Вера Копейко - Окольцованная птица
— Может, мне присесть?
— Знаешь, не, всем же быть верстой коломенской! Я знаю, в тебе ровно сто семьдесят девять сантиметров. — Маленькая Надюша дернула подругу за руку, чтобы заставить ее выпрямиться, а сама сняла туфли тридцать третьего размера и влезла на пуфик, обтянутый нежной серой шкурой молодого волка. — Так, объем груди. — Она резво обхватила сантиметром грудь Ульяны.
— Послушай, но для юбки зачем мерить грудь? — удивилась Ульяна. — Я буду надевать ее через ноги. Я никогда не надеваю ее через голову, — недоуменно бормотала она, но подчинялась напору Надежды.
— Через ноги хорошо штаны снимать, — хмыкнула Надюша, — но ты готова в них даже спать. — Она оттянула резинку на пижамных штанах и быстро отпустила. Резинка больно щелкнула по животу.
— Ой, а ты еще и садистка, кроме всего прочего, — потерла теплый живот Ульяна и подтянула штаны повыше.
— Так, дубинушка, девяносто два. Знаешь, твои параметры гораздо гармоничней, чем у нее.
Наконец до Ульяны дошло, что Надюша твердит о ком-то конкретном.
— У кого это — у нее?
— У королевы красоты этого года!
— Ч-чего? Ты что…
— Я — ничего. Ты — чего. Ты с луны свалилась? В стране каждый год новая «Мисс Россия». По телевизору показали нынешнюю. Ты ведь никуда, кроме как в свой компьютер, не смотришь, виртуальная ты моя реальность. И не знаешь, что параметры нашей новой королевы совпадают с твоими. Рост — точно твой, грудь у тебя даже лучше. Дай-ка талию померить. Ну вот, я так и знала! — торжествующе утерла нос неведомому оппоненту Надюша. — А у нас талия тоньше! Шестьдесят!
— А… у нее?
— Да она корова, а не королева! Шестьдесят четыре.
— По классике окружности головы и талии должны быть одинаковы, — теперь уже с тайной гордостью заявила Ульяна.
— Ого, да ты не так проста, как кажешься! Я-то думала, у тебя в голове сидят только калибры патронов. А ты еще кое-что знаешь.
Ульяна засмеялась.
— А как у нее с бедрами? — Она оглядела свои и слегка вильнула ими под широкими пижамными штанами.
— А знаешь, ты очень грациозно двигаешься, — похвалила Надюша, — поверь мне, я не зря училась балету.
— Странное дело, как таких крутых мужичков, как мой отец и твой Сомыч, одновременно потянуло на прекрасное? С чем это связано?
— Про твоего отца не знаю, не могу гадать, но ты ведь знаешь, что мой Николай Степанович вдовец? Я ни от кого не уводила его. Только от одиночества.
— Да, знаю, я ведь помню тетю Клаву. Но она была совсем не балерина.
— А я была. Потому, уверяю тебя, ты очень пластична. Так, меряем бедра.
Она стиснула сантиметровой лентой бедра Ульяны.
— Потрясающе. Они точно такие по объему, как грудь. Ты дивно сложена, Ульяна Кузьмина. Гораздо лучше этой мисс-сс. — Надюша прошипела последние звуки, и в этом шипении слышалось явное неудовольствие. — Как важно оказаться в нужное время в нужном месте…
— Да, поэтому я и оказалась тут, а не там. Надюша усмехнулась:
— Я рада за себя.
— Эгоистка.
— Что бы я делала здесь, в этом темном лесу, без такой, как ты.
— Что сейчас со своим Сомычем делаешь, то и делала бы.
— Знаешь, так приятно смотреть на распускающийся бутон…
— А что, твои тюльпаны уже собираются распуститься? — оживилась Ульяна. — А у моих даже нет и щелочки, чтобы подсмотреть цвет. — Она взволнованно взглянула на Надюшу.
— Слушай, может, тебе надо было пойти в цветоводы? В это лето чем ты засадишь свой огород? — свела ниточки черных бровей на переносице Надюша.
— Ночной фиалкой. Я купила тридцать пакетиков. Значит, и до твоего носа долетит ее запах.
— А по-моему… ты собираешься кого-то приманить на запах. Сомыч говорил, ты зимой проводила опыты по пахучим привадам на волков зимой, и очень удачно. Он говорит, когда приехала бригада волчатников, они просто писали кипятком. — Надюша хихикнула, повторяя свою любимую фразу, выражающую полный восторг. — Так, может, ты и летом что-то задумала, а? Теперь и Ульяна хихикнула.
— Это отец познакомил меня с одним профессором, который занимается вонючками полвека. Он мне кое-что дал. Но мы на той бригаде с Сомычем хорошо заработали. А профессору я послала отчет. Всем приятно, правда?
— Вы с Сомычем великие коммерсанты.
— Это уж точно, — фыркнула Ульяна. — Ладно, не огорчай меня с утра.
Вплыла Дика, сонная и тихая.
— Привет, собачка, — защебетала Надюша.
Дика ткнулась в круглые колени гостьи, которая принципиально не носила брюк, а всегда ходила в прекрасно сшитых юбках выше колен. Тренированные профессиональными танцами ноги были хороши, и, кажется, это чувствовала даже Дика.
— Ты ей нравишься, — заметила Ульяна.
— Она мне тоже. Наши чувства взаимны. — Губы Надежды уже с утра были в полном порядке — контурный карандаш оставил свои следы и французская дорогая помада сделала свое дело. Ульяна всегда восхищалась этой женщиной, которая старше ее на каких-нибудь десять лет. Но она смотрела на нее как на кого-то, кто был совершенно другой породы. Вот у нее Дика — лайка. А есть спаниели, колли, гончие. И они никогда не будут в одной стае. У них и задачи разные. Лайка — по боровой дичи: глухарю, белке, кунице, по крупному зверю. Медведь — это высший класс, а также волк, рысь, лось, кабан. Спаниели — по птице, всяким дупелям и куликам, колли — теперь уже просто сторож, и гончие знают свое дело, гоняются за зайцем. Так что по этому раскладу и они с Надюшей предназначены природой для разного дела. Но это никак не мешает им восхищаться друг другом.
— Вот ты вся в этом, Ульяна, — вздохнула она. — Ведь мы с тобой с чего начали — с королевы красоты. А до чего договорились? До привады на волков. Была бы нормальной женщиной, оказалась бы на месте «мисс», тебе на голову надели бы корону и вручили ключи от машины.
— Вот такие, что ли? — Она вынула из кармана пижамы и сама удивилась, а почему они у нее там оказались, позвенела ими перед носом Надежды. — Так у меня уже есть машина.
— Ты о своей колымаге?
— На «мерине» в наших краях не проедешь. На брюхо сядет.
— Я мечтаю, чтобы когда-нибудь сюда можно было приехать и на «мерседесе», или, как ты выражаешься, на «мерине».
— Эх, если бы не кислотные дожди! — вздохнула Ульяна.
— Да, слышала. — Надюша понимающе посмотрела на Ульяну. — Мне говорил Николай Степанович, ты крупно залетела. Знаешь, я тебе все-таки сошью юбку. Такую, что твои кредиторы дадут отсрочку.
— Ну слава Богу! Нет худа без добра! Хоть какая-то радость от горя!
— Не смейся. — Голос Надюши звучал вкрадчиво. — Ты просто не понимаешь, о чем я говорю.
— Догадываюсь.
— Нет, не догадываешься. Ты думаешь, она будет едва закрывать твою чудесную задницу?
