Валентина Седлова - Разведены и непредсказуемы
Ну вот, убедилась Зинка, что никто на нее внимания не обращает, взяла молоток, тряпку — и к машине Виктора! Фару правую грохнула, по капоту через тряпицу слегка настучала, а потом взяла мясо и повозила по капоту и крылу, словно это кровь человеческая. Еще и на остатки фары специально накапала, чтоб пострашнее выглядело. Осколки с пола собрала — и ходу в редакцию. Мясо обратно в холодильник забросила — ух, как же Любка потом страшно ругалась! — и давай письмо от имени Кати сочинять. Катьки-то самой на работе не было, ей соседи позвонили, что-то там с канализацией стряслось, пришлось девке срочно домой уехать. Даже тут Зинке подфартило!
Ну а в письме она, то есть Катька как бы, прямым текстом Виктора пугает: мол, если еще на какую бабу, кроме меня, взглянешь, с ней то же самое, что со Стеллой, случится! Так что приезжай ко мне вечером, потолковать надо. Письмо это Зина Виктору лично в руки передала, специально с боем через его секретаря пробивалась. Типа, вот Катя попросила и все такое.
Ну, Воронцов, понятное дело, уже всерьез на измене сидел после визита ментов. Уж не знаю я, чего его так переколбасило, видать, не ожидал, что Стелла от него понесет, а может, еще по какой причине. Только когда он «Катину» записку-то прочитал, вконец перепугался. Зинка тут четко все рассчитала, что при таком раскладе он ей звонить не станет, предпочтет с глазу на глаз переговорить. В принципе он бы, конечно, мог сразу ментам сообщить, что происходит, письмо это им отдать и успокоиться — нехай теперь они с его любовницей разбираются, но не стал. Наверное, скандала боялся, хотел сухим из воды выбраться.
Зинка не утерпела, как записку ему передала, снова на стоянку спустилась, уселась в машину свою и ждет. Буквально через пару минут видит — Виктор топает. Огляделся, нашел свою служебную тачку — и к ней. Долго возился там, наверное, кровь смывал, а потом обратно к лифтам побрел. Зинка рассказывала: бледный как смерть был! Тут-то он окончательно и уверился, что Стелкина душа загубленная на Катиной совести: все, как Зина и предполагала.
Про то, что Катя дома сидит, Виктор не знал, а в редакцию к нам предпочел не соваться. Так что мы с Зинкой дождались конца рабочего дня и вместе с ней поехали к Кате. Припарковались неподалеку около ее дома и стали наблюдать, ровно в засаде, когда же Воронцов покажется.
Ну, он даже таиться не стал, идиот этакий. Я-то думала, такси поймает, а он на своей «феррари» приперся, всей окрестной ребятне на радость. Ну и ходу в подъезд. А мы за ним. Из-за двери Катькиной плохо слышно, что в квартире происходит, так что Зинка взяла у меня дубликат ключей да дверь-то тихонько и открыла.
И вот, стоим мы с Зиной в коридоре, ровно как шпионы какие-то, а эти двое в комнате друг на друга орут. И в руках у придурка нашего — пистолет! Видать, решил обезопаситься, больно уж он Катьку испугался.
Ну, как они нас увидели, удивились оба, даже кричать перестали. Катька, правда, тут же что-то заподозрила, как вцепилась в меня и давай трясти: мол, что вы тут забыли, кошелки драные? Потом к Виктору кинулась: дескать, за каким фигом ты дверь открытой оставил? Он вмиг забыл, зачем пришел, и оправдываться начал, типа: да закрыл я ее, точно помню! Про то, что у нас свой собственный комплект ключей есть, никто и не додумался! Ну а мы их тоже, ясен пень, информировать о том не стали.
В общем, галдеж, неразбериха полнейшая. Зина так ласково к Виктору подошла, пистолет у него из руки достала, он и не сопротивлялся даже. Обмяк весь, хлюпик. Сдается мне, даже если бы Катя на него и впрямь с ножом бросилась, он бы и тогда на спусковой крючок нажать не смог, не та натура.
И тут Зинка, хладнокровно так, берет, наводит пистолет на Катю и стреляет. Я аж взвизгнула от неожиданности! Катька хлоп — на пол, наповал! Виктор глаза закатил, едва в обморок не грохнулся. Ну а Зинка к нему подходит и ласково так говорит: мол, ну что, Виктор Серафимович, вот вы и убийца! Он башкой мотает. «Да я вас всех засажу», — бормочет. А она пистолетиком у него перед глазами машет и проникновенно так сообщает: «А у меня против тебя улики есть! Пистолет твой, пальчики на нем тоже твои!» Она ж, кобра эдакая, словно заранее все знала, перчатки нацепила! И это в жарищу-то такую! «Ну а если, — говорит, — все же попробуешь в ментовку отправиться, то учти: против одного твоего слова двое наших! Мы с Раей расскажем, как сидели в гостях у коллеги, а тут ты приперся весь невменяемый, обвинил ее во всех смертных грехах, пристрелил, нас запугал, да и был таков!»
Ну, тут ему совсем поплохело, Зинка же могла очень убедительной быть!
В общем, порешили они так: Виктор немедленно едет в какое-нибудь людное место, чтоб у него хоть какое-то подобие алиби было, а Зинаиде за молчание денег отстегивает.
А потом она его вдруг возьми и спроси: «Кто такой наш главный редактор, Никита Аникушин, что он себе такие вольности позволяет и сам черт ему не брат?» Очень уж ее коробило то, что он ее место занял, а ее саму в простые корректоры понизил. Тут-то мы и узнали, что на самом деле он — внебрачный сын Егора Воронцова и, значит, самому Виктору кузеном приходится.
Ну, дальше разговоры вести было опасно, мы и свалили все оттуда по-быстрому, пока соседи милицию не вызвали. Пистолет-то без глушителя был, такой громкий хлопок раздался, что на пробку из-под шампанского при всем желании не спишешь! Правда, Зинка еще успела перед уходом у Катьки из сумочки ключи от служебной Витькиной машины спереть. Я ж говорю: жадная она была до крайности!
Едем мы с ней, меня всю трясет, я ж не преступница какая-нибудь, а тут у меня на глазах живого человека застрелили! Ну а Зинаида и говорит мне: мол, не дрейфь! Я за Виктора замуж выйду, а ты клювом не щелкай и Никиту обольщай. Внебрачный он или нет, а наверняка состоятельный, раз прямой родней нашим Воронцовым приходится. И так складно у нее все на словах получилось, что я и задумалась: а почему бы нет? Я ж дама видная, интересная, мне до сих пор не больше тридцати дают, чем не пара для Аникушина?
Да только ничего путного из этой затеи не вышло. Если б Никита свободен был, тут еще, может быть, и сладилось что-нибудь. А он, зараза такая, уже в Нику всеми руками и ногами вцепился. Да и она его мне отдавать не собиралась. Я уж и так и эдак пробовала к Аникушину подкатить, да только в результате выгнали они меня из редакции, как шелудивую собаку. Нет, я тоже не права была, сорвалась, начала Нике хамить. Так бы, глядишь, и удалось бы потихоньку между ними клин вогнать и под шумок вакантное место у теплого бока застолбить, да хотелось-то ведь побыстрее, все и сразу!
Я первым дело к Зине за советом: и как тут быть? А она мне в глаза: мол, сама виновата, дуреха! Надо было не нахрапом действовать, а исподволь. Сначала с Никой их рассорить, а уж потом и самой к нему клеиться. Так что ничем не могу помочь!
