Энн Мэтер - Таинственный венецианец
Взгляд графини, устремленный на Эмму, когда она произносила свою тираду, говорил о том, что она считала Селесту слишком красивой, изящной и тонкой, чтобы иметь такую дочь, как Эмма.
— Да, — вздохнула Селеста, — мы с Эммой очень хорошие друзья. Она искоса взглянула на падчерицу, как бы предупреждая не отрицать ее слов. Однако Эмма даже не заметила ее взгляда, так как была поглощена собственными мыслями.
Обед подходил к концу.
Эмма почти все время молчала, думая о том, какое ей дело до чувств, которые испытывает к ней Селеста. Она узнала о них еще в те далекие дни, когда ее отлучили от дома и отправили в пансион. И сейчас она нужна Селесте как своего рода горничная-компаньонка. Не с добрыми намерениями она вытащила ее из прозаического существования в элегантный мир дворцов, графинь и богачей. Скорее всего, думала Эмма, Селесте надо было предстать перед графиней женщиной добросердечной, которая не бросила падчерицу, а несмотря ни на что, продолжает заботиться о ней. Это поднимало ее престиж в глазах старой графини.
Что бы ни думала Селеста об Эмме, девушка была отнюдь не глупа, и она не видела резона отказаться от бесплатных каникул, которые не так уж часто нам выпадают. Эмма поняла, что для Селесты она служила чем-то вроде защиты, если та собралась выйти замуж за наследника графини или еще за какого-нибудь титулованного мужчину.
Возраст будущего жениха скорее всего не имел значения, если учесть тот факт, что в Соединенных Штатах она вышла замуж за миллионера, которому было далеко за семьдесят.
Эмма чувствовала себя больной, ей было стыдно выслушивать вранье, которым Селеста услаждала слух старой графини. Ей было стыдно, что за удовольствие побывать в Италии, вынуждена платить ложью и потому после обеда, когда они с Селестой вернутся в свои номера, она скажет ей, что не хочет участвовать в обмане, и поэтому решила вернуться в Англию. Ну, а что касается мачехи, то может перебираться в палаццо и делать то, что ей хочется.
Неожиданно старая графиня перенесла свое внимание на Эмму. Некоторое время, она внимательно разглядывала ее, потом, улыбнувшись, спросила:
— Как вам понравилась Венеция, моя дорогая? Скажите, вас интересуют старые замки, музеи, картинные галереи? Или вас больше увлекает Лидо и тихие голубые воды Адриатики?
Эмма на мгновение задумалась.
— Знаете, графиня, — вежливо проговорила она, скрывая восторг, которым она до этого поделилась с Селестой. Графиня с любопытством глядела на девушку. — Я еще очень мало видела. Конечно, я уже побывала во Дворце Дожей, а сегодня утром выпила чашечку кофе на площади Святого Марка.
— А в Базилику вы еще не ходили?
Эмма покачала головой.
— К сожалению, у меня было очень мало времени, чтобы осмотреть все как следует, а просто пробежаться и ничего не разглядеть, мне не хотелось.
Графиня похлопала о край стола.
— Я вижу, что вы умеете ценить прекрасные вещи, и мне это приятно. В моей семье была огромная коллекция картин и скульптур; к сожалению, судьба распорядилась так, что многие из них пришлось продать. Но это не удерживает меня от желания посещать галереи и церкви, где хранятся бесценные произведения искусства. Их непременно надо осмотреть — это доставляет огромную радость! — Графиня рассмеялась и повернулась к Селесте.
— Когда я и твоя мать были студентками, мы обычно целые часы проводили в Лувре. Она, наверное, рассказывала тебе об этом.
— Конечно, дорогая тетя Франческа, — чуть поколебавшись, проговорила Селеста.
Однако Эмма почему-то была уверена, что она говорит неправду. Уж слишком безразличен был ее тон, а о таких вещах нельзя говорить без волнения. Она знала это по себе. Жаль, что завтра Эмме придется вернуться в Лондон и вряд ли когда-нибудь ей снова удастся повидать Италию.
Когда обед был закончен, Эмма, извинившись, попросила разрешения уйти. Сейчас она была уверена, что у Селесты это не вызовет раздражения, так как ей захочется многое обсудить с графиней в отсутствии падчерицы.
Эмма поднялась к себе в номер, взяла легкую накидку и снова спустилась вниз. Поскольку она решила, что утром покинет Италию, ей хотелось побольше насладиться вечером в этой прекрасной стране. Она не особенно беспокоилась о том, что ей придется путешествовать в одиночестве, хотя и знала, что молодые итальянцы, считая себя неотразимыми, не упускают случая пристать к одинокой молодой девушке. Эмма чувствовала себя способной отшить любого нахала. Она холодно встречала пылкие взгляды, которые бросали на нее мужчины, и пропускала мимо ушей самые изысканные комплименты.
Даже сейчас, в начале сезона, Рива дель Чевона была полна гуляющей публики. Отплывали от берегов гондолы, увозя веселые парочки в незабываемое путешествие. Фонарики на гондолах раскрашивали каналы в разные цвета.
Магазины, кафе еще были открыты, и Эмма решила посидеть за столиком и выпить чашечку кофе. Но тут она вспомнила, что забыла взять кошелек, а это значило, что ни чашечки кофе, ни поездку в гондоле она позволить себе не может. Погуляв еще немного, Эмма вернулась в отель. И едва она переступила его порог, настроение у нее начало портиться.
Так или иначе ей предстояла встреча и объяснение с Селестой, и этот разговор не обещал быть приятным. Эмма слишком хорошо помнила злобный характер своей мачехи, особенно если что-нибудь получалось не так, как она того желала.
Погруженная в свои невеселые мысли, Эмма шла, не замечая ничего вокруг, и неожиданно с размаху уткнулась в грудь мужчины, который задумчиво вышел из бара. Она резко отпрянула от него, лицо ее залила краска стыда, она открыла рот, чтобы пробормотать какие-то извинения, но мужчина опередил ее.
— Ради Бога, извините меня, синьорита, — проговорил он. — Я задумался и не заметил вас.
— Ничего страшного, синьор, — ответила Эмма по-итальянски. Улыбка тронула ее губы.
Их глаза встретились, и Эмма почувствовала, что его опытный взгляд быстро оценил ее внешность. Она тоже с интересом оглядела его. Что-то в нем было такое, что резко отличало его от других итальянских мужчин, которых она встречала сегодня вечером. Не вызывало никакого сомнения то, что он был итальянцем. Он был очень высокого роста, строен, с широкими плечами. Одет он в исключительно элегантный вечерний костюм. Лицо незнакомца было очень загорелым, вероятно, он много времени проводил на открытом воздухе. Эмму поразили его ресницы. Они были такие длинные и густые, что позавидовать им могла любая красавица.
Она подумала, что многие женщины наверняка считают его симпатичным, но ей показалось, что главное в нем какое-то магнетическое обаяние и что именно такие мужчины заставляют женщину чувствовать себя женщиной.
