Сидни Шелдон - Незнакомец в зеркале

Фильм Тоби не получил приза, но за два дня до окончания фестиваля жюри объявило о награждении Тоби специальным призом за огромный вклад в эстрадное искусство. Награду вручали на торжественном приеме. Большой банкетный зал отеля «Карлтон» был полон гостей. Джилл вместе с мужем сидела на возвышении. Заметив, что Тоби ничего не ест, она прошептала:

– Что с тобой, милый?

Тоби покачал головой:

– Наверное, перегрелся на солнце. Все плывет перед глазами.

– Завтра прослежу, чтобы ты отдохнул.

Джилл договорилась на следующее утро об интервью Тоби репортерам «Пари Матч» и лондонской «Таймс», обеде с группой тележурналистов и о коктейле с известными продюсерами и режиссерами. Она тут же решила, что отменит наименее важные мероприятия.

В конце обеда поднялся мэр Канн и представил Тоби.

– Мадам, месье, господа приглашенные! На мою долю выпала огромная честь представить человека, известного всему миру, великого артиста, потрясающего сердца людей. С огромной радостью хочу объявить о присуждении специального приза в знак признания его искусства и нашей благодарности. – Подняв золотую медаль на ленте, он поклонился Тоби: – Месье Тоби Темпл!

Раздался взрыв аплодисментов, все присутствующие в едином порыве поднялись с мест, но Тоби продолжал сидеть не двигаясь.

– Встань, – прошипела Джилл.

Тоби медленно, пошатываясь, встал. Лицо его смертельно побледнело. Он минуту постоял, улыбнулся и направился к микрофону, но на полпути, споткнувшись, без сознания рухнул на пол.

Тоби Темпла срочно отправили транспортным самолетом в Париж, в американский госпиталь, где поместили в отделение реанимации. Лучшие врачи Франции боролись за его жизнь, а Джилл тридцать шесть часов ожидала их приговора, отказываясь есть, пить и отвечать на бесчисленные телефонные звонки любопытных, поклонников и сочувствующих.

Она сидела одна, уставившись в стену, ничего не видя и не слыша. Единственная мысль билась в мозгу: Тоби должен, должен выздороветь. Муж был ее солнцем, а если солнце заходит, тень умирает. Нельзя допустить, чтобы это случилось.

В пять утра доктор Дюкло, главный врач, вошел в комнату, которую заняла Джилл, чтобы постоянно быть рядом с Тоби.

– Миссис Темпл, боюсь, нет смысла пытаться смягчить удар. У вашего мужа двусторонний инсульт. По всей вероятности, он никогда больше не сможет говорить и двигаться.

Глава 31

Когда Джилл наконец пропустили к мужу, она была потрясена происшедшими в нем переменами. Всего за две ночи он превратился в дряхлого, изможденного старика, словно все жизненные силы разом покинули его. Он почти не мог владеть ни руками, ни ногами, а вместо слов с губ срывалось нечленораздельное мычание.

Только через полтора месяца врачи разрешили транспортировать больного в Америку. Когда Тоби и Джилл вернулись в Калифорнию, в аэропорту их встречали толпы репортеров и сочувствующих. Болезнь прославленного актера стала невероятной сенсацией. Друзья и поклонники непрерывно звонили, справляясь о здоровье Тоби. Телевизионщики пытались пробраться в дом, чтобы сделать снимки. Президент и сенатор прислали телеграммы с выражением соболезнования, почти ежедневно приносили сотни писем и открыток от поклонников, любивших Тоби и молившихся за него. Но поток приглашений оборвался. Никто не звонил, чтобы узнать, как поживает Джилл, не хочет ли она пойти на обед в узком кругу, прогуляться, посмотреть фильм. Ни один человек в Голливуде не желал иметь с ней ничего общего.

Джилл вызвала личного врача Тоби, доктора Эли Каплана, а тот пригласил двух лучших нейрохирургов, но они только подтвердили диагноз парижских коллег.

– Важно знать, – объяснил Джилл доктор Каплан, – что разум Тоби ни в коем случае не затронут болезнью. Он слышит и понимает все, что ему говорят, но речевые и двигательные функции поражены. Реагировать он не в состоянии.

– И… так будет всегда?

Доктор Каплан поколебался:

– Абсолютной уверенности нет, конечно, но, по нашему мнению, нервная система Тоби настолько поражена, что терапевтическое лечение вряд ли даст положительный эффект.

– Значит, точно ничего не известно.

– Нет…

Но Джилл знала лучше.

Она наняла для Тоби трех сиделок и физиотерапевта, приходившего каждое утро. Он относил Тоби к бассейну и, держа на руках, осторожно растирал мышцы и сухожилия, а больной безуспешно пытался двигать руками и ногами в теплой воде. Но прогресса не было. Через месяц в доме появилась логопед. Она работала с Тоби каждый день по часу, пытаясь заставить его говорить, составлять слова из звуков.

Прошло два месяца, но Джилл не замечала никаких перемен. Она вызвала доктора Каплана.

– Вы должны помочь ему, – потребовала она. – Придумайте что-нибудь. Вы не можете оставить Тоби в таком состоянии.

Каплан беспомощно покачал головой:

– Простите, Джилл. Я пытался объяснить вам…

После ухода доктора Джилл долго сидела в библиотеке одна, чувствуя приближение очередного ужасного приступа головной боли. Но теперь было не время думать о себе. Она отправилась наверх.

Тоби лежал в постели, уставясь в пустоту, но когда вошла Джилл, голубые глаза зажглись радостью. Пристальный ясный взгляд следовал за Джилл, пока та не приблизилась к кровати и не наклонилась над мужем. Губы задвигались, но с языка срывалось лишь невнятное мычание. Джилл вспомнила слова доктора Каплана: «Важно знать, что разум Тоби… не затронут болезнью».

Джилл присела на край кровати.

– Тоби, я хочу, чтобы ты меня выслушал. Ты должен встать с этой постели. Ты будешь ходить и разговаривать.

По щекам Тоби потекли слезы.

– Ты сделаешь это, – прошептала Джилл. – Сделаешь для меня.

На следующее утро она уволила сиделок, физиотерапевта и логопеда. Услышав новости, Эли Каплан поспешил к Джилл.

– Относительно физиотерапевта вы абсолютно правы, но сиделки! За Тоби необходимо ухаживать двадцать четыре часа…

– Я буду с ним.

Доктор покачал головой:

– Вы и понятия не имеете, что на себя берете. Один человек не в силах…

– Если понадобитесь, позвоню.

Доктор был вынужден откланяться.

Потянулись ужасные дни. Джилл пыталась добиться того, что, по заверению докторов, сделать было невозможно. Впервые подняв Тоби, чтобы усадить в инвалидное кресло, Джилл испугалась: муж почти ничего не весил. Она опустила его вниз на специально установленном лифте и начала работать над ним в бассейне, подражая движениям физиотерапевта. Но если тот обращался с Тоби осторожно, мягко, Джилл была неумолимой и жестокой. Когда Тоби пытался заговорить, хоть как-то показать, что устал и не в силах больше терпеть, Джилл уговаривала: