Джессика Рэндел - Путь к сердцу
— Сюрпризе?
— Неважно. — Он мельком выглянул в окно, выходящее на задний двор, и внезапно остановился как вкопанный. — Что такое?.. Чья это машина в гараже?
Обрадовавшись, что можно переменить тему, Ванесса подошла к нему и взглянула на ослепительно белый автомобиль, поставленный под арками бывшей конюшни постоялого двора.
— А, эта! Это…
— Великолепная машина! — Его завистливый возглас поразил ее своим мальчишеским пылом. Бенедикт Сэвидж, последнее слово утонченности — и мальчишеский пыл! — Ведь это… — Он нагнулся поближе к оконному стеклу. Да, я думаю, это… двухместный «дюзенберг» с откидным верхом, выпуска 1935 года… точно такой же экземпляр, что был сделан на заказ для Кларка Гейбла. Так чья же это?.. — Он выпрямился, внезапно разразившись полураздраженным, полувосхищенным смешком. — Мой Бог, держу пари, она в ней приехала! Это как раз в стиле Дэйна. Значит, она все еще где-то здесь…
Ванесса уставилась на него в замешательстве от этого дополнительного осложнения.
— Но… я думала, это ваша машина.
Он резко повернулся к ней.
— Моя? — Потом надменно поднял брови в знак отрицания. — С какой стати это пришло вам в голову? Вам хорошо известно, у меня БМВ.
Да, элегантная, приглушенного тона машина, которая, казалось, идеально соответствовала его личности, сосредоточенной на своем внутреннем мире. А он, пожалуйста, чуть ли не пускает слюнки при виде этого монстра с кричащей красной обивкой, каждый сверкающий дюйм которого выставлен напоказ.
— Ну… ее доставили на ваше имя вчера, поэтому я, естественно, предположила… Я думала, что вы, возможно, купили ее, чтобы вложить деньги… — Это было единственным объяснением, не противоречащим его холодно-расчетливому имиджу.
— Ее доставили? Кто? — Как обычно, он сразу же перешел к главному.
— Двое мужчин. Вчера днем. Было письмо — я думала, от агента по продаже. Я положила его вам на стол вместе с ключами от машины.
Бросив последний внимательный взгляд в сторону машины, он взял со стола плоский конверт. Внутри было не письмо, а большая карточка. Он уставился на какое-то тощее существо в очках, изображенное на титульной стороне, потом медленно раскрыл карточку и прочитал.
Ванесса, делавшая вид, что не смотрит, но не сдержавшая свое любопытство, видела, как слабые пятна, лишь слегка окрашивавшие его щеки всего несколько минут назад, внезапно перешли в нестерпимо яркий багровый румянец, заливший все лицо. В горле Бенедикта застрял какой-то странный булькающий звук.
Ванесса была обескуражена. Она никогда не видела, чтобы он был так возбужден.
— Прошу прощения, сэр? — пробормотала она, и ее решительное спокойствие было вознаграждено его изумленным взором.
— Дэйн подарил мне машину…
— Подарил вам машину? — Теперь ей стало понятно, чем он так ошарашен. Она знала, что его друг богат, как и большинство людей, профессионально связанных с ее хозяином, но даже при всем своем невежестве в том, что касается автомобилей, Ванесса сообразила, что стоящее в гараже великолепие стоит сотни тысяч долларов. У Дэйна Джадсона было причудливое чувство юмора и склонность к экстравагантным сюрпризам, однако при всей эксцентричности его выходки никогда не были безрассудными.
— Ко дню моего рождения. — Он снова пробежал глазами то, что было написано на карточке, и поправился. — Нет, не подарил, а одолжил — ее заберут в понедельник.
Это больше походило на правду. Причудливое чувство юмора, основанное на экономической реальности!
— У вас день рождения? — Ванесса почему-то никогда не задумывалась над тем, что у хозяина, как у всех обыкновенных людей, бывают дни рождения. Он всегда вел себя так отстраненно, как если бы был вне возраста, выше таких пустячных и легкомысленных мероприятий…
— Сегодня. Мне исполнилось тридцать четыре, — с отсутствующим видом сообщил он, все еще продолжая смотреть на карточку, читая и перечитывая написанное, как будто это был иностранный язык и у него возникли трудности с переводом.
— Поздравляю вас, — промямлила Ванесса, желая, чтобы у нее хоть что-то сохранилось в памяти о том, какого рода подарок она сама сделала ему накануне его дня рождения.
Он не ответил, машинально ероша волосы рукой.
— Бог мой, сегодня ночью по телефону… все это время Дэйн говорил мне о машине, а я думал, что он упражняется в остроумии…
Бенедикт простонал и прикрыл глаза рукой.
— Господи, если он когда-нибудь узнает, что я подумал, стыда не оберешься! — пробормотал он с искренним отвращением:
— Должно быть, я схожу с ума! Привидения? Готов поклясться, мне это не привиделось…
— А вы думали, что он вам подарил? — спросила Ванесса, чье любопытство было подогрето его необычным поведением.
Он уронил руку вниз, а его голубые глаза приобрели стальной оттенок, однако лицо все еще хранило предательский румянец.
— Не ваше дело, черт возьми!
Теперь Ванессе стало понятно, какого рода «сюрприз», как он думал, преподнес ему его лукавый друг.
Она ничего не ответила, подавив приступ унизительной ярости при мысли о том, что ее могли использовать в качестве секс-подарка ко дню рождения. Если она и позволила себе некоторые вольности, ее, по крайней мере, оправдывало опьянение. У него же не было совершенно никакого оправдания! Ведь он даже не побеспокоился посмотреть в лицо спящей женщины! Тело — вот все, что имело для него значение. Ее обычно мирный нрав начал опасно закипать.
— Не мое, сэр.
Прищурившись, он посмотрел на нее, как бы чувствуя оскорбительную дерзость, которую ей так хотелось ему показать, но она оставалась упрямо спокойной. Пожав плечами, он забрал ключи от машины и несколько раз подбросил их слегка вызывающим жестом.
— Пойду проверю этот великолепный подарок Дэйна.
— Я попрошу миссис Райли повременить с вашим завтраком, — спокойно сказала Ванесса ему вслед.
Она почувствовала его слабость, и ее большой рот искривился в злорадной ухмылке удовлетворения.
Невозмутимый Бенедикт Сэвидж бежал. Она была свидетелем того, как циничное самообладание на какое-то время оставило его, и от этого ему стало не по себе. Он знал: Ванесса весьма проницательна и хорошо разбирается в поведении людей — именно это качество помогало ей успешно справляться с обязанностями дворецкого и легко улавливать как малейшие желания его самого, так и гостей, приезжавших в Уайтфилд. И он не хотел, чтобы ей стали известны его уязвимые места. До сего времени он как должное принимал свое главенствующее положение в их отношениях хозяина и служащей; теперь же до него, наверно, дошло, что такое равновесие сил не остается неизменным, что со временем накопленная информация может привести к перевесу сил, заставив их поменяться ролями.
