Злой рыцарь - Трейси Лоррейн

Мой желудок переворачивается, когда я вспоминаю первый маленький “подарок”, который я нашла на днях.

Открыв его, я вытаскиваю карточку. На этот раз изображения нет. Я воспринимаю это как хороший знак. Я не уверена, что смогла бы переварить осознание того, что Себ снова шпионил за мной. Я держала шторы закрытыми с тех пор, как нашла ту первую фотографию, но что-то подсказывает мне, что это его не отпугнет.

Переворачивая открытку, я нахожу красные буквы, нацарапанные на обороте.

Кто-то был очень непослушной девочкой…

“Какого хрена?” - бормочу я себе под нос. “Перестань быть гребаным засранцем”, - кричу я, предполагая, что он, вероятно, наблюдает за мной прямо сейчас, и слова Тео о том, чтобы пойти к боссу, были чушью собачьей. “Это странно”.

Не слыша и не видя ничего, что подтвердило бы мои подозрения о том, что он наблюдает за мной, я поднимаю сумку повыше на плечо и направляюсь к дому.

Меня встречает тишина, и я вздыхаю с облегчением. Как бы сильно я ни хотела получить ответы, я хочу получить их от своего отца, а не от наших сотрудников.

Я беру с кухни бутылку воды и пакет чипсов, прежде чем заставляю свои измученные ноги тащить меня вверх по лестнице.

Спа, возможно, и расслабил, но все, чего я хочу сейчас, - это свернуться калачиком в постели и проспать остаток выходных.

Я так погружена в свои мысли, когда подхожу к двери своей спальни, что даже не замечаю, что она приоткрыта, когда я толкаю ее, но я чертовски уверена, что что—то не так, когда я переступаю порог.

“Срань господня”, - выдыхаю я, мои глаза сканируют все новые дополнения к моей комнате. Мое сердце подскакивает к горлу, когда моя дрожащая рука вслепую тянется назад, чтобы закрыть дверь.

Фотографии украшают мои стены, все они приклеены скотчем и трепещут на ветру, дующем из моего открытого окна.

Подбегая, я закрываю его и задергиваю шторы. Этот ублюдок больше не добьется от меня никакой реакции из-за этого.

Я стою там, посреди всех своих ошибок. Ответы на вопросы, которые я задавала себе, прямо лежали передо мной.

Когда я смотрю на каждый из них, в моей голове мелькают воспоминания.

Целующийся Деймон. Танцуя с ним и Алексом.

Исчезаю в ванной с Себом. Слава богу, что ничего не осталось от того, что произошло в той комнате, но когда мои глаза продолжают двигаться к следующему изображению, мой желудок переворачивается.

Тео с его языком глубоко у меня во рту, его руки крепко держали мою задницу, когда мы двигались вместе.

Затем я была с Нико и еще одной девушкой, которую я смутно узнаю по сегодняшнему утру, только на этом снимке она была одета в едва заметное фиолетовое платье.

Есть фотографии, на которых я с Тоби, но он единственный, к кому я не пристаю полностью.

Неудивительно, что он был взбешен, видя, как я приставала к его друзьям.

“О Боже”, — всхлипываю я, когда добираюсь до некоторых финальных снимков и обнаруживаю, что это он вынес меня из ванной, снял с меня платье и помог надеть рубашку Тео - после того, как он услужливо стянул ее со своего тела для меня.

Я не уверена, что фотограф должен был запечатлеть это, но он находится под идеальным углом, чтобы иметь возможность увидеть все в глазах Тоби. Его мягкость, как сильно он заботится, его разочарование, его гнев. Единственное, чего я не вижу, чего мне следовало бы делать, - это его осуждение и разочарование во мне.

Я безвольное, пьяное месиво в его объятиях. Он наблюдал за мной со всеми своими друзьями, и он все еще пытается удержать меня.

Я опускаюсь на колени посреди своей кровати и сдаюсь.

Я в полном беспорядке, и моя потребность наказать Себа за его жестокие слова и порочные прикосновения причиняет боль не тому человеку.

Тоби — не считая Калли и Эмми — единственный, кто пытался помочь мне с тех пор, как я начала учиться в Найтс Ридж.

И посмотри.

Я рискую поднять взгляд и замечаю его разбитое выражение лица, когда он смотрит на меня, распростертую на кровати. Рубашка Тео, возможно, и достаточно длинная, чтобы прикрыть меня, но она задрана, и из-за того, как я упала, клеймо Себа ярко горит на внутренней стороне моего бедра.

“О Боже”.

Я падаю на бок на свою кровать и громко всхлипываю.

Но моя вечеринка жалости длится всего пару минут, потому что мне удается найти в себе силы где-то глубоко внутри, и с мокрыми от слез сожаления щеками я начинаю снимать все изображения со стен и рвать их в клочья.

Только когда я добираюсь до последнего, моя грудь вздымается от эмоций и напряжения, когда мой взгляд падает на мое зеркало.

Шлюха.

“Я собираюсь, блядь, убить тебя”, - киплю я, топая в ванную за мочалкой, только чтобы столкнуться с другим сообщением.

Тебе не следовало приходить сюда.

Я счищаю это как могу, оставляя красные разводы по краю зеркала, прежде чем вернуться в свою спальню, чтобы сделать то же самое со вторым.

К тому времени, как я заканчиваю, я эмоционально и физически истощена и запихиваю все клочки бумаги в пакет, обещая позже развести личный костер, чтобы посмотреть, как все, что связано с прошлой ночью, сгорает в огне.

Просто жаль, что я не могу смотреть, как Себ уходит с ними.

Раздеваясь догола, я иду в ванную и включаю душ. Возможно, я выпила только один перед выходом из спа-салона, но я снова чувствую себя грязной. Мою кожу покалывает от их прикосновений, а губы покалывает от их поцелуев. Не говоря уже о том, что мой желудок сжимается от сожаления.

Однако есть кое-что, что я действительно знаю обо всем этом. Будь у меня такая возможность, я бы, наверное, сделала это снова.

Несмотря на то, что я причинила боль Тоби, я хотела добраться до Себа. Я хотела причинить ему боль, доказать свою точку зрения, и, судя по усилиям и времени, которые, должно быть, потребовались, чтобы ворваться сюда и украсить мою комнату моими проступками прошлой ночи, ясно, что я действительно забралась ему под кожу.

Мой сотовый звонит в сумочке, и моя потребность узнать, он ли это, заставляет меня остановиться, одной ногой стоя в душе.

В ту секунду, когда я вижу его имя, высвеченное на моем экране, мой желудок переворачивается, и