Дамиан - Аниса Джикдхима
— Цезарь Кортес, наконец-то лично знакомлюсь с тобой, — я начинаю, прислонив ствол 22-го калибра к виску Бланки. От страха она задыхается, но молчит.
— Парни, опустите оружие, оно не потребуется, — спокойно приказывает Кортес.
Он встаёт со своего места, застёгивает пиджак и направляется к нам.
— Я ждал тебя, Дамиан. Не нужно быть агрессивным, никто не хочет причинить тебе боль.
Кого он обманывает? Я знаю таких людей, как он. Кортес пытается заставить меня ослабить бдительность, просто чтобы поиграть со мной. Я продолжаю держать пистолет у виска Бланки. Она дрожит.
— Ты ловко протащил свою дочь в мою жизнь, чтобы украсть у меня информацию. Очень умно, — говорю я, переводя взгляд на двух мужчин рядом с ним.
— Парни, можете идти, вы мне не нужны.
— Цезарь, у него пистолет, — напоминает ему один из них.
— Он не причинит мне вреда, не волнуйся.
«Какая жалкая самоуверенность». Двое мужчин недоумённо смотрят друг на друга, а затем выходят из комнаты, закрывая дверь.
— Итак, Дамиан, теперь, когда перед тобой безоружный человек, как ты смотришь на то, чтобы опустить оружие и поговорить?
«Я не хочу разговаривать, твою мать. Я слишком зол для этого».
— Дамиан, это не то, что ты думаешь. Умоляю, поверь мне, — просит Бланка, сгорбив плечи.
Я не смотрю на неё, мой взгляд прикован к мужчине передо мной.
— Ах, Бланка, ты так ничему и не научилась, — вздыхает он, глядя на неё с презрением. — Тебе не следовало вмешиваться.
— Я не понимаю, о чём ты говоришь! — кричит она, — меньше всего я хочу видеть твоё лицо, не говоря уже о том, чтобы иметь хоть какое-то отношение к твоим делам.
Кортес протягивает руку, чтобы дотронуться до неё, но инстинктивно отступает; на этот раз оружие я направляю на него.
— Не позволяй себе расслабляться, — угрожаю ему.
Он улыбается, но это одна из тех злых улыбок, которые я слишком хорошо знаю.
— Мне плевать на неё, она была бы уже мертва, если бы не украла то, что мне так дорого, — отвечает он, продолжая смотреть на дочь.
От замешательства я не могу рассуждать. Никто не смог бы так себя вести. Похоже, Кортес на самом деле ненавидит дочь. В мысли закрадываются сомнения, стуча, как отбойные молотки. Если всё, что рассказала мне Бланка правда, я никогда не смогу простить себе, что был с ней монстром.
— Что ты украла у своего отца, Бланка?
— Бланка, дорогая, сейчас не время рассказывать о наших маленьких семейных недоразумениях.
Его слова подобны отравленному мёду.
Уставшая, но с желанием снова бороться, Бланка выпрямляет спину, прищурившись.
— Цезарь Кортес никто без своих денег, Дамиан. И угадай, кто единственный человек, имеющий доступ к его самому большому зашифрованному счёту? — она вздыхает, а затем смотрит на меня. — Я никогда не лгала тебе, однако имени моего отца оказалось достаточно, чтобы ты забыл всё, о чём мы говорили.
— Неблагодарная сука, ты украла в своём доме! — кричит Кортес.
— Знаешь что, Цезарь, ты больше никогда не увидишь ни цента из этих денег, давай убей меня нахрен. Я больше не хочу жить в этом дерьме. Каждый день просыпаюсь и думаю, зачем я появилась на свет. — Её тон покорный, когда она заключает: — Ты загрязняешь всё, к чему прикасаешься.
— Ты всегда была проблемой, Бланка, тебе не следовало рождаться, — заявляет он, оставляя меня в ужасе.
Отвлечение дорого мне обходится. Кортес пользуется возможностью, выхватывает из моих рук пистолет и направляет его на дочь.
— Скажи мне, где шифр.
— Пошёл ты, Цезарь, — горько смеётся она.
— Я хочу свои деньги! — орёт он, размахивая оружием перед лицом Бланки.
«Он должен угрожать мне, враг я». Что-то не сходится, Кортес продолжает держать дочь под прицелом и, повернувшись ко мне, восклицает:
— Ты не должен был встречать Бланку! — он проводит рукой по лицу и продолжает: — Было бы проще, если бы она не мешала.
— Конечно, обо всём должна была позаботиться Тейлор, верно? — едко спрашиваю я.
— Да, план был идеальным, но Бланка, как всегда, всё испортила, — кричит он в бешенстве.
— Что ты хочешь от меня, Цезарь?
— Хочу узнать тебя получше.
— Зачем?
Он отступает назад, продолжая направлять пистолет на Бланку.
— Я хочу узнать, каким стал мой сын.
У меня громко звенит в ушах, чувствую, как напрягаются мышцы груди, а голова грозит взорваться. «Это галлюцинация. Он не мог сказать всерьёз».
С рывком Бланка вырывается из моей хватки и бросается на отца.
— Это неправда. Ты всё выдумал, чтобы уничтожить меня! — кричит, избивая его.
Мужчина даёт ей такую сильную пощёчину, что она ударяется о стену. Я смотрю на эту сцену с окаменевшим телом, с трудом переводя дыхание.
— Он не твой сын! — стонет она в отчаянии, пытаясь ударить его снова.
— Да. Дамиан — мой сын.
— Прошу тебя, не делай и этого со мной! — причитает она не в себе, но Кортес игнорирует её.
«Этого не может быть».
— Ты не мой…
«Не могу восстановить контроль над разумом».
— Barriga llena, corazón contento, Dami.(Сытый живот, счастливое сердце, Дами).
Эти слова резко возвращают меня в прошлое.
Двадцать девять лет назад.
Папа сидит рядом со мной, а мама накрывает на стол.
— Я не голоден, — говорю я, надувшись.
Он гладит меня по голове, взъерошивая волосы, и улыбается.
— Barriga llena, corazón contento, Dami.
— Почему сердце должно быть счастливо, если у тебя сытый желудок? — спрашиваю с любопытством.
— Когда ты не ешь, ты счастлив?
— Нет, тогда у меня сводит живот.
— Вот что означает эта
