К сожалению твоя (ЛП) - Бейли Тесса
Он откинулся на траву и закрыл глаза, делая глубокие вдохи, чтобы его эмоции не убежали вместе с ним. Не тогда, когда ему нужно было присутствовать сегодня утром, потому что его единственной целью было установить брак с Натали.
Но когда он закрыл глаза, стресс нерешительности настиг его.
И он заснул, мечтая об улыбке Натали.
* * *
8:52.
Августа нет.
Натали посмотрела на экран своего телефона, ожидая, что он ответит на ее звонки. Или одно из многочисленных сообщений, которые она отправила. Они опоздали на встречу с Ингрэмом по кредиту и, честно говоря, могли бы даже не заходить сейчас внутрь. У Ингрэма оставалось всего тридцать минут свободного времени, и большая часть этого времени уже ушла.
Это было не похоже на него.
Затем снова. . может быть это было?
Они были женаты всего шесть дней. Может быть, в его характере было уйти до того, как она проснется, без предварительного предупреждения. И не просто толкнуть шину, а уйти. Вне дома. Она искала его по всей территории и в обоих амбарах, чувство беспокойства в ее животе с каждой минутой становилось все шире. Что-то не так? У него был экстренный случай? Почему он не разбудил ее, чтобы помочь?
Затем она наконец нашла записку, прикрепленную к ее любимой кофейной кружке.
Пошел к Сэму.
До этого момента она никогда не предполагала, когда Август может привести ее к Сэму. Или если он когда-либо будет. Но какими бы близкими они ни были вчера и прошлой ночью, как она была так уязвима с ним, Август пошел на кладбище в одиночестве, она чувствовала себя как отгороженная. Снова. Возможно, это была иррациональная реакция, но скажи это ее сердцу, пока оно замирало, как заходящее солнце. У Августа была целая личная часть его жизни, его горе, и он охранял его, как лев.
Это была часть его, к которой она никогда не прикасалась. Она просто должна была принять это.
Она только что отдалась этому мужчине, теперь не только на словах, но и эмоционально.
Меньше чем через день она почувствовала, как будто он бросил ее без страховки.
С неохотой она завела машину и выехала с парковки перед банком. Однако ей не хотелось идти домой. В дом Августа. Без него было слишком тихо, и она искала утешения, а не новых вопросов.
Честно говоря, она должна была знать, что поместье Восов было последним местом, куда ей следовало идти. Может быть, она была мазохисткой, а может быть, у нее была крохотная надежда, что ее отношения с Коринн крепнут. Она удивила свою мать своим исследованием VineWatch, верно? К тому же, если она и Коринн могли что-то сказать друг другу, так это мужчина, который их разочаровал. Итак, она пошла домой с трепетом надежды в груди.
Он был залит в тот момент, когда она выехала на кольцевую подъездную дорожку и увидела двух гибридов, припаркованных снаружи. Логотип VineWatch был нанесен шелкографией на их окна. Из машин только что вышли двое мужчин и одна женщина в брюках цвета хаки и темно-синих рубашках-поло. А Джулиан и Коринн подходили к ним, чтобы пожать друг другу руки.
Очевидно, она только что сорвала их встречу.
Встреча у них была без нее. Как будто она должна быть удивлена.
Тем не менее, она была? Очевидно, у нее все еще была возможность причинить боль своей семье, потому что ее желудок полностью перевернулся, и все, что она могла делать, это смотреть.
Джулиан, должно быть, заметил ее, потому что внезапно оказался у окна со стороны водителя и подал ей знак опустить окно.
— Привет, — сказал он тепло. — Я рад, что Коринн решила пригласить вас на встречу. Я скажу ей…
— Она меня не приглашала, — глухо сказала Натали. — Я здесь случайно.
Если это не суммировало то, как она относилась ко всему, весь этот день, может быть, всю ее жизнь в этот самый момент времени, ничего не произошло.
Джулиан поправил галстук, явно сбитый с толку. — Я понимаю. Она не хотела прерывать твою первую неделю в качестве супружеской пары делами. Для записи, я знал, что ты захочешь быть здесь…
— Это не имеет значения, Джулиан, — сказала она оцепенело. Ощущая пустоту.
Что я делаю в этом дурацком городе?
Ничего не изменилось. Она всегда будет лишней. В ее семье. В ее замужестве. Нью-Йорк был единственным местом, где она когда-либо считалась с другими. Это было единственное место, где ее вклад когда-либо ценился .
Не здесь.
Никогда здесь.
— Сегодня вечером у меня деловая встреча в Нью-Йорке, так что я буду выигрывать и обедать у технологического миллиардера в Скарпетте, если я кому-то понадоблюсь, — сказала она, включив заднюю передачу, игнорируя просьбу брата остаться и поговорить.
Она проигнорировала телефон, когда он тоже начал звонить по дороге домой. Август. Когда ее мать тоже начала звонить, она вообще выключила устройство. И это было хорошо. Было приятно вернуться к мышлению двадцати с небольшим лет, когда ей никто не был нужен, кроме самой себя. Натали против всего мира.
Они бы даже не скучали по ней.
Слава богу, она не позвонила Клаудии, чтобы отменить встречу с Уильямом Бейнсом Сэвиджем.
Как только Натали вошла в дверь дома Августа, она открыла свой ноутбук и поменяла полуденный рейс на следующий возможный в Нью-Йорк. Почувствовав себя свободной впервые за несколько месяцев, она отправила посадочный талон на телефон, а ноутбук сунула в сумочку. Остался час до отъезда в аэропорт, а Августа все еще не было дома. Ему было тяжело из-за визита к Сэму?
Не мои проблемы. Он ясно дал это понять.
Боль вырезала кусок из ее груди, назвав ее лгуньей. Ей пришлось сделать паузу, собирая свою маленькую ручную кладь, чтобы перевести дух. Казалось, что отгородиться от Августа будет непросто. Не так, как это было раньше, с ее бывшим. На самом деле, с каждым из бывших. Если бы восстановление после расставаний было олимпийским видом спорта, она бы выиграла медали во всех соревнованиях. Преодолевая правду. Бегство от ответственности.
В августовской эстафете она так легко не выиграла бы золото.
Ее грудь превратилась в огонь мусорного бака. И отъезд в аэропорт, не попрощавшись, не даст ей того оправдания, которого она хотела. То, как она продолжала смотреть на входную дверь дома, надеясь, что он войдет в нее, делало это очевидным.
Сарай привлек ее внимание через окно. Запрещено. Ей не разрешалось входить туда и вмешиваться в процесс его брожения.
Ну, очень плохо.
Натали засунула ноги в какие-то тапочки и вышла из спальни, перешагнув через лежащую кошку на пути к входной двери. Она рывком открыла ее, ненавидя то, как надежда на то, что грузовик Августа будет припаркован снаружи, зародилась в ее груди. Не было. Там не было ничего, кроме пустой бетонной плиты, украшенной масляными пятнами.
С комом в горле она вошла в сарай. Она с удивлением обнаружила, что чем дальше она заходила в закрытую мастерскую Августа, тем больше ослаблялись тетивы в ее груди. Конечно, у нее не было его явного согласия быть там, среди его вещей, но она никогда не давала согласия на то, чтобы он заставил ее влюбиться в него только для того, чтобы быть изолированным. Держать на расстоянии. Близко, но не слишком близко, как держала ее семья.
Август не должен был поступать с ней так же.
Натали поняла, что смотрит на ряды дубовых бочек сквозь пелену слез. Ее нос был в огне, и это пламя следовало по следу керосина к мертвому центру ее груди, освещая этот печальный, страдающий орган и превращая его в пепел. Частично.
Какая-то его часть, должно быть, осталась бьющейся, потому что она смахнула слезы и выдернула пробку из первой бочки, сразу распознав необходимость фильтрации.
Никто не хотел ее помощи, особенно Август.
Ну, это было чертовски плохо, не так ли?
* * *
Я заснул. Как я мог заснуть, пока она ждала меня?
Как я мог это сделать ?
Когда Август занял свое обычное место возле дома, его желудок уже превратился в кипящий котел с кислотой. Поскольку она не отвечала на его звонки, они перешли прямо на голосовую почту, и теперь ее синий хэтчбек исчез. Машина Натали. Пропала.
