Лисий капкан - Елена Попова
– Это ужасно, – задрожала я оттого, каким тоном Ритка отзывалась об этой твари.
– Вчера, когда ты мне звонила, у нас как раз были дома менты. Сам отец Сокола Саню допрашивал. Он ведь у него полковником служит в Москве. Приехал и всю полицию тут на уши поставил.
– А Саня что? Он может предположить, кто это сделал?
– Саня твердил, что не виделся с ним больше месяца. Сокол же был на практике. Брат просто в шоке. Он понятия не имеет, как его занесло в этот поселок. Саня дал несколько наводок на тех, кто может быть причастен к этому делу.
Я напряглась, мои руки покрылись мурашками.
– У Сокола достаточно врагов. Почти после каждого боя, где он одерживал победу, его соперники грозились взять реванш. Вот, видимо, кто-то и взял. Только не на ринге, а вывезя его за город. Сейчас опрашивают всех его друзей. Я уверена, скоро найдут этого ублюдка! Мы после пар собираемся в церковь, свечки поставить. Ты как, с нами?
– Конечно! Нужно обязательно поставить свечку за упокой. Обязательно!
– Тьфу ты, дура! – крикнула Ритка. – Какой упокой, Коваленко? За здравие надо ставить! Сокол жив! Правда, в коме. В реанимации на Советском проспекте.
И мой мозг отправился в нокаут.
«Жив? Сокол жив? Она сказала… он жив?»
И в голове раздался голос его дьявола: «Ну что, мышь, не ожидала такого поворота?»
– Эля, ты тут вообще? – махнула рукой перед моими глазами Ритка.
– Мигрень, – вымолвила я. – Я… я в аптеку, ладно?
– Иди, конечно.
Я прошмыгнула за угол многоэтажки, в которой была аптека и во дворе которой стояла моя машина. Закрыла зонт, швырнула его, не стряхнув капли, на заднее сиденье, села за руль и принялась хлопать себя по щекам.
– Соберись! Соберись! Если он оклемается, то можно считать, что я себе подписала приговор! Вместо свободной жизни я отправлюсь в тюрьму. И тогда он до конца моих дней отравит мою жизнь. Сокол не должен выйти из комы!
«Больница на Советском проспекте» – забила я в навигатор, и, как только был выстроен маршрут, со свистом колес тронулась с места.
Кое-как припарковав машину у больницы, я выскочила и галопом помчалась к входу. И только открыв дверь, вспомнила про осторожность: рука отпустила дверную ручку, и я вернулась к машине. Открыла багажник, сорвала скотч с коробки, на которой было написано «Ави-мед», достала белый халат, прихватила чемоданчик с ячейками для пробирок, в которых перевозят кровь из клиники в лабораторию, и пошла в больницу. На первом этаже был небольшой аптечный ларек, в котором я купила респираторную маску. Завернула в туалет и через пару минут из него вышел лаборант в маске и с контейнером в руках.
«Вот это да, мышь, поздравляю! Ты быстро выкрутилась!»
Я притормозила у пожарного плана, висящего в коридоре. «Отделение анестезиологии и реанимации» находилось на втором и третьем этажах. Быстро и уверенно я поднялась на второй этаж, крепко сжимая в руке ручку чемоданчика и прокручивая в голове слова, которые скажу в случае, если кто-то из персонала задаст мне вопрос. План «А»: «Я пришла за готовыми анализами». План «Б»: «Как не в то отделение? Правда? Ой, я новенькая. Заблудилась». А план «В» у меня не успел даже созреть, как я встретилась с первым же препятствием: дверь в отделение реанимации встретила меня кодовым замком. М-да, медвежатник из меня как из Жириновского стюардесса. Пока я стояла возле железной двери, подставляя пальцы к потертым цифрам, раздался щелчок, и она распахнулась, а из отделения вышли несколько человек в обычной одежде и доктор, который, по всей видимости, успокаивал родственников больного. Хвала богам, на меня даже не обратили внимания. Маска и белый халат способны творить чудеса.
В небольшом темном коридоре были две палаты. Я осторожно вошла в первую и с радостью обнаружила, что за стеклянной перегородкой, где находился пост, никого не было. На цыпочках прошла к столу, на котором лежали разные стопки бумаг, журнал и список пациентов. Среди них я не нашла фамилии «Соколов». Затем быстро оглядела людей лежащих то в кислородных масках, то с капельницами, и, не увидев среди них Сокола, вышла из первой палаты. Во второй его тоже не было. Оставалось подняться на третий этаж и искать там. И эта дверь тоже была с кодовым замком. Я приложила пальцы к трем потертым цифрам, раздался щелчок, и дверь послушно открылась.
В коридоре напротив одной из палат стояли люди. Я немного замешкалась и неуверенно двинулась вперед, натягивая маску до самых глаз. И только подойдя ближе, узнала среди людей подавленную горем мать Сокола. Она, бледная, с темными кругами под глазами, казалось, еле удерживалась на ногах, опираясь рукой об стену. Рядом стоял невысокий коренастый мужчина, внешне очень схожий с Соколом. Темные волосы с проседью, карие глаза. Он разговаривал с каким-то парнем, стоящим ко мне спиной. Положа руку тому на плечо, он что-то очень тихо и внушительно говорил. Я шла медленно и бесшумно, стараясь не привлекать к себе внимания. Вдруг парень резко отбросил его руку и прокричал на весь коридор:
– Да перестаньте вы меня успокаивать! Не мне сейчас нужна помощь, а ему! – Парень ткнул пальцем на палату напротив. – Он одной ногой в могиле!
Парень резко развернулся, и я едва не осела на пол. В мою сторону быстрыми шагами шел… СОКОЛ! А на его груди от быстрых шагов раскачивался в стороны серебряный жетон…
Чемодан выпал из моих рук, и грохот, раздавшийся в тихом коридоре, привлек к себе внимание его отца и матери. Они смотрели на меня. Я на них. Затем резко присела на корточки, развернулась к ним спиной, закрывая пустой чемоданчик, стянула с лица маску, сделала несколько глотков воздуха, пахнущего спиртом и лекарствами, затем натянула маску обратно до самых глаз, поднялась на ноги и на автопилоте пошла вперед.
– Оль, тебе нужно поспать! – тихо сказал мужчина, приобняв мать Сокола за плечи. – Поехали, я отвезу тебя домой.
– Я не могу его оставить здесь, – едва слышно проговорила женщина.
– Слезами мы ему не поможем. Он под присмотром врачей. Идем. – Он повел ее к двери, придерживая под руки.
Я вошла в палату. Отрешенным взглядом осмотрела каждого, и на кровати, стоящей у окна, увидела Егора, подключенного к аппарату искусственного дыхания с кровавым бинтом на голове. И только в этот момент осознала, ЧТО я натворила.
