Моя любой ценой - Дина Данич
Начинаю нести все подряд — как он снова вернется в строй, что все будет классно.
— Злата…
Беру его за руку и замечаю, что у него даже на пальцах фиксирующие повязки. Страшно подумать, через что он прошел. Сидим молча, просто рядом держу его за руку. Я плачу, а он смотрит.
Дверь открывается, резкий звук заставляет вздрогнуть. Оборачиваюсь и вижу Багрова.
— Врач сказал, что пока долго нельзя, — тихо поясняет. Леша замечает его и тут же дергается.
— Ты…
— Тише, Леш, ты чего! — успокаиваю его, подскакиваю и не даю брату встать. Он кривится от боли.
— Ты с ним…
— Лешенька, но он ведь спас тебя, — быстро объясняю. — Нашел тебя, хотя я ведь похоронила тебя.
Брат упрямо поджимает губы — то ли не верит, то ли не хочет понимать, что я ему говорю.
— Он и мне помог. Пожалуйста, не злись.
Феликс подходит ближе, их взгляды скрещиваются.
— Ты все верно понял, Алексей. Мы с твоей сестрой вместе. И я никому не дам ее в обиду.
— А себе? — задыхаясь, спрашивает он.
— И себе. Она будет в безопасности и счастлива. Даю слово.
Слышу, как Леша скрипит зубами, но молчит. Понимаю, что на сегодня точно хватит.
— Я завтра зайду, ладно? Ты отдыхай и ни о чем думай!
В коридоре прислоняюсь к стене и пытаюсь отдышаться.
— Злата? — озабоченно спрашивает Феликс. Слышу его, но в глазах что-то темнеет.
— Все нормально. Просто от переживаний, видимо…
— Так! Ну-ка пошли!
Багров подхватывает меня на руки и куда-то несет. А я все больше обмякаю, вдыхаю запах его туалетной воды и расслабляюсь.
Но как оказывается рано. Потому что в итоге мне делают едва ли не полное обследование.
— Да зачем? Да все хорошо! Я нормально себя чувствую! — пытаюсь отмахнуться, но врачи непреклонны.
В итоге спустя часа три я узнаю потрясающе незапланированную новость — я беременна.
Вот вроде бы понятно — если не предохраняться, такое может случиться. Но я почему-то была уверена, что не так вот сразу!
Врач что-то еще говорит, я машинально киваю, но мысленно не здесь. Все еще осознаю новость.
— Злата? — мягкий голос выдергивает обратно в реальность.
— А?
— Как ты?
— Ну… Ты уже знаешь, да? — Багров коротко кивает. — И что думаешь?
— А что думать? — спокойно пожимает плечами. — Будем рожать.
— Вот так просто? — поражаюсь ему.
— У тебя есть варианты?
— Нет, но… Ты вот только что узнал и так просто решил?
— Станешь опять спорить и утверждать, что должна сама сделать выбор? — что-то в его голосе наталкивает на кое-какую мысль.
— Ты, что, подумал, что я хочу… Ну, знаешь ли! Просто я сбита с толку! Не каждый день узнаешь, что станешь мамой… — растерянно смотрю на свои руки. — Вдруг я сделаю что-то не так?
— Золотце, ты станешь самой лучшей мамой, уверяю тебя, — мягко убеждает Феликс. — Я буду рядом. Всегда.
Это такие важные и такие ценные слова. Поднимаюсь и обнимаю любимого мужчину. Да, именно любимого!
— Спасибо тебе, — шепчу. — За все!
Он долго-долго целует меня, и все грозит перейти разумные границы. Больше того — я, кажется, даже не против этого. Как вдруг Феликс снова отстраняется и хитро улыбается.
— Полагаю, вопрос с танцами пока откладывается.
Возмущенно смотрю на него.
— Я еще не решила окончательно! Или думаешь, что беременная женщина ни на что не годна?
Он ловит мою ладонь, бережно прикладывает к своей груди.
— Злата, ты забыла, как ходила с синяками и еле держалась после ваших сумасшедших тренировок? Тебе ведь не обязательно танцевать самой. Ты можешь преподавать.
— Я?
— Ты. Уверен, у тебя отлично получится. Хочешь, откроем тебе свою студию танца?
— Как у Верховцева?
— Именно.
Не знаю, что сказать и как отреагировать на такой щедрый жест.
— Ты меня подкупить пытаешься?
— Договориться, — возражает Феликс. — Чтобы ты была счастлива, и мы смогли найти компромисс.
Он обходит меня со спины, его ладонь ложится мне на живот.
— Позже, если ты все же захочешь… Мы найдем иной вариант. Но пока…
Молча накрываю его ладонь своей и сжимаю, молчаливо соглашаясь. Да, он прав. Позже я все наверстаю. Пока же — другие приоритеты.
58. Феликс
Новые обстоятельства вынуждают действовать быстрее, чем я планировал. Так что встречу с Тагаевым приходится устроить куда раньше.
— Ты уже видел информацию, которую я накопал? — спрашиваю у Камиля.
Он привычно задумчив и немногословен. Мне повезло, что он в принципе согласился встретиться.
— Видел, — скупо отвечает.
— И что думаешь?
Он молчит очень долго. Я же терпеливо жду. Знаю, что его бессмысленно подгонять. Упрямый жутко.
— Твоя взяла.
Довольно улыбаюсь. Значит, не старею. Все же есть еще понимание и чуйка.
— Рад возвращению. Уверен, не только я.
— Надеешься, спихнуть на меня свои дела?
— Надеюсь обсудить кое-что важное. Правило.
Тагаев прищуривается, не спуская своего взгляда.
— Ты дважды поднимаешь эту тему. Неужели так зацепила тебя девчонка?
Удивлен ли я, что он в курсе про Злату? Нет, конечно. Очевидно, что решение вернуться это результат комплекса обстоятельств. Дело не только в том, что я сделал ему шикарный подгон в виде милой девушки.
— Я собираюсь сделать ей предложение.
— Даже так, — ухмыляется он. — И готов заплатить? Зачем? Трахай без железки на пальце. К чему это?
— Злата беременна.
Взгляд Камиля мгновенно меняется. Темнеет, становится похожим на стену — все эмоции тут же исчезают.
— Твой проеб, — жестко выдает он. — Ты знаешь, что делать.
— Нет.
— Нет? — кажется, он действительно удивлен. — Поставишь мишень на спину ради нее?
— Ради них.
Я пиздец рискую, поднимая этот вопрос. В свое время правила были придуманы не просто так. Мы думали, это поможет, удержит от хаоса, сможет поддерживать порядок — никаких личных привязанностеей, никаких семей. Именно поэтому далеко не многие хотели подниматься настолько высоко.
Но я не вру тому, кто долгое время был партнером и просто, пожалуй, хорошим другом. Если это вообще можно к нам отнести.
Я и правда готов подставиться. Уже накидал план, как обезопасить всех и, конечно, вариант не такой, чтобы я был рад ему, но если придется выбирать, моя рука не дрогнет.
— Мне достаточно одного звонка, Феля. Ты ведь это понимаешь?
И это я знаю. Но если верно просчитал, то Камиль не забыл про своего сына. И вряд ли сделает то, чем грозит.
— Блядь, Багров, ну, какого черта? — рычит злобно. — Сам же вытащил меня, доказывал, что личное — не такая причина, чтобы жертвовать всем ради этого.
— Ты ведь понимаешь разницу, —
