они столкнулись с Костой. Цеца проскочила у него под рукой и помчалась на кухню.
— А вот и ты! — радостно закричал Коста, увидев Виолетту. — Про тебя уже спрашивали.
— Кто?
— Кое-кто из вчерашних. Привели друзей. Ждут, не дождутся.
Виолетта вышла в зал. Музыка, цветные огни, смех и разноголосый говор. Искрящийся островок веселья. Виолетта невольно заразилась царящей здесь атмосферой всеобщей беззаботности. Ей стало легко и радостно. Она переходила от столика к столику. Заказы сыпались со всех сторон. Как всегдa, рисуя, она забывала обо всем на свете.
Вдруг кто-то тронул ее за плечо. Она обернулась. Перед ней стоял молодой человек, и лицо его было ей почему-то знакомо. Виолетта нахмурила брови, пытаясь вспомнить, где она его видела.
Он почувствовал ее замешательство и пришел ей на помощь:
— Вы вчера рисовали мой портрет. Вспомнили?
— Ах да. Теперь вспомнила.
— Мы вас очень ждем вон за тем столиком. Приходите, когда освободитесь.
— Но ведь я вас уже рисовала.
— Я не один.
— Хорошо.
За столиком сидело шесть человек. Четверо мужчин и две девушки. Судя по их неестественно громкому смеху, они уже здорово набрались. Виолетта нехотя опустилась на подставленный ей стул.
— Это и есть твоя чудо-художница? — развязно спросила одна из девиц. Тушь на ее ярко накрашенных глазах поплыла, помада слегка размазалась. — Что-то не похожа. Ладно, нарисуй меня.
Виолетту покоробил ее тон. В глазах зажглись озорные огоньки.
— Вас нарисовать как есть или как могло бы быть? — спросила она холодно.
— Конечно, как есть, как же еще!
Когда Виолетта протянула ей готовый рисунок, у девицы дыхание перехватило от ярости. Она даже слегка протрезвела.
— Да это… это… это же какая-то пьяная шлюха. За такую мазню я и стотинки не дам.
Рисунок пошел по рукам под общий хохот.
— Не в бровь, а в глаз!
— Во дает девчонка!
— Не кипятись, Юля, лучше в зеркало посмотри,
— Я это покупаю, — сказал один из парней. — Первоклассный компромат.
Юля выхватила у него рисунок и разорвала на мелкие кусочки. Она смотрела на Виолетту так, будто и ее готова была разорвать. Та невозмутимо выдержана ее взгляд и спокойно заметила;
— Я же спросила, как вас нарисовать. Вы сами сказали, как есть. Так что обижаться не на что.
Она тут же принялась за новый рисунок. Юля тем временем достала пудреницу и платок и принялась приводить лицо в порядок. Второй вариант понравился ей гораздо больше. Она даже выдавила из себя подобие улыбки:
— Ничего. Тут я, по крайней мере, похожа.
Все снова расхохотались. Они наперебой стали просить Виолетту нарисовать и их.
— Ну-ну, не все сразу. У меня идея. Просто портреты рисовать уже не интересно. Давайте в разных костюмах.
Одного она изобразила пиратом, другого швейцарским гвардейцем из Ватикана, третьего мушкетером. Она уже дорисовывала портрет девушки в шляпке с вуалью, как вдруг почувствовала прикосновение руки к своему колену. Виолетта чуть отодвинулась, но рука была настойчива. Виолетта досадливо поморщилась.
— Вас зовут Петр, не так ли? — сказала она, глядя ему в глаза. — Вы что-то потеряли у меня на коленях? Давайте поищем вместе. — Она заглянула под стол и пожала плечами. — Тут ничего нет.
Общий смех был ей ответом. Петр смутился и неловко положил руки на стол.
— Вот так-то лучше, — заметила Виолетта, заканчивая рисунок. — В следующий раз не забудьте сначала спросить. Эго будет проще, чем шарить руками под столом.
Петр наклонился к ней:
— Мы сейчас идем на пляж. Каждый вечер купаемся при лунном свете. Не хотите присоединиться?
— Нет, спасибо, уже поздно. Мне пора. Приятно было познакомиться. — Она встала, чтобы уйти.
Петр схватил ее за руку. Она попыталась освободиться, но он крепко держал ее.
— Пойдем с нами. Познакомимся поближе.
Он притянул ее к себе. В лицо пахнуло винным перегаром. Вдруг чьи-то сильные пальцы сдавили его запястье. Парень задохнулся от боли и выпустил Виолетту. Перед ним стоял высокий широкоплечий мужчина. Его глаза горели холодным огнем, как две синие ледышки. Он резко вывернул его руку и оттолкнул от себя. Петр мешком рухнул на стул. За столом воцарилось гробовое молчание.
Не говоря ни слова, мужчина взял Виолетту под руку и спокойно направился к выходу. Петр дернулся было за ними, но его удержали.
— Не нарывайся, — сказал один из парней. — С таким шутки плохи.
— Он еще поплатится, — прошипел Петр, поглаживая немеющую руку. — Дай срок.
— Остынь, — посоветовал его приятель. — Она, наверное, его девушка, вот он и взъелся. Ты бы и сам так поступил на его месте.
— На его месте я бы не позволил своей красотке работать в таком месте. Ладно, проехали. Пошли купаться.
Они, молча, шли по темной дороге. Виолетта еле поспевала за ним. Она чувствовала, что он сердится, но не могла понять, в чем ее вина. Андрей по-прежнему молчал. Наконец ей это надоело. Она выдернула руку и остановилась. Он повернулся к ней:
— Хорошо провела время? Извини, если помешал.
Голос его был холодным и чужим, искаженным еле сдерживаемой яростью.
— Зачем ты пошла туда? Тебе что, нравится выставлять себя напоказ?
Виолетту возмутил его тон.
— Как ты смеешь так разговаривать со мной? Это моя работа.
Он криво усмехнулся:
— Работа? Это ты называешь работой? Может, лучше сразу пойти на панель?
Она со всего размаха ударила его по щеке, развернулась и побежала в темноту, спотыкаясь и глотая слезы.
Он в два прыжка догнал ее и обхватил за плечи, пытаясь остановить. Она яростно отбивалась, но он был сильнее и не выпускал ее. Когда она в изнеможении стихла, он покрепче прижал ее к себе и зарылся лицом в ее волосы.
— Прости меня, — прошептал он виновато. — Сам не знаю,
