Три желания на двоих - Лена Лорен
Повисает молчание. Оно необходимо мне для осмысливания всех этих слов. Чтобы я смогла переварить их, а ему, скорее всего, чтобы смириться с тем, что он был вынужден поделиться своим сокровенным с кем-то ещё. С тем, кто сейчас замечает в нём неподдельные эмоции.
Ему больно… Даже спустя столько времени…
— Ты любил её?
— Да, — едва заметно кивнув, тихо отвечает.
Я задала этот вопрос, точно не зная, что он говорил мне о своей девушке, которая погибла семь лет назад, но не думаю, что эти слова могут означать что-то другое.
Неужели настоящая любовь никогда не проходит?
Сердце сжимается от осознания того, что он пережил. Становится трудно дышать, стоит представить, как больно ему было тогда. Хотя другим может показаться, что ему несвойственно испытывать боль и страдания, ведь он сильный и ни в чём не нуждается. Какие же они глупцы. Они крупно ошибаются. Даниэль просто не привык показывать свою слабость в силу своих принципов, но он такой же человек. Он так же заводил друзей и наживал врагов, испытывал горесть и счастье, как и все мы. Так же крепко любил и так же сильно ненавидел. И как большинство из нас он радовался жизни, а потом задыхался от боли утраты.
— Ты удивительный человек, Даниэль. Ты мне очень нравишься. И ты другой, совсем не тот, кем кажешься. Ты прячешь от меня свою душу, а в ней столько всего творится, что я…
Я без умолку могла бы говорить о нём. Я даже могла бы признаться, что у меня к нему не просто очевидная симпатия, а нечто большее, но я понимаю, что ему сейчас это не нужно.
— В ней намного больше, чем ты можешь себе представить, но давай не будем об этом. Как-нибудь в другой раз, — он взмахивает распечатанной коробочкой, напомнив мне о ней. — Сейчас я бы посмотрел что внутри.
— Ну, тогда открывай, наконец! — ликую, подпрыгивая на диванчике и негромко хлопая в ладоши.
Самой жутко интересно как он отреагирует. Я люблю дарить подарки, но не очень люблю их выбирать. А в данном случае это вообще оказалось тем ещё испытанием.
И вот настаёт момент истины. Крышка от коробки открыта. Я напрягаюсь, когда вижу застывшее смятение на лице Даниэля, выдыхаю, когда он начинает беззвучно смеяться. Это намного лучше, чем сказать: «Спасибо! Это то, что нужно», а на самом деле вовсе так не думать.
— Серьёзно? Он же розовый, — достаёт из коробки галстук и рассматривает его, приподняв над головой.
— Вообще-то пурпурный, но с розовыми вкраплениями.
— А разница в чём? — вскидывает бровь.
— Забей! — отмахиваюсь. — Лучше примерь его.
Он не решается. С недоверием смотрит на меня и бездействует, поэтому я выхватываю у него из рук галстук, подаюсь к нему ближе и аккуратно завязываю на нём. Даниэль завороженно наблюдает за мной, склонив голову набок, ни слова при этом не произносит. Он только мило улыбается, беспорядочно скользя своим взглядом по моему лицу. Мы мимолетно переглядываемся, и я не могу не улыбнуться ему в ответ. Его улыбка заразительна, и не только она. Даниэль, подобно компьютерному вирусу, всюду распространился во мне. Он завладел моим разумом. Так просто.
— Это так странно, — вдумчиво произносит он, когда я делаю завершающий штрих.
— Что именно?
— Ощущать то, что давно было похоронено.
— Ты о чём?
— Я сам не знаю, — он словно находится в замешательстве, но я не придаю этому значения. Заканчиваю с галстуком и склоняю голову то вправо, то влево, выискивая изъяны, но всё безупречно. — Ну? Как это смотрится?
— Довольно миленько. Мне нравится, — одобрительно киваю.
— И где же я смогу появиться в таком галстуке? На детском утреннике?
— А что с ним не так? — с шутливым укором смотрю на него, уперев руки в бока.
— Мы уже выяснили, что он ПУРПУРНЫЙ, но эти розовые кляксы, — в отвращении морщится он, рассматривая галстук на себе, — Эм-м… Да на него же будто бы Феечка блеванула. Это ужасно! Ужасней я ничего не видел!
Я держусь изо всех сил. Буквально минуту не моргаю и даже не дышу, но в итоге не выдерживаю, и мою грудь разрывает от громкого смеха.
Так проходит час, а может быть намного больше. Мы не следим за временем. Развалившись на диване, просто общаемся и смеёмся до боли в животе. Мы рассказываем друг другу забавные случаи из жизни, не забывая упомянуть нелепые моменты из детства, но больше не затрагивая запретных тем.
Правда, мне жаль, что я так и не осмелилась признаться в своих истинных чувствах, хоть и пыталась, но я довольна результатом. Мне безумно нравится то, к чему мы пришли. Всё настолько непринуждённо, что к такому грех не привыкнуть. Я и привыкла. За какие-то считанные мгновения наши души сблизились так, что теперь это кажется в порядке вещей. Сейчас, когда мне жутко хочется спать и мои глаза вот-вот слипнутся, я думаю только о том, что во сне мне будет жутко не хватать этой самой близости.
— Уже очень поздно, — Даниэль поглядывает на наручные часы. — Точнее очень рано. Светает уже, и ты с минуты на минуту отключишься.
— Нет, расскажи мне ещё что-нибудь, — с трудом удаётся произнести, поскольку язык заплетается, будто я в хлам нализалась.
— Так! Хватит с тебя, — он приподнимается с дивана и бережно подхватывает меня на руки. — У нас ещё будет время.
Я обвиваю руками его шею и удобно укладываю свою голову ему на плечо, предполагая, что он понесёт меня в мою комнату. Думаю, за это время я могла бы чуточку выспаться и, быть может, ещё ненадолго могла бы задержать его у себя, но он поступает иначе. Кладёт меня в свою постель и накрывает одеялом. Когда он
