Патриция Хилсбург - Изгнание из Эдема Книга 1
— Стэфи!
— Я.
— Что ты здесь делаешь?!
— Жду тебя.
— Почему вы меня не предупредили, Джулиус?
— Представь женщину, — почти ласково сказала Стэфани Харпер.
— Меня зовут Патриция Смат, миссис Фархшем.
— Письма свои вы, кажется, подписываете несколько иным именем.
Джон, на всякий случай стал поближе к Патриции и даже под рубашкой было видно, как напряглись его мускулы.
— Послушай, Стэфи, не устраивай скандала…
— Я разговариваю не с тобой, а с этой женщиной.
Фархшем еще более напряг свои мускулы, но с места не сдвинулся.
— Не смей называть ее «этой женщиной»!
— Джонни, ты же обещал мне…
Глаза Стэфани засверкали, по лицу пробежали отвращение и ненависть, адвокат залюбовался ею и с некоторой грустью посмотрел на своего друга, но только на мгновение, даже сам не осознав этого.
— Обещал! — металл в голосе Стэфани Харпер почувствовали все.
— Какое право он имеет вам что-нибудь обещать?! Как он смеет вам что-нибудь обещать? Как вы смеете требовать от него обещаний? Как…
— Я не позволю оскорблять Полли, — голос Джона был тусклым, грубым и страшно невоспитанным, несмотря на то, что слов он произносил мало.
— Не правда ли, мисс Смат, вы не обижаетесь, — почти ласково обратился к ней Джулиус.
— Ничуть, — беззаботно сказала Патриция. — Мне это все знакомо.
— Знакомо?
— Да. Так ведет себя моя сестра.
— Ваша сестра? Вы смеете сравнивать меня со своей сестрой?
— Только когда горячится, как вы сейчас. Не сердитесь на меня.
— Кто горячится? Я?
— Что поделаешь, если у вас такой характер. Джонни, представь меня джентльмену.
— Простите, я совсем забыл. Джулиус Сэдверборг, мой поверенный и старый приятель. Мисс Смат.
— Она же Полли Бесколготочек.
— Это только мое прозвище. Смат же — наше родовое имя, как выражается мой старый мудрый папа. А вам лучше выкричаться — это таким людям как вы, говорят, помогает.
Джулиус Сэдверборг поспешил вставить свое слово:
— Садитесь, мисс Смат.
— Вот уже появился и мудрый папа! Только этого не хватало нам!
Патриция в это время делала вид, что не обращает внимания на слова Стэфани, рассматривала поломанное кресло.
— Ого! У вас здесь даже ломают кресла.
— Его поломала я. Пусть это послужит вам предостережением! — настаивала на внимании к себе Стэфани.
Опускаясь в предложенное адвокатом кресло, Патриция подвинула другое для Джона, но Стэфани быстро уселась на него. Джон Фархшем отбросил ногой поломанное кресло и был вынужден сесть рядом со Стэфани, которая оказалась между своим мужем и Патрицией. Адвокат в это время невозмутимо вернулся на свое любимое официальное место за столом.
— Видите ли, господин Сэдверборг, — сказала тихо Патриция, — дело в том…
— Объяснения не нужны. — Властно сказала Стэфани. — Я все объяснила уже господину адвокату. А вас я попрошу вести себя прилично в его и моем присутствии и называть моего мужа мистером Фархшемом, а не уменьшенно ласкательным именем.
— Конечно, Стэфани, если ты никому не дашь открыть рот, как…
Стэфани еще выше подняла свой холеный, загорелый, подбородок. Волосы ее рассыпались прекрасным угрожающим нимбом, а слова просто чеканились, как из драгоценного металла:
— Я никому не затыкаю его.
— Я…
— Говори, если у тебя есть что сказать.
— Прошу извинить, — опять тихо, еле внятно сказала Патриция, — но у него тяжелая фамилия. В моем маленьком кругу все зовут его просто Джонни.
Сидя рядом со Стэфани, Патриция выглядела маленькой миловидной, но серенькой мышкой, а Стэфани — роскошной пантерой, которую все же хотелось приручить адвокату.
— Как вам это нравится, мистер Сэдверборг?
— Что мне должно нравиться?
— Как эти третьесортные людишки именуют моего мужа «Джонни».
— Кто?
— И я должна все это терпеть?!
Тем не менее, Патриция сказала очень мирно:
— Да мы знаем, что вам приходится очень многое терпеть, дорогая…
— Дорогая!?
— … но так устроен мир.
— Мир для нас устроен так, как устроены мы сами. Ваш мир — не мой мир.
— Я согласна…
— Мир каждой женщины — в ее собственной душе.
— … вы правы…
— Послушайте, господин Сэдверборг, я вышла замуж за этого человека. Я впустила его в свой мир, мир, который мое воображение населило героями и святыми. Он первый, который из обыкновенных людей был впущен туда.
— Лучше бы…
— Я приняла его за героя, святого, любовника — все в одном лице.
— … вы этого не делали…
— А кем он оказался на самом деле.
— … дорогая.
— Судите сами.
Сжав кулаки и весь побледнев, Фархшем вскочил со своего кресла, голос его срывался на какой-то дискант:
— Будь я проклят, если потерплю это!
— На, ударь. Покажи ей, как ты нокаутируешь, — в позе мученицы Стэфани встала перед Фархшемом. — Покажи ей, как обращаешься с женщиной.
— Проклятье, — сказал Джон почти шепотом и опустился на кресло, и вся его могучая фигура как-то осунулась, опустилась, как опара. Растерянный, он опустил голову, и она оказалась ниже его, уже казалось, не таких могучих плеч.
Патриция вся подалась к нему, чуть не прислонившись к Стэфани.
— Не надо нервничать, Джонни милый…
— Милый…
— Ты только компрометируешь себя в глазах мистера Сэдверборга. — Голосок Патриции шуршал, как будто рвали газету. Нет, скорее, как газету резали ножом. — По-моему, тебе лучше пойти домой, а мы с ней сами выясним отношения.
Стэфани царственно, но очень осторожно опять опустилась в кресло.
— Потрудитесь не говорить обо мне в третьем лице. Я вам миссис Фархшем, а не местоимение.
— Извините, но…
— Без никаких но.
— … такая фамилия, что язык можно сломать. Мистер Сэдверборг, не находите ли вы, что Джонни лучше пойти домой? Нехорошо, что он сидит здесь и слушает, как мы рассуждаем в его же присутствии.
— Какая забота!
— Кроме того он очень измучен. Он всю ночь не сомкнул глаз.
— Откуда вам это известно, скажите на милость? — Стэфани дернула плечом.
— Неважно откуда.
— Как неважно?
— Известно и все.
Джон Фархшем нашел нужным вмешаться:
— Все было совершенно невинно, Стэфи. Куда же мне было деться после того, как ты учинила скандал и я был вынужден уйти из дому?
Смех Стэфани Харпер был неожиданным для всех.
— И ты пошел к ней?
— Я пошел к мисс Смат. Она тебе не местоимение — запомни. Я пошел туда, где надеялся найти покой и доброе к себе отношение.
