Красавчик (ЛП) - Каллихен Кристен

— Что есть, то есть.

— Ага, но тебе пришлось выслушивать меня снова и снова…

— Эй, — мягко перебивает она. — Я хочу слушать. Хочу быть рядом для тебя.

Киваю, но, прежде чем успеваю ответить, она снова начинает говорить.

— Ты хочешь то, что я никогда не смогу дать.

Слова повисают между нами. Я чувствую, как замираю.

— Что ты имеешь в виду?

Но я знаю.

Чесс печально улыбается.

— Ты хочешь детей. Теперь ты это знаешь. А я не могу их иметь. – девушка прикрывает глаза. — Я думаю об этом, о том, что это значит для нашего будущего. И меня это пугает.

— Чесс…

— Позволь мне сказать. Я знаю себе цену. Знаю, кто я есть. Я совокупность всего во мне, а не отдельные несовершенные черты. Знаю, что если захочу детей, то смогу усыновить или найти суррогатную мать. Варианты есть. Я уже не раз себе это говорила.

Она медленно скользит рукой по моей груди, рисуя ровные круги, словно это я нуждаюсь в утешении.

— Знаю, мы вместе недавно, и думать о детях — слишком поспешно. Но мы живем вместе, говорим друг другу такие... личные вещи. — она краснеет. — Это тяжело. Как будто мы не просто встречаемся, а между нами нечто большее.

— Потому что так и есть, — говорю я. Как она может в этом сомневаться?

Чесс теребит пальцами ткань моей рубашки.

— Значит, мы должны войти в эти отношения с открытыми глазами. Не хочу, чтобы ты пожалел. Не хочу, чтобы спустя время задавался вопросом, правильный ли выбор сделал.

— Думаешь, я откажусь от тебя, потому что не можешь иметь детей? — не знаю, обидно мне или просто больно, но точно неприятно. Больше похоже на боль и панику.

Чесс отрицательно качает головой.

— Ты не можешь сейчас это утверждать.

Черт возьми, не могу. Но я прикусываю язык. Интуиция подсказывает, что чем больше буду давить, тем сильнее она будет давить в ответ.

— И может… — она колеблется, облизывая припухшую от поцелуя верхнюю губу. — Не хочу гадать, пожалеешь ли ты о нас. Когда я узнала все это, то дала себе обещание, что любые отношения, в которые я вступлю, будут с подходящим человеком.

Секунду я просто смотрю на нее, пытаясь понять, о чём она.

— Ты планировала найти парня, который не хотел бы иметь детей? Правильно? — мои слова звучат грубо и отрывисто.

Она широко распахивает зеленые глаза и отводит взгляд. Виновна.

Горячее и зудящее чувство возникает в груди.

— Даже не знаю, что сказать.

— Ты и не должен ничего говорить.

Жар растет, поднимаясь к горлу.

— Думаю, что знаю. Фактически ты изначально обрекаешь нас на провал.

Чесс встречает мой взгляд.

— Я говорю, что чувствую. Ты хотел знать. Ладно, теперь знаешь. Мне страшно. Я думаю об этих вещах. Хоть и не хочу. Поверь, я предпочла бы веселиться, заниматься любовью и беспокоиться только о том, с чем заказать пиццу, с луком или фрикадельками…

Я заставляю ее замолчать поцелуем. Прижимаюсь ртом к ее губам, чтобы она могла почувствовать меня.

Чесс на мгновение застывает, затем расслабляется и широко раскрывает ладонь на моей груди. Отстраняюсь и смотрю ей в глаза.

— Прости, ладно? — прошу я. — Я рад, что ты мне рассказала.

Она прижимается лбом к моему.

— Ты все время извиняешься. Не стоит. Ты не виноват, что я не могу отключить голову, когда я с тобой.

Какая охренительная ирония: единственное время, когда я могу отключить мозг, это рядом с Чесс.

Осторожно отодвигаю её в сторону. Чувствую, как начинает болеть голова и затекли суставы.

— Давай заполним шкаф. Затем мне нужно пойти на пробежку.

Кажется она смотрит на меня целую вечность, а на самом деле всего лишь мгновение. Когда девушка заговаривает, её голос тихий, но понимающий:

— Я справлюсь сама. Почему бы тебе не пойти на пробежку прямо сейчас?

Я не возражаю, оставляю её одну и ухожу. Долго бегаю, но так и не нахожу ответов.

ЧЕСС

ЧТО если я совершила ошибку?

Эта мысль с неумолимой настойчивостью вертится в голове. Я рассказала Финну нечто очень личное. Единственный кто был в курсе, это Джеймс, и он узнал только потому, что находился в студии, когда я вернулась со встречи с врачом.

Возможно, было слишком рано заводить этот разговор с Финном. Какой парень спустя всего неделю после первого секса захочет обсуждать возможность зачатия или отсутствие такового? Я, наверное, выставила себя сумасшедшей охотницей за спортсменами. Не удивлюсь, если он боится, что в следующий раз я потребую кольцо.

Боже, парень выглядел таким испуганным. И чертовски упрямым. Финн умеет решать проблемы. Он полагается на интуицию, тогда как я предпочитаю тщательно всё обдумывать.

— Чёрт. — Кладу голову на кухонный стол, позволяя прохладному камню остудить горячую щеку.

Надо было просто изложить ему суть и двигаться дальше, веселиться с Финном, не беспокоясь о призрачном будущем. И все же я так не могу. Я совершенно без ума от него. Как это назвал Джеймс?

Одурманена. Абсолютно точно. Если позволю себе увязнуть еще сильней, и мы не продержимся долго, то это разрушит меня. Мне необходимо, чтобы мы оба понимали во что ввязываемся, иначе я буду переживать постоянно.

Как и следовало ожидать, после сброшенной мной «никаких детей» бомбе, Финн отдалился. Ох, он все еще тянулся ко мне, когда мы легли в постель, и скользнул рукой вниз по моим трусикам, утверждая, что мне будет удобнее спать без одежды. Он трахал меня до беспамятства с тихой интенсивностью, которая ощущалась почти как отчаяние, словно я собираюсь исчезнуть. Я чувствовала то же самое, обернувшись вокруг него с потребностью, граничащей с болью.

Но сейчас кажется, что между нами пролегла пропасть. И её проложила я.

Финн сегодня рано ушел на домашнюю игру. Думала, он предложит мне билет, чтобы я могла прийти посмотреть. Но он не сказал ни слова, только легонько поцеловал в губы и сказал, что мы увидимся вечером.

Было так больно, что я не стала наблюдать игру по телевизору, а вместо этого занялась работой.

Теперь, когда я знаю, каково это – ужинать с Финном, мне одиноко за кухонным столом. Я поела, но все еще одна в слишком тихой квартире.

— Дерьмо. — Заставляю себя выпрямиться и открываю ноутбук. Не знаю, как отключить свой разум или перестать беспокоиться. Поэтому сосредотачиваюсь на работе. Это безопасно. Понятно. И я могу это контролировать.

Я ретуширую фотографию Джейка для календаря, когда Финн возвращается домой. Поднимаю взгляд со своего насиженного местечка за кухонным столом и вижу, что он хромает, его лицо застывшее и напряженное.

Знаю, боль — это часть его жизни. Но меня до сих пор выворачивает наизнанку каждый раз, когда ему делают больно.

— Привет, — говорю я, привлекая внимание.

— Детка. — Финн двигается ко мне черепашьим шагом.

Господи, он плох.

Спрыгиваю со стула.

— В спальню.

Парень улыбается усталой, но довольной улыбкой.

— Мне нравится, ход твоих мыслей, Честер, но сегодня тебе придется самой проделать большую часть работы.

— Мой мужчина – большой оптимист, — борюсь с улыбкой. — Но я говорю о том, чтобы уложить тебя в горизонтальное положение для отдыха.

Он наклоняет голову и нежно целует.

— Мой план нравится мне больше. Но продолжай называть меня своим мужчиной. Это как бальзам на душу.

Закатываю глаза и обнимаю его за талию.

— Давай, красавчик, обсудим условия в постели.

Финн обнимает за плечи и слегка сжимает, пока мы медленно идем в его спальню, теперь уже нашу.

— Люблю возвращаться домой к тебе, — говорит парень с довольным вздохом. — С самого первого дня. Но теперь… — он смотрит на меня сверху вниз. — Это того стоит.

В горле встает ком, прижимаюсь губами к его груди и на мгновение просто вдыхаю его аромат. От него пахнет мылом, чистым хлопком рубашки и теплом его тела.

— Я рада, что ты дома.

Оказавшись в спальне, хватаю пульт от камина и включаю его. Вспыхивает огонь, и вскоре излучаемое тепло наполняет прохладную комнату. Свет прикроватных ламп придает спальне мягкий золотистый оттенок. И я внезапно понимаю, почему дизайнер декорировал эту комнату в приглушенных теплых тонах с текстилем сочных цветов. Это место — рай после тяжелого дня.