Сломанная кукла - Янка Рам
Смотрит на пальцы, на ручку. Оглядывается и трёт пальцы друг о друга.
За бутон выдергивает розу, рассматривает.
- Что за нахуй?
Швыряет в сторону. Садится за руль, запускает двигатель. Лица его не вижу. слишком мало света и фары слепят.
Насколько плавное действие, интересно мне знать? Просто авария меня нихера не устроит… А если поймет, что происходит и позвонит своим? Не. надо ускорять!
Врубаю дальний свет, ослепляя его.
Он коротко бьёт по сигналу.
Не реагирую. Иди сюда...
- Эй! - высовывается из окна. - Выруби фары.
Выходит из машины. Прикрывая глаза рукой идёт в мою сторону.
Покачнувшись, сбивается с шага.
- Какие-то пробле-е-емы у Вас? - словно преодолевая проблемы с дикцией.
Щурясь ослепленно вглядывается в мой профиль.
Хватается рукой, опираясь на мою тачку. Поворачиваюсь к нему.
- Есть одна...
Глава 50 - Всё…
ВНИМАНИЕ! Глава содержит элементы жестокости и психологического насилия на глав гадом. Чувствительным и милосердным девочкам читать одним глазом по диагонали ;)
- Привет тебе от Ольги, - разговариваю с Боженой по Ольгиному спутниковому телефону. - Как ты долетела?
По телефону ее шепот, к сожалению, разобрать невозможно, так как не видно артикуляцию. А видео я включать не хочу.
- Ты напиши мне всё, ладно? Не напрягай связки. Что?? Варг? Сбежал, подлец, по волчицам. Весна… Но ты не волнуйся. К лету я его найду. Скучаю… - понижаю голос.
У неё будет долгая реабилитация...
Я считаю, что это к лучшему, сейчас, пусть будет там, пока меня нет в городе. У меня одни сборы, потом еще… А вот потом я возьму отпуск и…
- Ну, давай, уже, - присаживается Ольга перед сидящим у голого ствола лиственницы Мансурова. - Очухивайся, а то неинтересно...
Прижигает ему смачную пощечину.
- Хватит симулировать.
Дрожа посиневшими губами вяло открывает глаза.
Ольга возвращается ко мне на поваленный ствол, к нашему небольшому костру, разведенному у берега реки. Это та самая река, с подъебкой. Где бьют горячие ключи и бродит вверх-вниз уровень воды. Там, ниже по течению, именно в нее провалились Бедолага, Радио и Честный. Ледяная шапка уже обрушилась и лёд сошел.
Кое-где на проталинах - подснежники.
Именно по это речке я и привез в лодке нашего "любимого общего друга".
- Ершо-о-ов...
Встряхивается. Дёргает руку, прикованную к стволу.
- Как ты там говорил, Мансуров. Любишь жить эту жизнь? Люби и смерть умирать.
У Ольги винтовка. У меня - ее охотничья двустволка.
- Всё-таки будешь стрелять, Ершов?
- Размечтался... Не, не буду. Сказал же, свободу люблю, тайгу...
- Чем воняет? - принюхивается он.
- Тухлятиной... - подкидывает веточки в костер Ольга, стреляя взглядом над головой Мансурова.
Там две освежеванные гниющие тушки зайцев.
- Шатун тут шастает. Оголодавший... Яростный... Дерет все, что встречает.
- Су-у-уки... - шмыгает носом Мансуров, с усилием тряся ствол.
- Нет. Это лиственница, - объясняет ему Ольга. - Которую каждую весну тут затапливает на метр примерно. Лиственница содержит камедь. И при соприкосновении с водой из за этой штуки ствол ее каменеет. Так что можешь даже не пытаться. Ее и топор не любой возьмёт.
Он начинает дергать пластиковую стяжку на руке.
- Нанокомпозит, прочность на разрыв как у стали, - ухмыляюсь я. - Только спец инструмент... Это Зольников Иван тебе подарок передал из СОБРа. Единственное, что ты можешь сделать, чтобы освободиться - отгрызть себе кисть. Будешь пробовать?
Расслабляясь, Мансуров, улыбается, глядя в небо.
- Молишься? - разглядывает его Ольга. - Правильно...
Переводит на неё взгляд.
- А я тебя знаю. Ты Ольга Маменко. Снайпер. Ты в розыске. У тебя сына посадили на двенадцать лет. А ты расстреляла всех, кто его подставил.
- Было дело...
- Я могу твоего сына освободить, - вкрадчиво.
- Ой! Нас таки торгуют, Гордей. Держи карманы шире.
- Зря иронизируешь! Я могу за пару месяцев назначить виноватым другого человека, а его оправдать. Двенадцать лет ему сидеть...
- Уже восемь.
- Восемь! Целая жизнь.
- А мне чего предложишь? - усмехаюсь я.
- Тебе - новую жизнь. Бабки, Гордей. Большие.
- Сколько?
- Ну... - бросает взгляд на Ольгу. - Такие суммы озвучивают только тет-а-тет. Тебе хватит до конца жизни. Десять Божен себе купишь. Своих собственных.
Смеясь, переглядываемся с Ольгой.
- Ты думаешь, мы люди? А мы звери... - оскаливаюсь я. - Думаешь, будешь нам тут что-то предлагать? Да мы сами все у тебя отнимем, что захотим, понял?
Ольга разглядывает в оптический прицел противоположный берег реки.
- Я своего сына сама посадила, дурачок, - улыбается она. - Выбирала - то ли грохнуть вместе с остальными, то ли... Вон он! - резко встает Ольга, показывая рукой на тот берег реки. - Ну... Сторона не подветренная. Тухлятины не много. Искать пару часов тебя будет. Удачи не желаю.
- Стой-стой-стой-стойте! - панически вращает глазами. - Ольга, ты же верующая. Ты же постриг приняла!
- А мы тебя с Богом и оставляем, Алишер. Хочешь, молись, хочешь, запястье грызи.
- И потом бегом, по ночной тайге километров шестьдесят, - добавляю я. - Без компаса... Без еды... Без огня... Как Божена бежала. От отчаяния.
- Ее Бог спас, может и тебе поможет. На всё его воля! Пойдем, Гордей...
- Стой, Ершов! - срывается его голос. - Давай, я признательные показания дам! На камеру.
- Вот! Это уже интересное предложение.
Включаю камеру.
- Поехали... Все по
