Файона Гибсон - Одиночество вдвоем
— Что значит, при ретушировании?
— Ты знаешь. До того и после того. На первой фотографии они на ее лицо накладывали вазелин, чтобы оно выглядело сальным.
— Разве это не мошенничество?
Я засмеялась и полистала альбом. Холл — до ремонта. Ванная комната — после ремонта. Задняя дверь — отшлифована, но не покрашена. В альбоме была даже фотография ванны с ниспадающей на ее края душевой занавеской.
— Ты такой необычный, для мужчины.
— Что ты имеешь в виду: «для мужчины»?
— Я имею в виду, странный. Я никогда не встречала такого, как ты.
— Это комплимент? — спросил он и решительно захлопнул альбом.
— Всего лишь наблюдение, — ответила я.
Переезд в квартиру Джонатана мало что изменил в моей жизни. Я сменила свою старую зубную щетку с неуклюже топорщившейся щетиной на новую, бирюзового цвета, в тон белой щетки Джонатана и голубой плитки ванной комнаты. Вместо того чтобы сбрасывать нижнее белье на пол, я стала класть свои трусики в шкафчик. Теперь мы были настоящей супружеской парой и в доказательство этого стали приглашать друзей на обед.
Друзьями Джонатана были в основном его коллеги по работе. Они говорили о крышах собственных домов, о том, как здорово было бы установить навес. Всегда уходили в одиннадцать часов вечера. Из всех его друзей я предпочитала Билли, который обычно появлялся несколькими часами позже, к уже остывшему обеду, с разгоряченным от пива лицом. Метро доставляло массу проблем для Билли. В своем опоздании он обвинял поезд, в котором засыпал и много раз кружил по кольцевым станциям. Иногда его заносило в сторону, и он оказывался в Барнете или Онгаре, гулял по платформе и изучал прыгающих повсюду лягушат. Он щупал карман, пытаясь обнаружить лягушонка, но находил лишь табак, высыпавшийся из кисета.
В былые времена, будучи еще нормальной, я могла полуночничать с такими, как Билл, разговаривая ни о чем, но теперь это раздражало Джонатана, отчего его колено начинало дергаться. Он бросал Биллу одеяло, а на меня взгляд, говоривший, что «пора спать». Утром я обнаруживала пропитанного потом Билла на диване, оскверняющего своим дыханием наш минималистский интерьер. Чаще всего мы встречались с коллегами по работе. После сыра и ароматного пучка сельдерея Джонатан пускал по кругу альбом с полароидными фотоснимками. Все сходились на том, что мы создали изумительно комфортное жилье, забывая, что я была завершающим штрихом этой квартиры, стремительно въехав в нее со своим увеличивающимся животом. Однажды вечером, когда друзья разошлись по домам, я спросила: «У тебя кто-нибудь жил здесь раньше?»
Джонатан, не переставая вытирать винные бокалы, ответил утвердительно и рассказал, что Билли спал у него на диване пару недель, пока у того длился бурный роман со стюардессой. Однажды Билли решил разогреть рулет и, зажигая газовую горелку, поджег себе челку, наполнив кухню отвратительным запахом. Джонатан предложил ему отправиться домой и постараться наладить со своей подругой отношения.
— Ты даже представить себе не можешь, как ужасно пахнут горящие волосы! — сказал он в заключение.
— Я имела в виду, была ли у тебя девушка?
Он средним пальцем придал бокалу нужное положение.
— Нет.
— Что? Серьезно, никого? Ни одной девушки, от которой ты хотел бы иметь ребенка?
— Так, ничего особенного.
Я наблюдала, как он вытирал поверхность бокалов, которые и так ярко блестели благодаря чистящему средству «Деттокс», ругая себя, что задала ему этот глупый вопрос.
Направляясь на прогулку с новорожденным, «Руководство по уходу за ребенком» рекомендует:
1. Начинать с непродолжительных прогулок. Если что-то случится, вы сможете быстро добраться до дома.
2. Двигаться по открытым пространствам, избегать оживленных улиц.
3. Брать подгузники, носовые платки, защитный крем, грудные подушечки, соски, бутылочку, при необходимости книгу или журнал, дополнительные одеяла на случай холода, шляпу от солнца, если жарко, и запасной комплект одежды, если подгузники вашего ребенка протекли.
4. Не терять самообладания.
Джонатан снова вышел на работу. Усаживаясь в машину, он обнадеживающе улыбается, оставляя меня без каких-либо дополнительных инструкций с заспанными глазами и ребенком. Снова беру «Руководство по уходу за ребенком» и ищу главу под названием «Что делать с новорожденным в течение дня».
Такой главы нет. Двухнедельный младенец, кажется, кроме кормления и сна, ни на что другое не способен. Он не может держать погремушку или делать куличики из песка формочками в виде сердечка. У ребенка даже нет еще имени. Предложенные Джонатаном имена: Дэвид, Энтони, Мартин — кажутся слишком помпезными для пятнадцатидюймового человечка. Элайза тоже внесла свой вклад, огласив перечень модных имен: Мило, Дилан, Спайк. Супружеские пары из предродовой группы, приходящие на консультацию, дают истасканные имена (кроме иронических), которые ассоциируются с пожилыми людьми, еще помнящими Вторую мировую войну, и, не переставая, вторят: Фред, Вальтер, Стенли. Раздался громкий крик моей матери: «А как тебе имя Колин?»
Мне нравится имя Бенджамин. Очень благозвучное, удобное в обращении, годится для человека с любыми габаритами. Сейчас он спит, одеяло мягко поднимается и опускается. Убедившись, что он не свалится с дивана на полированный пол, весело направляюсь на кухню.
Джонатан привел в порядок холодильник, переложил яйца из коробки в дверные ячейки холодильника. Там все в порядке. Для пеленок Джонатан купил специальный контейнер. «Мать-домоседка заполняет свое свободное время тем, что выравнивает баночки с приправами и борется с запахами», — мелькнула мысль.
Я звоню Джонатану и сообщаю, что мы собираемся пойти погулять.
— Хорошая идея.
Где-то там у него звонит телефон, болтают коллеги. Что ж, все ясно, они там прекрасно проводят время.
— Надеюсь, дождя не будет.
— Не будет, но все равно возьми на всякий случай накидку.
— И сотовый.
— Проверь, чтобы был заряжен. Извини, Нина, — слышу, как развязный женский голос прервал его, возможно, чтобы позвать на совещание, но более вероятно, чтобы объявить об импровизированной вечеринке в офисе, — меня зовут. Ну, будь умницей.
Я тащу раскладную детскую коляску, на которой много разных ручек, рычагов и пухлый мешочек под названием «уютная подушка». По пути я откалываю коляской от двери кусочек дерева черного цвета.
Матери вереницей не спеша идут по направлению к парку, поддерживая на вожжах детей, делающих первые шаги. Если бы Элайза была здесь, она указала бы на самую расфуфыренную из них и прошептала: «Не самый лучший вид». И назвала бы ее как-нибудь типа МКБ: «Мать в Кожаных Брюках». Я вычитала это выражение на юмористических страницах, которые готовит Элайза для своего журнала мод: что-то вроде презрительных комментариев по поводу одежды знаменитостей. Когда-то я помогала ей их сочинять. Мы с Элайзой устраивались на открытой веранде пивной «Дог энд Трампит», расположенной на городской стене шестнадцатого века, и совмещали приятное с полезным, чередуя напитки с ее записной книжкой из фиолетовой замши. Тогда я еще посещала заведения, где подавались спиртные напитки.
