Логово дьявола - Лилиан Харрис

Попрощаться? Куда я пойду? Я дышу так тяжело, в груди больно, в животе тошнота, по рукам мурашки.

— Н-нет. Нет. Пожалуйста, нет, — кричит папа, передвигая ноги, чтобы приблизиться ко мне, склоняясь над моим плечом, и мы оба плачем.

— Все хорошо, Маттео. Все хорошо. Шшш. — Но чем больше я смотрю на папу, чем больше плачу, тем больше мне хочется его обнять. Чтобы он поцеловал меня в лоб, как он это делает.

— Хочешь, чтобы я это сделал? — спрашивает другой мужчина.

Но я игнорирую их, пока мой папа с мольбой шепчет:

— Я буду всегда тебя любить. — Он изо всех сил пытается улыбнуться, чтобы закончить говорить то, что он говорит мне и моим братьям каждый вечер перед тем, как мы ложимся спать.

И навсегда после этого. Я говорю это за него, хотя он не слышит, даже когда мужчина поднимает пистолет, направляя его на меня.

— Не смотри, ладно, сынок? — говорит мне папа. — Просто смотри на меня и закрой глаза. — Его голос срывается на рыдания.

— Я люблю тебя, мой мальчик. Ты слышишь меня? Папе очень жаль. Я люблю...

Выстрел.

ГЛАВА 3

МАТТЕО

ДВЕ НЕДЕЛИ СПУСТЯ

Я держусь за подушку, крепко сжимая пальцы, пытаясь закрыть глаза и спрятаться, но не могу. Я застрял на этом дурацком матрасе, на этом дурацком полу, в подвале. И это даже не удобно.

После того, как несколько дней назад мое самочувствие стало улучшаться, Агнело привел меня в подвал. Он сказал, что мне нельзя спать на кровати наверху. Мусор спит на полу, сказал он мне.

Парень в очках осмотрел меня. Он сказал мне, что он врач и что мне очень повезло. Если это то, что они называют везением, то мне оно не нужно.

Еще есть женщина по имени мисс Греко, которая заставляла меня принимать лекарства в течение многих дней. Я забыл, от чего оно, но она сказала, что я буду чувствовать себя лучше, если приму его, и я так и сделал.

Двигаясь, я встаю, и мой живот все еще немного болит, но уже не так, как раньше. Я слишком сильно дергаю левой рукой, длинная серебряная цепочка щиплет меня за запястье, когда я поднимаю ведро, в которое мне нужно помочиться. Это мерзко. Это место отвратительно.

Каждый день, когда я еще здесь, я стараюсь не плакать, но не могу остановиться. Я хочу к своей семье. Я хочу к своим братьям. Почему они не пришли за мной? Неужели они могли отдать меня?

Когда я заканчиваю пользоваться ведром, цепь звякает, когда я натягиваю штаны и сажусь обратно. Раз в день приходит человек, чтобы опорожнить ведро, а потом бросает меня в душ. Он всегда холодный. Они не разрешают мне пользоваться теплой водой. Я дрожу, когда думаю об этом, и каждый раз ненавижу это. Но я иду очень быстро и стараюсь думать о солнечном свете. Но это не помогает.

Я даже не могу убежать. Цепь, замок которой находится на моем запястье, обвязана вокруг радиатора. По крайней мере, я получаю еду. Мисс Греко приносит мне еду на подносе. Она готовит очень вкусные вещи, как когда-то готовил папа. Она даже тихо спрашивает меня, что я люблю есть, и иногда приносит мне это.

Здесь также живет одна девочка. Я видел ее один раз несколько дней назад, когда меня спустили сюда из спальни наверху. Она просто смотрела, когда они тащили меня на первый этаж, как будто я был обезьяной в цирке или что-то в этом роде.

Но с тех пор я ее больше не видел. Она маленькая, с очень светло-карими глазами и светлыми волосами. Они такие желтые и блестящие, что напоминают мне солнце.

Но если она живет здесь, значит, она тоже плохая. Даже женщина, которая приносит мне еду, должно быть, плохая. Если бы она была хорошей, она бы меня выпустила.

Как долго они будут держать меня здесь? Может быть, если я буду вести себя хорошо, Агнело разрешит мне уйти. Но с каждым днем, проведенным здесь, я думаю, что это не так.

Я думаю, он собирается держать меня здесь.

Навсегда.

АИДА

Папа сегодня дома. Обычно его нет днем, он уходит с моими дядями или занимается работой, что бы это ни значило.

Он не разрешал мне видеться с Маттео с тех пор, как его поместили в подвал. Я надеялась поздороваться или что-то в этом роде, может быть, поделиться какими-то своими игрушками, если он любит кукол. У меня есть полицейская машина, которая светится. Может, она ему понравится.

Я спросила у отца, могу ли я навестить его там, но он отказал мне. Я слишком боюсь пробираться без его разрешения. Я не хочу его злить. Он и так всегда очень злой.

Мисс Греко только что закончила готовить спагетти и фрикадельки на обед, положив немного в маленькую миску для Маттео. Она берет поднос и несет его в гостиную, где сидит папа, прокручивая каналы, и я выхожу вслед за ней.

— Я..., — говорит она ему, прочищая горло и останавливаясь у спинки дивана. — Я собираюсь принести ему обед, Агнело, если ты не против.

— Да, хорошо. Убедись, что ты не даешь этому дерьму слишком много. — Он продолжает смотреть телевизор.

— Папа, можно я пойду с ней? — Я делаю самое милое лицо щенка, подбегаю к нему, руки в молитвенной позе, голова наклонена в сторону. — Очень прошу.

— Разве я уже не сказал тебе «нет», когда ты спросила вчера? — Его голос становится пугающе громким.

— Ладно. — Я опускаю подбородок и дуюсь, глядя вверх, надеясь, что он почувствует себя плохо и передумает. — Прости.

— Хм... — Это одно слово заставляет меня поднять голову. Его брови делают такое движение, как будто он о чем-то думает. — Знаешь что? — Он улыбается, и я мгновенно прихожу в восторг, потому что он не часто так делает. — Я думаю, тебе стоит сходить к нему. Ему не помешает друг.

— Правда? — Я возбужденно улыбаюсь, и впервые за долгое время я счастлив.

— О, да. И знаешь, что еще?

— Что? — Я хлопаю, практически подпрыгивая.

— С этого момента твоя работа будет заключаться в том, чтобы приносить ему еду. Думаешь, ты сможешь сделать это сама?

— Конечно, папочка! Спасибо! Я не ребенок!

— Ты можешь начать прямо сейчас. — Он поворачивается к мисс Греко. — Дай ей поднос.

— Я-я-я. — Она смотрит на еду. — Может, она сначала понесет миску, а потом вернется