Белла Джуэл - Тринадцатая (ЛП)
Когда он приблизился, я смогла услышать его прерывистое дыхание. У меня дрожь по телу, и это не хорошо. Прищурившись и отклонив свою руку так, чтобы видеть его силуэт, я так и не понимаю, как он на самом деле выглядит, но вижу, что он высокий и несколько широкий. Я отмечаю хороший контур его тела, и становится ясно, что он мускулист, как атлет. С этого угла его волосы выглядят темными, может черные? Не могу увидеть больше, разве что, возможно, у него оливковая кожа. Кажется, он не очень стар, и это запутывает меня еще больше. Он ходит из стороны в сторону, очевидно, осматривая нас.
— Лицом ко мне, — прорычал охранник. Я повернулась, услышав как и другие девушки, ясный звук шаркающих ног. Опустив руку, я устремила взгляд в пол, неспособная больше держать кисть в прежнем положении.
Я услышала, как шаги остановились передо мной. Рука ринулась и схватила мои связанные руки. Я тихо ахнула и уставилась на большую кисть, обвитую вокруг моих рук. Незнакомец повернул мою руку и стал водить пальцами по ухабистым шрамам на моем запястье. Я не помню, откуда они у меня, потому что я даже того момента, как попала сюда, вспомнить не могу. Выглядят они так, будто я пыталась вскрыть себе вены. Палец мужчины давит на один из шрамов. У него тяжелая хватка, полная господства, он мог бы в любой момент вывихнуть мое запястье или раздробить его.
Он что, решает, что я испорченный товар? Из-за этих шрамов на моем запястье он собирается устранить меня, как Шестую? Слезы обожгли глаза, я не могла спокойно дышать, начиная обдумывать все последствия, к которым могут привести эти глупые шрамы, способные укоротить мою жизнь. Я — порченный товар, а ему не нужен порченный товар. Кто купил бы рабов, кажущихся сумасшедшими? Так он будет думать обо мне? Что я сумасшедшая?
Внезапно он отпускает меня и отстраняется. Его шаги исчезают, и становится слышен голос охранника, вежливо говорящего с ним. В это время захлопывается дверь, и раздается щелчок при включении свет. Я вижу большие белые пятна и моргаю, пытаясь сделать свое зрение ясным.
Мне не удается прогнать слезы, прежде чем охранник начинает говорить. Его голос четкий и полный власти. Такому тону не возразишь, да и, охраннику, похоже, тоже.
— Группа первая, — произносит он глубоким, проникновенным тоном. – Вы будете готовить. Если не знаете как - учитесь. Вас будут будить в шесть каждое утро, чтобы начать готовить завтрак. Вы должны быть пунктуальны и подавать завтрак в восемь утра. Обед в двенадцать пополудни и ужин в шесть пополудни. Когда вы будете покидать кухню, она должна быть в отличном состоянии.
— Вторая группа, — продолжает он, поворачиваясь ко другой группе. — Вы ответственны за уборку. Вас тоже будут будить в шесть утра. Начинаете с нижних этажей дома, удостоверяясь, что все опрятно. Вы разделите работу между собой, чтобы удостовериться, что все сделано.
Он поворачивается к следующей группе.
— Третья группа, вы должны будете проверять кухню каждый раз после того, как первая группа приготовит еду. Вы также будете ответственны за всю прачечную работу в доме, каждый день проверяя, чтобы все было убрано, поглажено и сложено. Вы будете нести ответственность за чистку бассейна и поддержание садов. Вы тоже поднимаетесь в шесть утра, чтобы начать выполнять свои обязанности.
— Группа четыре, — произнес он, обращаясь к нам, охранник одарил нас долгим взглядом. — Вы служите Мастеру. Являетесь к нему всякий раз, когда ему будет угодно и выполняете его запросы. Если же вы ему не нужны, то присоединяетесь к другим группам по уходу за собственностью, но если он позовет одну из вас, вы незамедлительно проявите к нему внимание.
Мы должны обслуживать его? Что он имел ввиду? Мой желудок скручивает, меня тошнит. Хотела бы я вспомнить, как я оказалась здесь, и почему не помню ни одной чертовой детали о своей жизни, включая собственное имя. Сейчас я могу думать четко и ясно, но прошлое размыто. Уверена это из-за наркотиков, которые они нам давали. Это они вызвали амнезию. Значит ли это, что они продолжат применять наркотики? Означает ли это, что я никогда не запомню достаточно, чтобы выбраться отсюда? А если это не наркотики? Если есть еще какая-то причина, по которой память исчезает?
Охранник перекрестил свои огромные руки и переступил с ноги на ногу.
— Сейчас вас отведут в ваши комнаты. Там разложена одежда. Наденете ее после того, как примете душ, затем приступите к своим обязанностям. К каждой из ваших групп приставлен охранник, если ослушаетесь его - будете наказаны, — он щелкает пальцами, и трое охранников входят в комнату. Они разделились, примкнув каждый к своей группе. Глянув на того, что приставлен к нам, вижу, что он среднего возраста, с длинными светло-коричневыми волосами и карими глазами. Он не смотрит на нас. Делает вид, что нас не существует, вновь заковывает нас в цепи и тащит в сторону дверей. Незадолго до того, как мы заканчиваем с этим, одна из девушек из первой группы начинает кричать, тряся головой из стороны в сторону.
— Нет, пожалуйста, не заставляйте меня идти. Я хочу домой.
Охранник, приставленный к ее группе, хватает ее за руку и подтягивает к себе, рыча что-то на ухо. Она кричит и брыкается, заставляя его попятиться назад. Поражение появляется на ее лице. Она знает, что ее попытки тщетны. Вот в чем прелесть человеческого духа. Он может перенести многое, прежде чем надломиться. И многие из этих девушек уже сломлены. Мне становится интересно, были ли они уже разрушены изнутри, прежде чем прибыли сюда.
Другие охранники быстро присоединяются к первому, окружив девушку. Мои губы затряслись, когда они силой отправили ее на пол. Главный из охранников повернулся к нам.
— Сейчас вы увидите, что случается с теми, кто ведет себя так, как она.
Охранник снимает ремень со своей талии и сжимает его в своих руках. Другие охранники прижимают девушку к полу, еще один задирает ее футболку. Я отвожу взгляд, не в силах смотреть на то, что они сейчас сделают. Вся моя грудь болит так, будто на ней стоит десятитонный грузовик. Я моргаю сквозь слезы, слыша первый удар ремня о ее кожу, сопровождаемый ее криком.
Она получила десять ударов.
После десятого она перестала умолять. Я медленно обернулась, смотря на нее. Слезы снова защипали мои глаза, когда увидела ее спину. Красные рубцы проявляются на ее коже, вздуваясь и воспаляясь. Охранник рывком поднимает ее вверх, и она тихо всхлипывает, волосы скрывают ее лицо. Мое сердце ноет за нее, и я хочу подойти и утешить ее, но знаю, что не могу.
— Вы делаете то, что вам сказано, если не хотите получить тоже, что и она, — шипит наш охранник.
