Элейн Ричардс - Магнат
Руки Маршалла заметно дрожали.
— Господи! — воскликнул он.
Гейб усмехнулся:
— Да, если необходимо, человек должен уметь это делать. Что будет, если электричество отключат, нефть кончится, а небо в одно трагическое утро почернеет от ядерных взрывов? Если ситуация заставит бороться за выживание, то люди примутся пожирать друг друга на завтрак. Мы же позаботимся о нормальной, привычной пище.
Не раз по ночам он, вопреки здравому смыслу, готов был выть и визжать после нескольких часов общения с этими людьми, которые демонстрировали, как пользоваться щипцами для вырывания ногтей или как прикреплять электроды к гениталиям. Эти ребята, которые прошли Намибию, любили угощать друг друга пивом и делиться воспоминаниями о том, как в Конго отрубленные головы использовались для устройства кукольного театра или как хорошо сохранялись заспиртованные человеческие глаза. Выдержать пытки, выдержать пытки — эта навязчивая идея заставляла содрогаться желудок Гейба. Он видел воочию, как парня лет восемнадцати, не более, ранили на учениях в ногу, а Пинки воткнул в рану ствол винтовки и вскрыл ее штыком. Парень даже не пикнул, и Пинки в тот вечер щедро угостил несчастного ублюдка пивом. Воля. Мужество. На чьи деньги содержался этот лагерь и многие другие? А их действительно было много, и Гейб это точно знал.
— Кто оплачивает программы подготовки? — спросил Маршалл.
— По большей части мы сами. Каждый вносит определенный пай, в соответствии с которым оплачивается и распределяется снаряжение.
— А оружие?
Гейб улыбнулся:
— Мы приходим со своим оружием.
— Вы мне все собираетесь показать? — решительным тоном вдруг спросил Маршалл. — Или это только инсценировка специально к моему приезду?
Обернувшись на каменный дом, Гейб пожал плечами. Заходящее солнце выхватывало кристаллы горной породы в скалах и расцвечивало их в ярко горящие красные, оранжевые и золотые лоскутья.
— Трудненько было бы здесь что-нибудь спрятать. Мы тренируемся не для того, чтобы захватить Техас или Вашингтон. Мы готовимся защитить нас самих и наши семьи.
Явно нервничая, Маршалл высунулся в открытое окно кабины.
— Я слышал, что даже бойскауты проходят такую же подготовку: рукопашный бой, владение огнестрельным оружием…
Гейб знал, что на самом деле все выглядело несколько иначе: некоторое время назад методы подготовки в одном из таких скаутских лагерей были осуждены, и Совет бойскаутов быстро разобрался с милитаристскими тенденциями в своем уставе. Как ни странно, но именно разбойничьи лагеря ку-клукс-клана и армейского типа скаутский лагерь могли бы вывести газеты на след, ведущий непосредственно в это место.
— Здесь нет никаких секретов, Маршалл. Согласен, что вам и вашим приятелям трудно понять нас и то, чем мы занимаемся. Но объясняться и оправдываться мы не собираемся.
Пока Гейб говорил, Маршалл внимательно к нему присматривался.
— У вас речь интеллигентного человека. Что же вас сюда привело?
— Ведь я уже говорил, — неестественно рассмеявшись, ответил Гейб.
— Где вы работаете?
Гейб распознал один из журналистских приемов, используемых для того, чтобы войти в доверие к собеседнику:
— Эй, Маршалл, мы свободные люди. Мы позволили вам явиться сюда не для того, чтобы вы нас беспокоили или давили на нас. Попридержите свой язык и не лезьте в нашу жизнь.
Гейб внимательно смотрел на пыльную дорогу, петляющую среди белесых скал.
— Я не верю той дерьмовой ерунде, которой вы меня пытались напичкать, Джек, — заявил Маршалл. — Несомненно, здесь есть и тяжелое оружие, а также я уверен, что здесь проходят подготовку коммандос и эти парни готовы выполнить любой приказ. Возможно, вы и не состоите в ку-клукс-клане, но, несомненно, здесь что-то кроется. И я, Джек, намерен до этого докопаться. Как насчет помощи?
Тяжелый вздох вырвался из груди Гейба. Беда с этими молокососами.
— Послушайте, Маршалл. Повторяю вам в последний раз. Мы позволили вам явиться сюда и осмотреть лагерь потому, что нам нечего скрывать. Вы вернетесь домой и напишете о том, что увидели. Вот и все.
— Меня не проведешь, — холодно сказал Маршалл.
Дальше они ехали молча. Гейб остановил машину у дома. Там стоял Пинки и с ним еще несколько человек. Они курили и о чем-то беседовали. Белый дымок поднимался, клубясь, из трубы на жестяной крыше дома. Пилот и еще один парень попеременно потягивали из бутылки виски.
Гейб вышел из кабины и открыл дверь Маршаллу. Журналист не спеша спустился на землю и отряхнул пиджак. Выражение лица при этом у него было совершенно невозмутимым.
Загадочно улыбаясь, подошел Пинки и поприветствовал их.
— Ну, какие впечатления?
Маршалл пристально посмотрел на Пинки:
— Благодарю вас. Прекрасные впечатления.
Пинки уловил что-то в изменившемся тоне журналиста и вопросительно взглянул на Гейба, но промолчал, лишь пригласил Маршалла остаться поужинать.
— Нет, мне, пожалуй, пора, — отказался тот. — Достаточно того, что я увидел.
— Ну а пилот остается, — засмеялся Пинки, — так что у вас нет выбора. К тому же сегодня на ужин оленина. Получите удовольствие. Эй, Джек, спасибо за помощь.
— Не стоит благодарности, — сказал Гейб.
Он достал из кармана рубашки пачку сигарет и закурил. За год до того, как оказаться здесь, он бросил курить, но курение, как легкий наркотик, успокаивает боль, и он не мог обойтись без сигареты.
Дым казался горячим и горьким. Вечер постепенно окрашивал небо в лиловые тона, а горы медленно таяли в сиреневых сумерках. В последний раз солнечные лучи скользнули по зарослям высокой травы, и те вспыхнули серебряным пламенем. Послышался волчий вой.
Маршалл с тоской смотрел на самолет и был похож на человека, угодившего в западню. Гейб понимал, что парень боится, как бы ему вообще здесь не остаться навсегда. Летчик фыркнул злым, коротким смешком. Постепенно все перешли в дом, Гейб и Маршалл остались одни. Было тихо, лишь изредка доносилось ржание лошадей.
