Р.Дж. Льюис - Борден
штаны, то как, черт возьми, сможет пережить это?
Кейт тяжело дышала, когда Маркус остановился. Стоя на коленях, он торопливо
расстегнул ремень. Не в силах ждать ни минуты, достал презерватив из кармана.
Приоткрыв рот, она жадно наблюдала за его движениями: как он снимал джинсы и
трусы, прежде чем вернуться к ней.
— Просто, чтобы ты знала, у меня пирсинг, детка, — сказал Маркус, указывая на
свой член.
Кейт замерла и посмотрела вниз, ее глаза округлились.
— Где?
Он показал ей пирсинг уздечки на пару сантиметров ниже головки члена. Ее
челюсть отвисла. К его удивлению, она выглядела испуганной.
— Ты можешь снять это? — нервно спросила она.
— Если ты именно этого хочешь, — ответил он, борясь с легким разочарованием от
ее слов. Обычно все было по-другому. — Это должно усилить твое удовольствие…
— Что насчет презерватива? Он не порвется?
— Со мной такого никогда не случалось.
Кейт нерешительно посмотрела на его длину и мгновение обдумывала это, прежде
чем прошептать:
— Ты можешь снять это? Я просто... не знаю. Я немного боюсь порезаться или что-
то в этом роде.
Маркус прикусил язык и кивнул.
— Я сниму это ради тебя, детка.
Поднявшись с дивана и отойдя к окну под освещавший его лунный свет, он
осторожно снял пирсинг. Это было чертовски обидно. Обычно от этого девушки получали
сильный оргазм, и ему хотелось увидеть такую же реакцию у Кейт.
Маркус надел презерватив и вернулся, к тому времени ноги Кейт уже были сведены
вместе, и она встревожено смотрела на него. Он остановился, пристально взглянул ей в
лицо и нахмурился.
— Ты в порядке? — спросил Маркус, задаваясь вопросом, испортил ли все этот
проклятый пирсинг.
— Я расстроила тебя, не так ли? — спросила Кейт. — Когда попросила снять его.
Он улыбнулся ей и покачал головой.
— Ни в коем случае, красавица. Мне просто придется работать усерднее, чтобы
заставить тебя кричать.
Ему не нужен был свет, чтобы увидеть, как она покраснела. Кейт застенчиво
улыбнулась ему и развела ноги. Маркус вернулся к ней и поцеловал эти красные губы,
руками поглаживая ее тело и сжимая грудь, заставляя девушку выгибаться и стонать.
— Ты же знаешь, что чертовски сексуальна, не так ли? — пробормотал он у ее рта,
глядя на нее сверху вниз. — Ты как будто пришла из моих снов со своими маленькими
красными губами и большими сиськами. Что я буду делать, если твоя киска еще и
слишком тугая? Я, блядь, реально умру.
Кейт снова улыбнулась, глазами умоляя взять ее, и он раздвинул ее ноги шире,
чтобы сделать это. Медленно он потерся о ее киску, наблюдая за реакцией, прежде чем
войти в нее.
Да, она была тугой. Блядь, плотнее, чем перчатки, Боже милостивый.
Едва дыша, Маркус замер на волне удовольствия, почти не думая, а только
чувствуя. Да, только чувствуя, когда он отстранился и снова врезался в нее, заставляя Кейт
извиваться и громко стонать. Поставив локти по обе стороны от ее головы, он входил и
выходил из нее намеренно медленными толчками. Это было трудно. Блядь, было трудно
сдерживаться и не начать врезаться в нее.
— Проведи этими сексуальными ноготками по моей спине, детка, — сказал он
между толчками.
Погруженная в блаженство, Кейт обвила руки вокруг него и ногтями впилась в его
спину. Этого было недостаточно, этой боли было мало, но стонов красавицы хватило,
чтобы подвести его к самому краю.
Маркус трахал ее, поглощая каждый стон своим ртом и языком, пока она не
затряслась под ним, взрываясь вторым оргазмом. Кейт сжалась вокруг него, и он врезался
в нее еще один-два раза и громко застонал, кончая внутри нее. Это было похоже на...
сладкий чертов экстази.
Это было лучше, чем любой из наркотиков, которые Маркус когда-либо принимал.
***
Кейт осталась, ее теплое обнаженное тело прижималось к его. Ее голова покоилась
на его груди, и она обводила пальцем контуры татуировки на его животе, слегка вздыхая
время от времени. Маркус чувствовал себя спокойно и эйфорически, все еще пребывая на
седьмом небе от сексуальной разрядки и общества девушки, в которой воплотились все его
мечты.
— Здесь было много девушек, помимо меня? — вдруг спросила Кейт.
Маркус открыл глаза и улыбнулся.
— Это твой обходной путь назвать меня бабником?
Она напрягалась.
— О, Боже мой, нет. Прости. Я думаю... обычно я не делаю этого. На самом деле, я
никогда не делала это, и я знаю, что это не мое дело, но мне было просто любопытно,
являюсь ли я... ну, ты понимаешь, буду ли я просто одной из таких девушек для тебя.
— Нет, ты нет, — просто ответил Маркус, и на этот раз это была чистая правда.
В основном, он не хотел объяснять, потому что никогда не придавал значения
своим прошлым «связям». В конце концов, что сделано, то сделано. Но он понимал, что
женщины были другими. Возможно, для них было не так легко похоронить воспоминания
о сексуальных контактах, как мужчинам. Будучи слишком сентиментальными существами,
они не хотят знать, что будут забыты. Они хотят быть частью души мужчины, как звезды,
у которых есть свое место на небе.
Кейт не настаивала на ответах, и спустя несколько минут, легко сжав ее, он
попросил:
— Расскажи мне о себе.
Маркус почувствовал ее улыбку на своей груди.
— Что ты хочешь узнать?
— Какое у тебя хобби? Что ты изучаешь? Какая она, твоя жизнь?
— Я настолько вычурно-утонченная особа, что ты закатишь глаза.
— Сомневаюсь, что в твоем теле есть хотя бы одна пафосная косточка, детка.
Кейт засмеялась.
— Ну, люди так думают, когда я без умолку болтаю об искусстве. Видишь ли,
думаю, дело в том, что я вижу красоту во всем и стараюсь воссоздать это.
— Ты рисуешь?
— Немного. В основном я делаю эскизы. В дурацком блокноте, который ношу с
собой. Это не так уж и важно.
Маркус нахмурился от того, что она пыталась уйти от этой темы.
— Мне интересно узнать, почему ты критикуешь свою работу.
Кейт постучала пальцами по его груди и вздохнула.
— Я воспитана вдалеке от творчества. Мой отец называет это пустой тратой
времени. Он рассердился, когда я сказала, что после окончания школы хочу заниматься
искусством.
— Звучит так, будто он придурок.
Кейт вновь засмеялась.
— Он немного деспотичен, но желает мне добра, я знаю это. Он судья и страшен,
как ад, для большинства людей. Так или иначе, сейчас я в растерянности. Я не знаю, что
