Кристин Ханна - Летний остров
Нора отвернулась от окна и посмотрела на хрустальные настольные часы. Четыре тридцать девять. Все собрались внизу, в конференц-зале, накрывают столы, расставляют бутылки с шампанским и тарелки с нарезанными персиками. Продюсеры, ассистенты, публицисты, штатные писатели — все готовы потратить час личного времени на то, чтобы устроить «неожиданную» вечеринку в честь новой звезды радио.
Поставив фужер на стол, Нора достала из выдвижного ящика миниатюрный косметический набор от Шанель, подновила макияж и вышла из кабинета.
В коридорах стояла непривычная тишина. Вероятно, все участвуют в подготовке фуршета, подумала Нора. Ровно в четыре сорок пять она открыла дверь конференц-зала.
Он был пуст.
На длинном голом столе не было ни угощения, ни крошечных кружочков конфетти. Со светильников косо свисало полотнище поздравительного транспаранта. Все выглядело так, словно кто-то начал оформлять зал к вечеринке, но потом вдруг бросил. Нора не сразу заметила, что слева от нее стоят двое мужчин: Боб Уортон, владелец и управляющий радиостанции, и Джсйсон Ююуз, главный юрист.
Нора приветливо улыбнулась:
— Добрый день. Рада вас видеть.
Мужчины быстро переглянулись.
У Норы возникло неприятное предчувствие.
— Боб, что случилось?
Мясистое лицо управляющего, на которое отложили свой отпечаток два мартини за каждым ленчем и двадцать ежедневных сигарет, сморщилось.
— У нас плохие новости.
— Плохие новости?
Джеймс обогнул Боба и приблизился к Норе. Его седые волосы были, как всегда, безукоризненно причесаны, в черном костюме от Армани он выглядел не старше сорока лет и походил на крестного отца мафии.
— Сегодня днем Бобу позвонил некий Винс Корелл.
Нора вздрогнула, словно от пощечины.
— Он утверждает, что, когда вы были еще замужем, у вас был с ним роман, и требует, чтобы мы заплатили ему за молчание.
— Черт побери, Нора! — в сердцах воскликнул Боб, брызжа слюной. — Роман! В присутствии детей! Вы должны были поставить нас в известность.
Нора тысячи раз советовала своим читателям и слушателям быть сильными. «Никогда не показывайте, что вы боитесь. Верьте в себя, и остальные тоже в вас поверят». Но сейчас, когда сила понадобилась ей самой, ее не было.
— Я могла бы сказать, что он лжет.
Нора невольно поморщилась, услышав в своем голосе нотки отчаяния. Джейсон открыл дипломат и достал конверт из коричневой бумаги.
— Вот, смотрите.
Когда Нора открывала конверт, руки у нее дрожали. В конверте оказались черно-белые фотографии. Еще не вынув верхний снимок, она поняла, что это такое.
— Боже правый… — прошептала она и схватилась за металлическую спинку ближайшего стула. У нее подгибались колени, и только сила воли помогла ей устоять. Она затолкала фотографии обратно и посмотрела на Джейсона. — Должен существовать какой-то способ ему помешать. Разве нельзя наложить судебный запрет? Это личные фотографии.
— Да, личные. Его. По ним сразу ясно — вы знали, что вас снимают. Вы позировали. Вероятно, он долго выжидал момент, когда вы станете знаменитой, и после статьи в «Пипл» понял, что время пришло.
Нора глубоко вздохнула и посмотрела на коллег:
— Сколько он хочет?
Возникла многозначительная пауза. Джейсон подошел ближе.
— Полмиллиона долларов.
— Я могу набрать эту сумму…
— Деньги ничего не решают, и вы сами это знаете. Рано или поздно фотографии всплывут.
Нора все поняла.
— Вы ему отказали! — сказала она обреченно. — И он собирается передать их в газеты.
Джейсон кивнул:
— Мне очень жаль.
— Боб, я могу объяснить это своим слушателям, они поймут…
Нора, вы давали им не просто советы, а советы на темы морали! — Боб покачал головой. — Представляю, какой разразится скандал. Господи Иисусе, мы-то рекламировали вас чуть ли не как современную мать Терезу, а вы, оказывается, вроде той Дебби, которая потрясает Даллас[4].
Нора вздрогнула:
— Это несправедливо.
— Поверьте, Нора, — вставил Джейсон, — простые домохозяйки из захолустных городков не поймут, что их идолу просто нужна была свобода.
Боб закивал:
— Когда фотографии появятся в прессе, мы сразу потеряем рекламодателей.
Нора сцепила пальцы и попыталась сохранить хотя бы видимость спокойствия, но понимала, что ей это не удастся.
— Что же нам делать?
Еще одна многозначительная пауза. Наконец Джейсон решился:
— Мы хотим, чтобы вы взяли небольшой отпуск.
Все произошло слишком быстро, Нора не успела собраться с мыслями. Пока она знала только одно — она не может сдаться без борьбы. Работа — все, что у нес есть.
— Я не могу…
Джейсон подошел еще ближе и осторожно тронул ее за плечо:
— Последние десять лет вы занимались в основном тем, что объясняли людям, как важно ставить на первое место интересы семьи и уважать свои обязательства. Как вы думаете, много времени понадобится газетчикам, чтобы установить, что вы не общались с дочерью со времени развода? После этого ваши советы будут звучать совсем по-другому.
Боб снова кивнул:
— Нора, газеты разберут вас по косточкам, и не потому, что вы этого заслуживаете, а потому, что у них появится такая возможность. Неприятности у знаменитостей, да еще и сексуальные фотографии — «желтая пресса» это обожает. Уж они порезвятся вовсю, можно не сомневаться.
Нора почувствовала, что се жизнь рушится у нее на глазах.
— Скандал забудется, — прошептала она, сама понимая, что это не так. У нее возникло ужасное чувство, будто она оказалась во власти урагана, сметающего и разрушающего все на своем пути. — Я возьму отпуск на несколько недель и посмотрю, что будет.
— Имейте в виду, что, по официальной версии, это очередной отпуск, — сказал Джейсон. — Мы не хотим, чтобы его как-то связали со скандалом.
— Спасибо.
— Надеюсь, вы справитесь, — добавил он. — Мы все надеемся.
Джейсон и Боб заговорили одновременно, потом так же одновременно замолчали, и воцарилась неловкая тишина. Стук шагов, хлопнула дверь. Они ушли.
Нора осталась одна. Слезы, которые она больше не могла сдерживать, застилали глаза. Одиннадцать лет работы по семьдесят часов в неделю — и все коту под хвост.
Пф-ф! Из-за нескольких откровенных фотографий, снятых давным-давно, жизнь лопнула подобно воздушному шарику. О ее лицемерии узнают все, в том числе — о Боже! — собственные дочери. Теперь у них не останется сомнений, что у матери был роман на стороне, что она солгала им, когда уходила из семьи.
Руби с короткими перерывами проспала весь день, и теперь у нее жутко болела голова. Наконец она встала и, пошатываясь, поплелась на кухню, к холодильнику. Свет люминесцентной лампочки резанул глаза. Руби поморщилась, достала апельсиновый сок и выпила прямо из пакета. Несколько капель упало на подбородок, она смахнула их рукой.
