Клубничный Яд - Дж. Л. Кенна

— Почему я, Килл? — я не неуверенная в себе девушка, но Килл заставляет меня чувствовать себя… потерянной. Он заставляет меня чувствовать себя настолько уютно, что я почти не доверяю этому чувству. — Я — Росси. Я свожу тебя с ума… Что между нами происходит?

Его темно-синие глаза — такие темные, что они почти черные, — сканируют мое лицо. И если бы я не знала его лучше, если бы не слышала в его голосе замученные нотки, я бы подумала, что он хочет меня убить, ощущая на себе тот взгляд, которым он сверлит меня.

— Ты сводишь меня с ума, Рыжая, — наконец отвечает он. — Я не знаю, что это такое. Но я знаю, что не могу находиться дальше, чем на одну комнату от тебя, не чувствуя, как будто мои легкие сжимаются в тисках. Не чувствуя, как мое сердце бьется так сильно, что кажется, что оно пробивает грудную клетку, и не остановится пока я снова не окажусь рядом с тобой. Я гребанный убийца, Бьянка, я не испытываю чувств и не строю отношения. Я много лет учился не чувствовать ничего. То, что происходит с моим телом, моим мозгом, моим чертовым сердцем, когда я рядом с тобой, — абсолютно нежелательно. И уж точно я не могу дать этому название. Но что я точно знаю… — он делает шаг вперед, так что его ботинки касаются моих туфель, — …это то, что действия имеют последствия. И сейчас я чувствую желание преподать тебе урок.

Dio mio41. Этот мужчина, этот прекрасный, пугающий мужчина.

Тепло разливается между моих ног, и по телу проходит дрожь. Я поднимаю подбородок с уверенностью.

— Я приму свои последствия. Какими бы они ни были.

Голова Килла наклоняется, выражение лица говорит о том, что он принял мой вызов, затем его большой палец нежно скользит по моей нижней губе.

— Я не знаю, хочу ли я медленно, страстно погружать в тебя свой член, как я обещал себе сделать, если найду тебя живой, — мягкость на его лице исчезает, словно падающая в воду наковальня. — Или хочу отшлепать тебя до тех пор, пока твоя задница не станет красной, а затем запереть тебя в своей спальне, пока ты не поймешь, насколько я был безумен, обнаружив, что тебя нет рядом, когда я проснулся.

Он проходит мимо меня, его рука касается моего плеча, и я пошатываюсь, но стою на своем, крепко впившись в деревянные полы. Он останавливается позади меня, и волосы на моем затылке встают дыбом.

— Я приму всё, что ты дашь мне, Волк.

Сильная рука Килла обхватывает мою талию, и он прижимает мое тело к своему. Его другая рука скользит вперед, захватывая мое горло, он сжимает его и поднимает, наклоняя мою голову назад, чтобы она покоилась на его плече.

— Тогда я найду что-то среднее, — говорит он, прижимая свои бедра к моей спине, давая мне почувствовать его напряженный член через брюки.

Мои веки дрожат, и я откидываюсь назад, создавая трение между нами, но он резко отстраняется от моего тела, заставляя меня искать опору.

— Черт возьми, Килл, — шиплю я, резко обернув голову в его сторону и замечая самодовольную усмешку на его губах.

— Ты думаешь, что можешь испытывать Жнеца, дерзкая? — Килл тянется к первой застегнутой пуговице своей рубашки и расстегивает ее, продолжая до тех пор, пока рубашка не распахивается. Он стягивает рукава, оставаясь только в тонкой облегающей майке, заправленной в приталенные брюки.

— Раздевайся, — приказывает он.

Мои губы приоткрываются, едва позволяя мне вдохнуть.

— Килл…

— Раз-де-вай-ся, — повторяет он, на этот раз более настойчиво и жестко.

И я подчиняюсь. Раздеваюсь до нижнего белья, оставляя кучу одежды и обувь рядом с собой.

Я скрещиваю руки на груди, чтобы прикрыть обнаженную грудь, затем поворачиваю голову, чтобы встретить голодный взгляд Килла, изучающий мое голое тело.

— Трусики тоже, — говорит он, его голос звучит бархатисто и густо.

Я прикусываю нижнюю губу, отчасти от раздражения, отчасти от предвкушения. Я засовываю большие пальцы под резинку трусиков, затем стягиваю их и бросаю на кучу одежды. Тишина разливается по комнате, когда шаги Килла замирают, что говорит о том, что он смотрит на меня сзади.

Я обнимаю себя, чувствуя уязвимость.

Но мои руки опускаются, когда я осознаю, что он меня хочет. Киллиан Брэдшоу жаждет меня. Он может быть Жнецом Хулиганов, но я — Бьянка Колетта Росси, укротительница монстров.

Я выпрямляюсь.

Килл бесшумно подходит ко мне сзади, вызывая дрожь, пробегающую вдоль моего позвоночника.

Его большие ладони скользят по каждой моей ягодице, он сжимает их. Сильно.

— Черт побери тебя за то, что заставляешь меня чувствовать себя так, — рычит он, его губы касаются края моего уха, вызывая легкое покалывание вдоль позвоночника, которое опускается ниже, между моих ног.

Его левая рука сжимает мое бедро, в то время как правая скользит вверх по спине, останавливаясь между лопаток. Моя кровь словно наэлектризована, каждая клетка моего тела дрожит от предвкушения. Килл резко тянет меня за бедро и толкает за плечи, сгибая меня пополам, так что моя щека оказывается прижатой к его столу.

Из моих губ вырывается вздох, и я едва успеваю осознать, как быстро он наматывает мои волосы на кулак и дергает, заставляя мой подбородок подняться. Он наклоняется надо мной, и жесткий шов его брюк трется о мою обнаженную киску, вызывая острую волну удовольствия.

— Ты солгала, Рыжая, — произносит он с жесткостью, а затем по комнате раздается громкий хлопок, когда он резко шлепает меня по ягодице с такой силой, что мое тело подается вперед. Я вскрикиваю, но он не собирается останавливаться. — Ты сейчас узнаешь, почему тебе не следовало этого делать.

— Я никогда не лгала тебе, — кричу я, чувствуя, как жар от его удара распространяется по моему телу, вызывая томительное желание внизу живота.

— Нет? — кричит он. Еще один шлепок, этот громче и сильнее.

Желание потереть болезненное место велико. Но мое желание принять наказание и заслужить его похвалу еще сильнее.

— Ты прижала нож к своему горлу, Бьянка. Ты пообещала мне доверие, которого не было. Черт побери тебя за то, что ушла, — говорит он, и в его голосе я слышу эмоции, стоящие за этими словами.

Предательство. Он не думал, что я уйду. Ему больно.

— Я ушла, чтобы защитить тебя, — признаюсь я, надеясь, что на этот раз он мне поверит.

— Защитить меня? — презрительно повторяет он, его грубая ладонь медленно поглаживает кругами