Наследник для шейха (СИ) - Анна Гур
Просто я понимаю, что я скрываю свою тайну, поэтому и мерещится всякое. По началу я резко разворачивалась. Останавливалась, смотрела по сторонам, но никогда ничего подозрительного не замечала.
За мной никто не следил. Да и кому я нужна?! Наша с сестрой махинация прошла удачно и сейчас она…
Пресекаю мысли! Не думать! Просто не могу думать о том, что у Аяза — другая.
А от мысли, что это мой сестра — я с ума готова сойти.
Не хочу думать. Не могу.
Наконец останавливается автобус, и я сажусь у самого окна.
Прислоняюсь головой и наблюдаю за потоком. Мне ехать достаточно далеко. Мама сегодня будет очень поздно, а может и вовсе останется в ночную смену, так как приходится коллегу подменять, поэтому я и решилась сегодня именно к врачу пойти, но от всей этой лжи, которая подобно паутине обматывается вокруг меня, мне становится только плохо…
Тяжко. Но… иного пути нет. Я даже не представляю на что может пойти шейх, узнай он о таком обмане. Что может сделать со мной, а с моим ребенком?!
Отгоняю мысли. Я смогу. Я справлюсь. Ради малыша, которого рожу чего бы то мне не стоило…
И вновь слезы по щекам. И дикая боль в груди. Тоска…
Прикрываю веки. Меня словно укачивает и вновь я в сон падаю, как в омут.
Я в пустыне, только на этот раз у оазиса, где в озере плавает Аяз…
Я вижу его мощные руки и широченные плечи, подмечаю сильные гребки и мокрые от воды волосы…
А потом он выходит из воды подобно самого настоящему атланту… а я залипаю на его теле с проработанными мышами, будто поцелованном солнцем, только его тело… на боку у него шрам… новый… его я не помню…
Абсолютно голый он замечает меня и идет в мою сторону, а я… я взгляд к пазу опускаю и сердце начинает биться в груди все сильнее, потому что желание мужчину вижу и сглатываю ком, мне до безумия страшно… но когда Аяз приближается тело будто оживает и я пытаюсь убежать, пойманная за подглядыванием.
Только ничего не получается. Одним быстрым движением мужчина, ставший моим самым желанным кошмаром, ловит меня за руку.
— Почему бежишь? — спрашивает и в глаза мои смотрит, а я… я тону в этом золоте его радужек…
Есть в нем что-то от зверя. Самого настоящего хищника. Злого и неприрученного, способного завалить и растерзать… но я все равно не прекращаю восхищаться им, его мощью, и страхом, который испытываю… потому что узнай Аяз мою тайну — не пощадит…
И вновь мне кажется, что я та самая обреченная девушка из древнего сказания, у которой нет будущего…
— Джамиля… Почему ты от меня бежишь?!
Глава 37
Вновь его голос, напитанный властью и силой, врывается в мое сознание, и я понимаю, что плачу, слезы скатываются по щекам, когда отвечаю:
— Потому что нам нельзя быть вместе. Потому что я обманщица, а ты… когда узнаешь всю правду растерзаешь меня…
Замираю от понимания что именно и кому сказала…
Пусть понимаю, что это сон, но хотя бы так я могу сказать полуправду, которая гложет меня, которая убивает и жизнь дает моей тайной, которая расцветает внутри меня…
Вновь дергаюсь и хочу исчезнуть. Проснуться хочу. Но вместо этого Аяз жестко хватает меня, притягивает к себе, и я вбиваюсь в его литое тело, пальцы сами лежаться на мощную грудную клетку с порослью волос, я пытаюсь отпихнуть от себя эту махину, но он притягивает и целует…
— Тебе от меня не уйти, Джамиля и наказание не заставит себя ждать…
Вздрагиваю. Глаза распахиваю. Просыпаюсь. Меня колотит. Меня буквально от страха трясет.
Осматриваюсь по сторонам и понимаю, что я в автобусе, а не в пустыне, не у оазиса, где голый и мокрый Аяз так жадно целует мои губы…
Прикрываю веки, ощущаю, как губы пульсируют…
Иногда мне кажется, что я от дикой тоски просто с ума схожу, потому что эти сны… они словно другая реальность…
Отмахиваюсь от всего. Поднимаюсь, понимая, что автобус уже приближается к моей остановки. Вываливаюсь на улицу, как слышу трель.
Вздрагиваю. Вытаскиваю телефон из кармана и выдыхаю, когда понимаю, что это мама.
— Алло.
— Дочь. Как ты?
— Все хорошо, — вру и презираю себя за это.
Как-то не поняла как и когда, я превратилась в первоклассную лгунью. Это понимание угнетает, но я пока не готова к откровенному разговору с мамой.
Я просто не знаю, как буду рассказывать ей, хотя знаю, что должна хотя бы ей сказать и возможно сделать соучастницей своего греха, потому что только мам меня поймет… возможно поймет… а может и проклянет…
— Точно? — переспрашивает.
И я вновь делаю глоток воздуха, даже улыбаюсь, чтобы он в голосе моем эту улыбку слышала.
— Точно, мамуль.
— Ну хорошо, Мелинка, я на сутки продлю. Точно придется подменять. Так что… не шали…
Мама шутит. Смеется. Если ты знала, дорогая моя какие именно шалости уже допустила твоя дочь…
Если бы знала…
— Хорошо, мамуль. Не беспокойся. Обещаю вечеринок не устраивать.
Отвечаю, поддерживая шуточный тон.
— Я тебя люблю, малыш, — тише произносит мама, а у меня ком в горле и слезы на глазах, — ладно, мне пора, зовут…
Мама отключается, а я запоздало отвечаю:
— Я тебя тоже, мамочка… если бы ты знала, родная, как ты мне нужна…
Слеза все же скатывается по щеке… я прячу телефон и всхлипываю…
У нас от остановки до дома прилично еще походить нужно, поэтому я прогуливаюсь медленным шагом, пытаясь подышать воздухом, отвлечься.
Это очень тяжело — держать все в себе, когда не с кем поделиться. Когда некому рассказать то, что на душе…
Но моя тайна — мой камень тяжкий, который мне предстоит тащить в одиночку…
Только вот не только угнетает меня моя ложь, так же есть еще одно чувство. Новое для меня… я будто ощущаю, что не одна, что во мне живет мой малыш, что он любит меня, придает сил, чтобы я выжила, продержалась, вынесла все, что предстоит…
Я справлюсь. Ради него. Ради нас…
Все будет хорошо…
Эта надежда живет в душе, и я на мгновение запрокидываю голову к небесам и ощущаю мелкие дождевые капли на лице…
Висок жечь начинает, будто кто-то прицел навел, я вздрагиваю, оборачиваюсь, но, как всегда, не нахожу источника, отчего — то тру кожу, но ощущение,
