Маделин Уикхем - Невеста
- Я помню ту вечеринку,- сказал он.- Ты в пух и прах разгромила того чудака с его слабыми доводами. Ты прекрасно разбиралась в том, о чем говорила. По правде говоря,- добавил Саймон, и его глаза чуть потемнели,- ты меня здорово завела!
И Милли, уже готовая выдать свой источник информации, лишь теснее прижалась к нему, чтобы он поцеловал ее еще раз.
Саймон так и не изменил своего первоначального впечатления о ней. Он по-прежнему укорял ее за скромность, по-прежнему считал, что ей нравятся те же заумные выставки, что и ему, интересовался мнением Милли насчет американской предвыборной кампании и внимательно выслушивал ее ответы. Он был уверен, что она любит суши и читает Сартра. Не собираясь вводить Саймона в заблуждение, однако не желая и разочаровывать его, Милли позволила ему создать собственное представление о ее личности,- не совсем соответствовавшее истине.
Что будет, когда они начнут жить вместе, Милли не знала. Порой ее беспокоила степень искаженного своего образа; она не сомневалась, что Саймон уличит ее в обмане, едва застанет в слезах над пошлым бульварным романом. В другие дни Милли убеждала себя, что образ этот не настолько и ложен. Пускай даже она не та утонченная женщина, которой ее считает Саймон, но она может ею стать. Надо всего-навсего выбросить старую одежду и носить только новые вещи; иногда вставлять умные замечания и благоразумно помалкивать остальное время.
Однажды, в начале их отношений, когда они лежали в огромной двуспальной кровати Саймона в Пиннакл-холле, он сказал ей, что сразу понял: она - особенная, ведь она никогда не спрашивала его об отце. «Почти все девушки,- с горечью констатировал он,- интересуются только тем, каково быть сыном Гарри Пиннакла; хотят, чтобы я помог им устроиться на работу в отцовской фирме. Но ты… ты даже ни разу не упомянула о нем». Саймон настороженно глядел на нее, а Милли нежно улыбнулась ему и что-то неразборчиво пробормотала сонным голосом. Она не нашла в себе сил признаться, что не упоминала о Гарри Пиннакле только потому, что в жизни о нем не слышала.
- Итак, сегодня вечером нас ждет ужин с Гарри Пиннаклом! Это должно быть очень интересно.
Голос матери прервал размышления Милли, и она подняла глаза.
- Да, наверное.
- У него все тот же замечательный повар-австриец?
- Не знаю.
Милли вдруг поймала себя на том, что переняла у Саймона его холодный тон, когда речь заходила о Гарри Пиннакле. Саймон по возможности старался избегать разговоров об отце; если собеседники были чересчур настойчивы, он резко менял тему. Он неоднократно разворачивался и уходил от своей будущей тещи, когда та настырно выспрашивала у него пикантные подробности и байки из жизни известного магната. Связи между этими явлениями она до сих пор не замечала.
- Гарри абсолютно не выделяется из остальных, это чертовски мило с его стороны, не находишь? - продолжала Оливия. Она по-семейному взяла Милли под руку, и они неторопливо двинулись по заснеженной улице.- Я так всем и говорю: глядя на Гарри, даже в голову не придет, что он знаменитый мультимиллионер, что именно он создал громадную национальную сеть предприятий. Встретившись с ним, всякий просто подумает - какой приятный человек! Саймон весь в него.
- Саймон - вовсе не мультимиллионер, он обыкновенный рекламный агент.
- Далеко не обыкновенный, милочка!
- Мама, прошу тебя…
- Знаю, тебе не нравится, когда я так говорю. Но в один прекрасный день Саймон сказочно разбогатеет, это факт.- Оливия легонько сжала руку дочери.- И ты вместе с ним.
- Возможно.- Милли равнодушно пожала плечами.
- А когда это произойдет, твоя жизнь изменится.
- Не изменится.
- Богатые живут по-другому.
- Минуту назад ты восхищалась простотой Гарри. Он ведь не живет по-другому, правда?
- Все относительно, солнышко.
Они приближались к небольшой галерее дорогих модных лавок. Перед мягко освещенной витриной первого магазинчика мать и дочь остановились. За стеклом был выставлен единственный манекен в изысканном платье из тяжелого белого бархата.
- Прелесть,- пробормотала Милли.
- У тебя лучше,- немедленно возразила Оливия.- Я не видела ни одного свадебного платья красивее, чем твое.
- Да,- задумчиво проговорила Милли.- Мое платье красивое.
- Девочка моя, оно изумительно!
Они еще немного постояли у витрины. Их взгляды притягивал теплый розовый свет за стеклом; облака шелка, атласа и кружев, которыми были задрапированы стены; букеты из засушенных цветов и крошечные туфельки с затейливой вышивкой, предназначавшиеся для подружек невесты.
Оливия вздохнула.
- Вся эта кутерьма с подготовкой к свадьбе доставляет столько удовольствия! Мне будет жаль, когда все закончится.
- Ммм,- промычала Милли.
- Не знаешь, Изабел сейчас с кем-нибудь встречается? - как бы невзначай спросила мать.
Милли вскинула голову.
- Мамочка, ты что, и ее хочешь выдать замуж?
- Нет, конечно! Так, простое любопытство. Она ведь ничего мне не рассказывает. Я поинтересовалась, не хочет ли она прийти на свадьбу с приятелем…
- И что она?
- Сказала, что нет,- с сожалением ответила Оливия.
- Вот видишь.
- Это ни о чем еще не говорит.
- Мамуля, если ты хочешь знать, есть ли у Изабел парень, почему бы тебе не спросить у нее самой?
- Пожалуй,- рассеянно произнесла Оливия, как будто потеряв интерес к этой теме.- Пожалуй, я так и сделаю.
Через час они вышли из кофейни «У Марио» и направились домой. К тому времени, когда они вернутся, кухню начнут заполнять постояльцы домашней гостиницы, насмотревшиеся достопримечательностей и стершие в кровь ноги. Дом Хэвиллов на Бертрам-стрит был одним из самых популярных полупансионов Бата: туристам нравился красивый городской особнячок, со вкусом обставленный в георгианском стиле и удобно расположенный недалеко от центра; их привлекало радушие очаровательной хозяйки, любившей посудачить и умевшей превратить обычный сбор незнакомых людей в уютную вечеринку.
Полдник был самым оживленным временем в доме. Оливия обожала собирать гостей вокруг стола, за которым подавались фирменные сдобные булочки и классический английский чай с бергамотом. Она представляла постояльцев друг другу, с интересом слушала, как они провели день, рекомендовала программу развлечений на вечер и делилась свежими сплетнями о людях, которых ее клиенты никогда не знали. Если гость изъявлял желание удалиться в свою комнату и вскипятить чай в дорожном чайнике, наутро его ждал неодобрительный взгляд и холодные тосты. Оливия Хэвилл презирала дорожные чайники и чай в пакетиках и держала их в доме только ради того, чтобы ее заведение соответствовало четырем звездочкам в справочнике по домашним гостиницам Бата. Точно так же она презирала - однако в силу необходимости предоставляла своим клиентам - кабельное телевидение, вегетарианские сосиски и набор брошюр с рекламой местных парков отдыха и аттракционов. К вящему ее удовольствию, пополнять запас этих брошюр ей почти не приходилось.
