Вирджиния Эндрюс - Секреты утра
– Красивые, – искренне восхитилась я, а на глаза навернулись слезы, ведь я никогда не знала любви настоящего отца.
Бабушка Катлер утверждала, что он с радостью изба вился от ответственности за ребенка сразу после моего рождения. Но я надеялась, что она лжет, как и во многих других случаях. Я мечтала, что в Нью-Йорке, столице развлечений, найду его, и отец будет рад мне.
– Он всегда присылает мне подарки, – продолжала Триша. – А твой отец? Есть ли у тебя братья и сестры? Не слишком ли я навязчива?
– Да, у меня есть брат и сестра, Филип – старший, и Клэр на год моложе, – я не знаю, могу ли я уже называть Джимми и Ферн братом и сестрой. – Мой отец… очень занятой человек, – добавила я сухо. Я вспомнила Рэндольфа, что он делал всякий раз, когда я нуждалась в нем.
– Кем ты себя видишь?
– ?
– В чем ты проявляешь способности? Я собираюсь стать балериной, но ты это уже знаешь. Так?
– Я пою, но…
– О, еще один великий певец, – она улыбнулась. – Я не могу дождаться, когда ты споешь.
– Но я боюсь разочаровать тебя.
– Не вздумай говорить это на собеседовании в школе, они будут думать, что ты права, хотя если ты уже здесь, то скорее всего прошла предварительное прослушивание.
Что я могла ответить? Если бы я сказала, что это заслуга бабушки Катлер, то вынуждена была бы рассказать все.
– Все равно я вскоре услышу тебя на одном из сборов у Агнессы.
– Была ли она актрисой?
– О да, она и сейчас актриса. Я не знаю, на сцене или в кино, но в жизни – да. Все ее друзья актеры, они приезжают в воскресенье на чашку чая. Забавно послушать их воспоминания. Ты уже встречалась с госпожой Лидди?
– Да, она очень хорошая.
– Она и Агнесса примерно одного возраста, иногда она единственный слушатель Агнессы. Но не переживай, тебе здесь понравится. Только не общайся долго со Скелетом.
– Почему?
– Он всегда так зол, если улыбнется, то клянусь, у него расколется лицо, – сказала Триша, приступая к сливкам со льдом.
– Но почему ты его называешь Скелетом?
– Увидишь – поймешь.
Триша была как теплый летний день, я никогда не видела такую счастливую, милую девушку.
– Лучше быстрей доедай мороженое, у нас еще столько дел, а я должна помочь с обедом, сейчас моя неделя.
– Хорошо.
Триша расплатилась, я рассказала ей историю с таксистом и чаевыми.
– Он что, сам попросил? Впрочем, что я говорю, конечно, сам, он же нью-йоркский таксист. – Она схватила меня за руку, и мы выбежали из кафе и свернули налево.
– Как ты здесь ориентируешься? – я уже забыла, какой дорогой мы пришли, все улицы выглядели одинаково.
– Это легче, чем кажется. Квартал туда, квартал сюда и уже в школе. Моего парня зовут Виктор, он пишет мне раз в неделю, и дважды этим летом уже приезжал.
– Хорошо иметь человека, который так заботится о тебе.
– Но я хочу сообщить тебе тайну, – сказала Триша останавливаясь.
– Какую?
– В школе есть мальчик, который мне нравится – Грехем Хилл, он та-а-ак красив, Грехем – старший на актерском факультете. – Внезапно уголки ее губ опустились. – К сожалению, он не знает о моих чувствах. – Она сделала паузу. – Давай поторопимся, мы еще можем его застать.
Поторопимся, но что мы делали до сих пор?
Когда мы свернули за угол, я увидела школу Искусств, вокруг нее был высокий железный забор. Маленький каменный вход справа напоминал замок. Слева были два корта, даже через дорогу были слышны удары по мячу. Внезапный ветер растрепал мои волосы, я повернула голову и увидела фонтан.
– Пойдем туда, – предложила Триша. Школьный двор меня поразил, я не думала, что увижу зеленую траву, цветочные клумбы, яблони, дубы, фонтаны в самом центре Нью-Йорка. В прохладной тени деревьев студенты читали, разговаривали или просто лежали. Это было похоже больше на красивый парк, чем на школу.
– Здесь довольно приятно, – сказала я.
– Все это идея одного миллиардера, любившего Сару Бернар, известную актрису. Он решил создать эту школу и назвал ее именем, когда она умерла. Школа существует с 1923 года, но во всем она современна, десять лет назад достроили новые корпуса.
Триша обратила мое внимание на памятную доску. Я остановилась и прочитала:
«ПАМЯТИ САРЫ БЕРНАР,
ЧЕЙ ТАЛАНТ ОСВЕЩАЛ СЦЕНУ
КАК НИКОГДА ПРЕЖДЕ
И НИКОГДА В БУДУЩЕМ».
– Читала ли ты что-нибудь романтичнее, – улыбнулась Триша. – Я надеюсь, что когда-нибудь любовь ко мне тоже получит свое воплощение в мраморе.
– Когда-нибудь обязательно.
– Спасибо, а вообще мне здесь очень нравится, – сказала она и потянула меня ко входу.
Переступить порог школы оказалось сложнее, чем я думала. В ее стенах были люди, действительно нашедшие свой талант. Из нее вышли настоящие звезды, здесь были высококвалифицированные преподаватели. А я только училась играть на фортепиано и никогда не брала уроков вокала, бабушка сделала так, что я даже не проходила собеседования, никто не проверял моих способностей. Я испугалась.
– Что с тобой? – спросила Триша. – Ты утомлена?
– Нет, я… может, отложим до завтра? – Я остановилась.
– Ты боишься этого места? – удивилась Триша, но я подозреваю, что она испытывала те же чувства в первый раз. – Ты знаешь, – добавила она, – здесь все очень дружелюбны, и понимают, какие чувства испытывают новички, их волнение.
Она потянула меня за руку, и я пошла словно на привязи. Мы направились к главному входу, откуда только что вышел высокий тонкий человек в легком синем спортивном жакете и соответствующих брюках. У него были серебристые волосы, резко контрастирующие с карими глазами.
– Триша? – спросил он, как бы сомневаясь.
– Здравствуйте мистер Ван Дан, это Дон Катлер, новая студентка, я привела ее на экскурсию.
– О, да, – промолвил он, пристально осмотрев меня с головы до пят. – Вы собираетесь учиться в моем классе?
– Да, сэр, – ответила я.
– Хорошо. Я надеюсь увидеть вас завтра. – Он обратил свой взгляд к Трише. – Учти, Дон, что Триша склонна к преувеличению, – добавил он и удалился.
– Что это означает? – испуганно спросила я.
– У меня есть тенденция к преувеличениям. Дан очень хороший, его занятия довольно интересны. Я же говорю, что здесь люди дружелюбные.
Войдя в школу, мы увидели огромный гобелен, с которого нас приветствовала Сара Бернар, ее правая рука указывала вперед.
– Это наш путь, – сказала Триша, и мы пошли направо по коричневому мрамору, свет падал сквозь небольшие витражи. Триша вела меня вниз по коридору, пока мы не остановились перед двойными дверьми.
– Это амфитеатр, – объяснила она и тихо приоткрыла одну из дверей. Это была большая аудитория с рядами, расположенными полукругом перед сценой, на которой в это время шла репетиция. Триша приложила указательный палец к губам и показала, что я должна следовать за ней. На полпути к сцене Триша остановилась, и мы сели. В течение некоторого времени слушали, как молодой режиссер объяснял одному из актеров, что он от него хочет.
