Тщательно отшлепанная (ЛП) - Коул Тилли
Ответа не было.
Амелия была на работе. Сейдж и Нова тоже. Мне нужно было выйти из дома, я вскочила на ноги и направилась к метро. Когда поезд остановился на станции Адской Кухни, я пошла по жаре к родителям. Снова и снова проверяла свой телефон, как психованная подружка.
Почему он не отвечал? Неужели он еще не прочитал? Или прочитал и возненавидел меня? Сунув телефон обратно в сумочку, я откинула голову назад и крикнула.
— Я слишком устала от перелетов, и мне слишком жарко и неприятно от этого дерьма!
Не получив ни божественного знака, ни даже ответа от Гарри, давшего мне понять, что он думал, я повернула за угол к дому родителей, и мой желудок упал.
— Нет, — прошептала я и побежала к ступенькам. На табличке, где было написано «Продается», теперь значилось «Продано». — Нет, нет, нет, нет! — повторяла я, когда ворвалась в дверь родителей. Мама вошла в гостиную с подносом кофе. Папа сидел за столом, держа в руках два письма. — Ты его продал? — спросила я с грустью в голосе. — Не могу поверить, что ты его продал.
Мама и папа обменялись взглядами, которые я не смогла расшифровать.
— Что? — я надавила. — Что происходит?
— Мы не знаем, — сказал папа, держа в руках письма. — Я закрыл магазин, потому что не мог платить за аренду. И нам поступило предложение о продаже квартиры за наличные. Мы, конечно, согласились. Это было даже больше, чем мы за нее просили. — Он напряженно потер голову. Или, может быть, растерянно, я не была уверена. — А сегодня пришло вот это. — Папа протянул письма. Я прошла через всю комнату, как будто моя задница горела, и открыла их.
— Дарственная? — спросила я, прочитав то, что написано на документах. — Папа, это на твое и мамино имена. — Сердце заколотилось, когда я увидела на бумаге адрес папиного магазина. Но не только магазина, а всего здания. Все это чертово здание в Нью-Йорке.
— Наверное, это какая-то ошибка, — сказала мама. — Кто мог купить наш дом, а потом отдать нам документы? И кто мог купить все здание для твоего папы, да еще и подарить его нам. Ничего не понятно! Мы звонили юристу, который этим занимался. Они сказали, что никакой ошибки нет. И даже продлили сделку на пару недель вместо обычного срока.
Мама положила руку на плечо папы. Он положил свою руку на ее. По моим венам пробежало какое-то электрическое ощущение, которое подсказывало мне, что я должна что-то понять. Перечитав письмо еще раз, я замерла, увидев инициалы покупателя…
Г.О.С.
— О, черт возьми, — прошептала я, и мои руки затряслись. — О, мой гребаный Бог! — сказала я громче, и мама бросилась ко мне.
— Что, Фейт, что? — спрашивала мама, пытаясь удержать меня на месте.
— Гарри, — прошептала я и увидела, как выражение лица мамы изменилось с растерянного на понимающее. Генри Огюст Синклер… — это сделал Гарри, — сказала я, задыхаясь от эмоций, забивших мое горло. — Он спас ваш дом. — Я посмотрела на папу, который побелел. — Он купил тебе здание. Целое здание, мать его!
— Почему? — прошептала мама, прикрыв рот дрожащей рукой.
— Он любит ее, — сказал папа, поднявшись на ноги. Его взгляд остановился на мне. — Он любит тебя, не так ли, mia bambina?
— Да, — ответила я, почувствовав, как мое сердце так сильно увеличилось в груди, что, казалось, может пробить ребра. — Он любит меня, — прошептала я.
Папа положил руки мне на плечи.
— А ты, Фейт? Ты любишь его?
— Да, — сказала я, и слезы полились из моих глаз.
— Да, так сильно, что едва могу это вынести.
— Фейт, — сказала мама и обняла меня.
— Мне нужно идти. — Я уже отступила к двери. — Мне нужно найти его. — Я помчалась к двери, остановившись только для того, чтобы отдать документы. Документы на их дом. Папин магазин. Гарри. Гарри спас их дом и бизнес.
Мой Гарри.
Я размахивала руками в воздухе, пытаясь поймать такси. Когда оно остановилось, я назвала адрес дома, где жил Гарри. Было уже слишком поздно, чтобы он находился на работе, поэтому должен быть дома. Я подпрыгивала на своем сидении, когда хаотичное нью-йоркское движение двигалось бампер в бампер. Таксист сигналил, и я опустила стекло и кричала.
— Убирайтесь с дороги, придурки!
— Не хотите ли ездить со мной каждый день, леди? — сказал таксист, но я не могла остановить свои мысли. Гарри купил дом и бизнес моих родителей за немыслимую сумму. Потому что он любил меня. Потому что он любил меня.
Я разрыдалась на заднем сиденье, громкие всхлипывания смешивались со смехом недоверия. Таксист, еще секунду назад предлагавший возить меня постоянно, теперь смотрел на меня так, словно я сбежала из психбольницы и собиралась устроить хаос в его городе.
Водитель с явным облегчением распахнул двери, и я выскочила на улицу. Подбежала к стеклянным дверям и направилась к стойке консьержа в доме Гарри.
— Мне нужно увидеть Гарри Синклера, — сказала я, несколько раз ударив ладонью по столешнице. Консьерж посмотрел на меня так же, как и водитель. В его взгляде был чистый страх.
— Мисс, с вами все в порядке? — спросил он.
— Мне нужно увидеть Гарри Синклера. Вы не могли бы позвонить и узнать, дома ли он? — Консьерж сделал, как я сказала, и я повернулась к зеркальной стене рядом со мной. У меня открылся рот, когда я увидела, что тушь стекала по лицу.
Схватив со стола консьержа салфетку, я подбежала к зеркалу и начала вытирать щеки, но ничего не могла поделать с красными глазами и румянцем на щеках.
— Мистера Синклера нет, — сказал консьерж.
Повернувшись, я спросила.
— Вы уверены? — я бы не удивилась, если бы он решил, что я сталкер.
— Мистера Синклера нет, — повторил он.
Достав свой мобильный телефон, я попыталась набрать номер Гарри, но звонок перевели на голосовую почту. Только сбросив звонок, я обратила внимание на время.
— Конечно! — прошептала я про себя и вернулась на улицу, чтобы поймать другое такси. Когда ни одно не остановилось, я глубоко вздохнула. — Это всего пара кварталов. Неужели так трудно добежать туда?
Я побежала, быстро осознав, что очень плохо подготовлена. Но не остановилась. Не остановилась, пока не оказалась возле знакомого дома. Я наклонилась, задохнувшись. Горло и грудь болели от глубоких вдохов и выдохов, которые приходилось делать, чтобы привести сердцебиение в норму. Я чувствовала, как мои густые и волнистые от природы волосы начали завиваться от влажности, и понимала, что выглядела ужасно. Но мне было все равно. Мне нужно было увидеть его. Я просто отчаянно хотела его увидеть.
Поняв, что мне нужно пройти через подземную парковку, я уставилась на длинную улицу перед собой, осознав, что мне предстояло преодолеть еще одну гору. Применив свои конверсы на практике, я снова побежала. Добежала до въезда на парковку и спустилась по длинной подземной дороге, которая вела в подвал таунхауса. К тому времени, когда я добралась до личного лифта, уже была близка к тому, чтобы потерять сознание. Но я полезла в сумочку и нашла свою карточку «НОКС», которую забыла выложить из бумажника.
Спасибо. Блядь. Господи.
Я провела карточкой по считывателю, двери открылись, и я вошла внутрь, застонав от удовольствия, когда кондиционер поцеловал мою раскрасневшуюся кожу. Я посмотрела на свое отражение в зеркале, почти испугавшись. Поэтому расчесала пальцами волосы и убедилась, что на лице нет разводов от туши.
Когда двери открылись, я протиснулась в комнату Maître. Когда я вошла внутрь, все было тихо. Я привыкла к музыке и Андреа Бочелли, который пел мне серенаду «Аве Мария».
И тут я увидела свет под дверью в комнату, из которой всегда выходил Maître. Сердце наполнилось надеждой, любовью и всем тем, из чего состояли мечты, и я ворвалась в дверь.
Гарри в шоке поднял голову, прижав телефон к уху. Он был одет в костюм, пиджак снят, воротник расстегнут, рукава закатаны до локтей.
— Фейт, — сказал он, прошептав мое имя как молитву. — Я собирался позвонить тебе. Мой телефон разрядился, и я только что прочитал…
