Кэтрин Уэбб - Полузабытая песня любви
– Я могу видеть Францию! – воскликнула Элоди, прикрывая руками глаза от солнечного света.
– Отсюда ее не разглядеть, слышишь, ты, дурочка, – сказала со смешком Делфина.
– Тогда что это вон там? – потребовала ответа сестра и показала пальцем на горизонт.
Делфина прищурилась и посмотрела вдаль.
– Облако, – объявила она.
– Сегодня нет никаких облаков. Я так решила, – проговорила Селеста, расстилая полосатый плед и распаковывая припасы для пикника.
– Ха! Тогда это должна быть Франция, – торжествующе заявила Элоди.
– Vive la France! [67]А вот и ланч, – улыбнулась Селеста. – Димити, подходи. Садись. Тебе сэндвич с ветчиной или яйцом?
Когда ланч закончился, Чарльз лег, надвинул шляпу на глаза и заснул. Селеста перестала отгонять мух и ос, покушавшихся на остатки ланча, легла на спину, положив голову на живот Чарльза, и тоже закрыла глаза.
– Ах, как я люблю солнце, – прошептала она.
Они, все пятеро, провели на вершине весь день. Девочки наблюдали, как в зарослях дрока и вереска перелетают с цветка на цветок, покачиваясь в воздухе, сонные пчелы, смотрели на море, пытаясь разглядеть в нем далекие корабли, махали руками и громко кричали другим отдыхающим и туристам, забравшимся на Голден-Кэп. Пожилым парам с собаками. Юношам и девушкам, шагавшим, взявшись за руки. Семейным парам с маленькими крепышами, раскрасневшимися от восхождения. Те приветственно кивали и улыбались в ответ, и Димити поняла, что они ничего не подозревают. Эти незнакомцы не знали, что она не Обри, а Хэтчер. Ничто не позволяло предположить, что она не член семьи. Значит, Димити, хоть и ненадолго, стала одной из них, стала своей, и мысль об этом делала ее счастливей, чем когда-либо. Она не могла удержаться от улыбки, и в какой-то момент ей пришлось отвернуться от Делфины, потому что чувство радости оказалось настолько сильным, что защипало в носу, а это грозило слезами.
Близился вечер. Они упаковали вещи в корзины и спустились вниз, а потом проехали в находящуюся неподалеку деревню Чармаут, где около часа безуспешно пытались найти окаменевшие останки какого-нибудь древнего животного [68], после чего пили чай с булочками в маленьком кафе возле скалистого берега. Димити чувствовала, как ее кожа обгорела после целого дня, проведенного на солнце, и по тому, как тихо и непринужденно лилась беседа, она догадывалась, что члены семейства Обри ощущают такую же приятную усталость, как и она. Селеста даже не отругала Элоди, когда та навалила столько взбитых сливок и джема на свою булочку, что не смогла засунуть в рот и в результате посадила на блузку большое пятно. Элоди сама указала на него, словно удивленная тем, что такое событие не обратило на себя никакого внимания.
– Мамочка, я испортила блузку, – произнесла она с набитым ртом.
– Хм, это было неразумно, да? – проговорила Селеста, по-прежнему глядя вдаль, на высоко парящую чайку.
Делфина и Димити обменялись взглядами, рассмеялись и принялись громоздить на своих булочках такие же высокие башни из сливок и джема, какая была у Элоди. Димити, не привыкшая к столь обильной пище, чувствовала, что у нее вот-вот лопнет живот, но все было слишком вкусным, чтобы упустить возможность наесться до отвала.
– Мамочка, можно мне поплавать? – спросила Элоди, посреди всеобщего довольного молчания.
– Да. Если одна из девочек пойдет с тобой, – разрешила Селеста.
– Не смотри на меня, ты же знаешь, что я не люблю купаться, когда на дне камни, а не песок, – заявила Делфина.
– Мици, пойдешь со мной, ладно? Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! – принялась упрашивать Элоди.
– Я не могу, Элоди. Прости.
– Ну конечно же можешь! Почему бы тебе не пойти?
– Ну, потому что… – в смущении замялась Димити. – Я не умею плавать.
– Нет, ты умеешь! Плавать умеют все! – проговорила Элоди, упрямо тряхнув головой.
– Не умею, – повторила Димити.
– Правда? – удивился Чарльз, до этого молчавший с полчаса или больше.
Димити, опустив голову, кивнула.
– Ты провела всю жизнь у моря, но так и не научилась плавать? – произнес он недоверчиво.
– Мне до сих пор незачем было плавать, – сказала Димити.
– Но когда-нибудь это может понадобиться, и тогда учиться будет поздно. Нет, так не пойдет, – произнес Чарльз, покачав головой.
К концу недели он научил ее плавать. У Димити не было купального костюма, поэтому она купалась в шортах, плавая вокруг Чарльза, в то время как он поддерживал ее, касаясь рукой живота, чтобы она не утонула. Сперва Димити думала, что у нее никогда не получится, не верилось, что она сможет держаться на воде. Задыхаясь и паникуя, девушка глотала морскую воду, которая жгла горло, но постепенно ощущение, что волны пытаются ее убить, пропало. Димити перестала бороться с ними и научилась расслабляться, чтобы выпрямить тело и опустить подбородок в воду. Она отталкивалась от нее руками и ногами и старалась при этом дышать ровно. Делфина плавала вокруг них, выкрикивала слова поощрения и ругала Элоди за насмешки. Потом наконец у их ученицы начало получаться. Дело было в конце дня, желтое солнце стояло низко, отбрасывая на поверхность воды ослепительные, как огонь, блики. Рука Чарльза все меньше и меньше давила ей на живот, пока не исчезла совсем, в то время как Димити продолжала плыть. Димити чувствовала себя уязвимой, напуганной без его поддержки, но все равно плыла, молотя руками и ногами, неуклонно, хоть и медленно, продвигаясь вдоль берега, пока не преодолела расстояние в тридцать футов, чтобы затем опустить ноги и встать на дно. Она повернулась к Чарльзу с улыбкой искреннего восторга, и он рассмеялся тоже.
– Отлично, Мици! Молодец! Настоящая русалка! – крикнул он.
Его волосы, влажные и темные, прилипли к голове, мокрая кожа на груди сияла: в ней отражались щедрые солнечные лучи, и создавалось впечатление, будто она светится. Димити уставилась на Чарльза. Выглядел он великолепно, и смотреть на него было почти больно, однако она не могла оторвать взгляда.
– Ура! – крикнула Делфина, хлопая в ладоши. – Получилось!
– Можем мы теперь пойти выпить чая? – проговорила Элоди.
Димити возвращалась вместе с ними в «Литтлкомб» уставшая, но в приподнятом настроении. Ее волосы свисали за спиной солеными прядями, песок забился под ногти, но она никогда еще не чувствовала себя так восхитительно. Дома стол уже был накрыт на пятерых. На пятерых, а не на четверых, и никаких вопросов о том, сможет Димити остаться или нет. Селеста приготовила пряное блюдо из курицы, которое подала с рисом и тушеными кабачками из огорода, и они принялись за еду под громкую болтовню об уроках плавания и о первом успехе Димити. Ей и Делфине разрешили выпить немного белого вина, разбавленного водой. Вскоре подруги принялись хихикать, у них порозовели щеки, а позже, вечером, под действием хмеля их головы поникли и они уткнулись лбами в сложенные на столе руки.
