Второстепенный (СИ) - Нельсон Ирина

- Точно, - поддакнул другой. – Чего делать будем, Вить?

- Хов велел сидеть тихо и не высовываться, - сказал дядя Витя строго. – Мы не будем мешать профессионалам.

Охранники переглянулись. Для тридцати человек в каюте места было маловато, поэтому все буквально сидели друг на друге.

- Но…

- Мальчишка только что надорвался, от смерти спас, а вы всё равно в гроб хотите лечь? С голыми руками на кислоту – оно тем и закончится. Сидеть, я сказал!

За дверью прозвучали шаги, и мужики моментально притихли. На ручке висел амулет отвода глаз, но я всё равно напряглась, готовясь держать замок до последнего. Громко распахнулась соседняя дверь.

- Никого, - сказал голос.

Люди прошли мимо нашей каюты, осмотрели следующую и, удовлетворившись, отошли. Мы дружно выдохнули. Я немного расслабилась и прикрыла глаза. Сквозь накатывающую дрему пробилось ощущение широкой ладони в волосах.

- Совсем умаялся, зайчонок… - раздался тихий голос.

Я уже почти заснула, когда дядя Витя снова вздрогнул и забормотал ответы. На этот раз на русском.

- Твой учитель ради тебя поставил на уши весь Орден Золотой Розы, - шокированно сказал он, когда сеанс связи закончился. – Не знаю, что он им наплел, но они безумно злы, и они идут сюда. И не только наши. Все.

- В смысле, все? – не поняла я.

- Все – в смысле весь Орден. Включая Князей Алтайских, Медногорских, Уральских, Карельских и Кавказских. Вся Европа. Хо Ши из Китая, американцы, даже японцы! Весь Орден Золотой Розы! Дмитрий Алексеевич Романов только что лично осведомился о твоей безопасности и велел нам всем сидеть тихо.

- А сегодня Овсень, - отстраненно заметил кто-то.  

На свет появилась пачка сигарет. Щелкнула спичка. Мужики смачно затянулись.

- Пиздец Сопротивлению.

Так они и курили, меланхолично разглядывая меня сквозь сизый дым. Даже когда раздался жуткий влажный хруст, на иллюминатор брызнуло алым и дико, страшно заорали люди наверху.

- Чем будем кровь с палубы отмывать?

О стекло иллюминатора ударилась чья-то голова и откатилась в сторону. Под дверь просочилась алая лужица и принесла с собой специфический запах свежего трупа. Я отвела взгляд.

- Нет! Нет, пожалуйста, не надо! – взвизгнула женщина. – Я не с ними, не с ними!

В ответ раздался нечеловеческий рык. Крик оборвался.

- Кажется, они вошли в раж, - заметил какой-то охранник.

- Овсень, - философски протянул Дядя Витя, разглядывая натекшую кровавую лужу. – В такие праздники у них у всех малость сносит крышу.

- Не пора ли вмешаться? Эдак они всех пассажиров перебьют.

- Не лезь под горячую руку. Не зря же на официальном уровне запрещают в их праздники ходить по лесам и закрывают почти все дороги. Они там со смертниками вот так вот развлекаются. И разницы между уголовниками и обычными грибниками для них в такие дни нет. Могут и машину затормозить на какой-нибудь сельской дороге. Не трогают только беременных, кормящих и детей до пятнадцати. Великий Паритет, мелкий шрифт. Им никто ничего не скажет, если они тут всех положат. Все жертвы фанатикам припишут и успокоятся. Ведь тут на одном борту и Сопротивление, и их ребенок.

А еще и взорванная школа, и отравленные кланы, мысленно продолжила я список. 

- Петрович, а ты-то откуда это знаешь? - тихо-тихо прошептал кто-то. – Куда люди пропадают, никто никогда не говорит…

- А я в свое время как раз попал в счастливое исключение, - усмехнулся дядя Витя. – Слышали про маньяка, который в Ростовской губернии орудовал в восемьдесят седьмом?

- Это который детей убивал с особой жестокостью? – припомнили охранники. – Кажется, его поиски без объяснения причин свернули…

- А потому что искать стало некого, - дядя Витя кивнул за дверь. – Он эльтам попался, когда убивал меня. Те его допросили и прямо на моих глазах на кусочки разорвали. А меня подлечили, до дома отвели и сказали, что в их праздники лучше сидеть дома, а то им что маньяк, что грибник – всё едино. Я потом так и никому и не смог сказать, как именно пропал наш глубокоуважаемый учитель. Хотел и не мог. Как заколдовали меня.

- Уголовники, маньяки - ладно, про них все знают, - сдавленно выговорил тот же охранник. - Но остальные, остальных-то зачем?

Я поежилась. Теперь мне стало понятно, почему Сопротивление никак не изведут. Если эльты так каждый год развлекаются, да еще со всеми, кто попадется под руку…

Раздались неспешные шаги. В дверь поскреблись. Зловеще так поскреблись когтями, явно сняв с поверхности стружку.

- Во-олхов… - пьяно протянул знакомый бархатный голос. – Волхов, выходи-и…

От этих зловещих звуков и интонаций нас всех чуть инфаркт не шарахнул. Профессор рассмеялся шипящим, похожим на шелест смехом. Ей-богу, человеческое горло не может такие звуки издавать! Не может! Я громко сглотнула.

- Ты там не один, да? Я слышу, как бьются их сердца. Тук-тук-тук, тук-тук-тук, - он побарабанил ногтями по двери и вкрадчиво, напевно продолжил. – Птички в клетке, маленькие, беззащитные, безмозглые. Так и норовят всё отравить и уничтожить. Ни одно существо не гадит у себя в гнезде, кроме людишек. Они и тебя травят. Прямо здесь и сейчас. Я чую эту вонь даже здесь…

Охранники даже не побледнели – посерели и дружно затоптали сигареты. Тридцать два лица обернулись ко мне с умоляющим выражением. Я вспомнила, что являюсь эльтом, и громко пропищала голосом галчонка из Простоквашино:

- Не выйду! Вы устроили дебош, сэр! Уже больше ста лет, а вы носитесь, головы всем подряд отрываете. О мнении мировой общественности не думаете. Я лучше тут посижу, никотином подышу!

За пределами каюты повисло озадаченное молчание.

- И вообще, - окончательно расхрабрилась я. – Наверху, в ресторане были мои человеческие опекуны и семья Криса Стенли. Если Орден их убил, я вам горло перережу!

- Знаю, ты можешь, - прошелестел низкий смех. – Не волнуйся. Мы убили только Сопротивление. Открывай.

- А что там за женщина кричала сейчас? – не поверила я. – Что она не с ними?

- Некоторые мужчины при определенных обстоятельствах вполне способны взять женские ноты. Особенно если в них фигурирует разозленная нереида, - профессор снова поскребся. На сей раз об иллюминатор. Тонкие окровавленные пальцы оставили на стекле царапины с легкостью алмазного резака. – Волхов, выходи уже.

- Не выйду. Вы неадекватный.

- Я адекватный. Только немного пьяный. Не трону я твоих людей. Даю Слово.

- Ага, а как насчет наказания за побег?

- Меня разрывают противоречивые желания, поэтому этот вопрос будет решать директор Аунфлай. А поскольку вы у нас существо нежное и вредное, подозреваю, это будет уборка туалетов. С какой стати я оправдываюсь и уговариваю тебя, как невинную девицу?

Дядя Витя подтолкнул меня в спину. Я слезла с кровати, кое-как протиснулась сквозь охранников и щелкнула замком.

Профессор расслабленно стоял, оперевшись на косяки. Роскошная черная чешуйчатая мантия, обычно наглухо застегнутая, была распахнута. Сквозь расстегнутый ворот неожиданно чистой белой рубашки виднелись ключицы. Черные волосы растрепались. Глаза блестели, шальные и какие-то сытые. Подозрительно алые губы насмешливо кривились. С мокрых дланей капала кровь. И в целом, профессор Хов выглядел как оживший герой готичной вампирской саги.

На этом месте согласно канонам ромфанта спасенная попаданка должна радостно повиснуть у него на шее и, запечатлев поцелуй на алых устах, томно вздохнуть огромным полуобнаженным декольте: «О, прекрасный бессмертный в темных доспехах, мне было так страшно! Как хорошо, что ты пришел за мной!» А вампир - обхватить её тонкую талию, лизнуть декольте и простонать: «Ах, любимая, как мне тебя не хватало!» Дальше следовали бы сцены самой разной разнузданности в зависимости от заявленного рейтинга и размеров кровати, пышная свадьба, долгая и счастливая жизнь в окружении детишек.

Но спасенного тринадцатилетнего пацана ждали только чистка туалетов и гора домашнего задания.