Маша Царева - Блондинки предпочитают джентльменов, или Глупа, одинока, опасна
Поздним вечером мне предстояла генеральная уборка – зачистка территории от навязчивых воспоминаний о бывшем бойфренде. Его фотографии в сентиментальных фарфоровых рамках, забытая им рубашка в клетку (вообще-то я люблю в ней спать, она уютная, но, видимо, придется расстаться с этой пагубной привычкой, потому что негоже отправляться в объятия Морфея в одежде человека, который вот уже три недели не звонит)… Его любимая кружка, его бритвенный станок, его пепельница, его теннисные шорты – весь этот хлам я без малейшего сожаления отволокла на помойку. И вот что удивительно – раньше мне казалось, что Эдик оставил в моей квартире не так уж и много вещей. Но когда я от них избавилась, дом как-то сразу опустел. И на минутку (а если быть честной, то на часок) мне стало грустно. Да, я не идеальная женщина. Я плохо готовлю, поздно встаю и много болтаю. Но разве все вышеперечисленное является поводом, чтобы ни с того ни с сего исчезнуть из моей жизни – нагло и безвозвратно?! По-моему, я такого обращения не заслуживаю.
Да уж, мужчина – это диагноз.
* * *На собеседование к новому потенциальному начальнику я заявилась во всеоружии. Причем под словом «оружие» подразумеваются сногсшибательное красное платье, новые туфли и тени для век с блестками. Еще в моем арсенале имелись: утягивающие колготки, алый глянцевый, точно автомобильная краска, лак для ногтей и очаровательная улыбка победительницы.
– Ну ты даешь! – округлила глаза Лека Спиридонова, которая благородно согласилась встретить меня на пороге телецентра. Благородно – потому что я опоздала на целых тридцать семь минут (все никак не могла решить, надеть ли клипсы или не стоит; без клипсов у меня был вид деловой и строгий, зато с клипсами – свойский и сексуальный). А бедной Спиридоновой пришлось уныло ждать меня на ступеньках, зябко ежась на ветру и подпрыгивая, чтобы согреться.
– У тебя какое-то торжество, что ли, сегодня?
– Вообще-то я так каждый день выгляжу, – промурлыкала я, небрежно тряхнув волосами. В результате этого порывистого движения круглая пластмассовая клипса (я их все-таки надела) сорвалась с моего уха и покатилась по асфальту. И почему так всегда получается – стоит начать строить из себя роковую женщину, как непременно происходит что-нибудь дурацкое?
Я нагнулась, чтобы ее поднять, но не успела: хрупкое украшение было безжалостно раздавлено каблуком проходящей мимо женщины, толстухи в красном вельветовом комбинезоне.
– Вы когда-нибудь под ноги смотрите? – разозлилась я, собирая в ладошку то, что осталось от наимоднейшего украшения, между прочим, весьма дорогого. По-моему, некоторым особам, чьи габариты превышают допустимые эстетикой нормы, следует запретить ходить по улицам без специального предупреждающего сигнала.
Толстуха остановилась и, приподняв бежевую бровь, уставилась на меня.
– Вы это мне?
Подумать только, какая наглость, мало того, что она нанесла мне существенный материальный ущерб, так она еще и хамит вместо извинений.
– А кому же еще?! – возмутилась я. – В следующий раз носите очки!
Краем глаза я заметила, что Лека Спиридонова ведет себя как-то странно. Сначала она попыталась спрятаться за мою спину, что было, по меньшей мере, смешно, ведь она толще меня как минимум на два размера. Потом она, вжав голову в плечи, широко улыбнулась и сказала, обращаясь к моей обидчице:
– Доброе утро, Грушечка!
– А, Спиридонова, – снисходительно отозвалась та, – ну привет-привет.
– Извините, мы тут немного опаздываем…
– Мы? – Мерзкая толстуха вновь перевела взгляд на меня. – Что это значит?
– Познакомьтесь, пожалуйста, – засуетилась Лека, у которой вдруг сел голос, – это Саша Кашеварова, наш новый корреспондент.
– Вот как? Ну, это мы еще посмотрим! – противно ухмыльнулась толстуха перед тем, как без всяких вежливых расшаркиваний и прощаний удалиться, гордо неся на мощных колоннообразных ногах все свои пятьдесят лишних килограммов.
Притихшая Спиридонова укоризненно на меня посмотрела.
– Эх ты. Не лучшее начало первого рабочего дня.
– А что я такого сделала? И вообще, кто она такая?
– Это наш шеф-редактор Грушечка Майкова. Второй человек после руководителя программы. Ненавидит красивых женщин и мужчин, которые за ними ухаживают.
– А почему Грушечка? – хмыкнула я. – Хотя фигура у нее и правда грушевидная. Но я бы скорее назвала ее Тыквочкой или Бочкой Жира.
– Тише ты, – выпучила глаза Лека, – не хватало, чтобы меня из-за тебя уволили. Зовут ее так, ясно? Агриппина. Но ей это имя не нравится, и она хочет, чтобы ее Грушечкой звали. Ты с ней лучше не шути, тетка стервозная и злопамятная.
Я вздохнула – ну вот, не успела отделаться от самодура Степашкина, как угодила в наманикюренные лапы женщины-руководителя. Может быть, зря я так? Поспешила уволиться, даже не поинтересовавшись, что ждет меня на новом месте.
Чтобы немного успокоиться, я достала из сумки рамку с фотографией моего экс-босса. На снимке он выглядел как живой – так и казалось, что сейчас фотопортрет, прищурившись, изречет парочку обидных обвинений: «Александра, вам не кажется, что вы опять опоздали?», «Где ваша статья о венецианских шляпках?», «Не могу представить более бесполезное существо, чем Саша Кашеварова».
Нет уж, ничего у тебя не выйдет, Максим Леонидович, можешь портить настроение кому-нибудь другому, а меня ждет новая жизнь, блестящая, волнующая и полная приключений.
Мстительно улыбнувшись, я незаметно показала фотографии язык.
* * *В радостном волнении спешила я за Лекой по длинным коридорам телецентра. Ну не чудо ли это? Еще несколько дней назад я помирала от скуки в душном кабинете, выслушивала нравоучения зловредного начальника-деспота. А в свободное время гипнотизировала телефон в ожидании весточки от человека, у которого под жарким солнцем Калифорнии настолько размягчились мозги, что он напрочь забыл о моем существовании.
И вдруг все изменилось – бац! – и я в красной юбке иду брать штурмом телевизионный Олимп. Сейчас Спиридонова покажет мне новый кабинет. Наверняка это будет нечто просторно-стеклянно-хромированное с кожаным светлым креслом и ковром зебровой расцветки на полу. Ведь это же телевидение! Телевидение! Волшебный мир, законной обитательницей которого я стану в самые ближайшие минуты!
– Ну вот мы и пришли, – Лека хлопнула меня по плечу, – чувствуй себя как дома.
Затаив дыхание, я потянула на себя указанную Спиридоновой дверь и… в полной растерянности остановилась на пороге. Куда меня привели? Я с надеждой оглянулась на Леку – может быть, по рассеянности она просто перепутала дверь? Но нет, моя бывшая однокурсница, оскалившись в радостной улыбке, прошла внутрь.
