Помешанный - Дженика Сноу
— Лайл тебя за это уволит, — заявил он как ни в чём не бывало.
Я не ответила, просто кивнула и уставилась в небо. Мы с Дейлом ладили. Он держал на расстоянии жадных ублюдков большую часть времени, но не сегодня, потому что я взяла ситуацию в свои руки. И сейчас он говорил правду.
Мне было плевать на закусочную. И уж точно мне было плевать на Лайла. Но мне была важна эта гребаная работа, потому что этот отстойный город не предлагал ничего другого, что можно было бы считать «респектабельным».
Это место — город и бизнес в нём — использовали таких людей, как я, людей, которые работали за чаевые, людей, которые не могли уехать и найти что-то лучшее, потому что зарплата едва покрывала аренду. Не говоря уже о том, чтобы что-то накопить.
Людей, которым не на кого было опереться, и которые выживали на копейки.
Я оттолкнулась от стены, засунула руки в карманы фартука и пошла по переулку.
— Куда ты идёшь? — крикнул Дейл, но по его голосу я поняла, что он уже знал, что я ухожу, и ему было всё равно.
Мне должно было быть стыдно за то, что я его бросила, но прежде, чем я вышла, остался только один клиент, и Дейл не беспокоился на этот счёт — он запер бы закусочную и тоже сказал бы «к чёрту это место».
Одинокий уличный фонарь в конце переулка мигал, отбрасывая слабый желтый свет на потрескавшийся тротуар. Было ещё рано, солнце не взошло, но в течение следующего часа небо окрасится в туманный оттенок розового и оранжевого.
Мне следовало пойти домой, но это было последнее место, где я хотела быть. Поэтому я просто шла вперёд. Мне нужно было двигаться, уйти от закусочной, разочарования момента и всего остального, что приходит с дерьмовой ситуацией.
Пока я шла, мои мысли возвращались к моей жизни и к тому, как я оказалась там, где я есть. Казалось, это был повторяющийся момент в моём мире, когда всё перевернулось с ног на голову.
Я думала о своих родителях и своём детстве. Я провела всю свою жизнь, пытаясь убежать от своих воспоминаний. Я подавляла их, пока они не стали всего лишь далеким эхом. Но они всегда были там. Всегда со мной.
И сегодня вечером эти воспоминания нахлынули с удвоенной силой.
Никто никогда не назовёт моих родителей хорошими или любящими. Они никогда не заботились обо мне, не так, как должны были заботиться родители, когда дело касалось их собственного ребёнка. Я была случайностью, которую создали два сломленных человека.
Я всё ещё слышала голоса моих родителей, звенящие в моих ушах. Тон моего отца был грубым и резким, и я прямо сейчас слышала, как он говорил мне, что я снова облажалась.
А потом была моя мать. Женщина, родившая меня, всегда была молчалива и холодна со мной. Было совершенно ясно, что она хотела бы избавиться от меня.
Но по какой-то причине они решили оставить меня, и мне пришлось жить с их сожалением каждый день своей жизни.
Я терзала губу, думая о том, как моё воспитание вызвало этот эффект бабочки во всём моём мире. Я никогда не могла общаться с людьми. Не могла иметь никакой эмоциональной стабильности ни с кем из своего окружения.
Мне было трудно строить длительные отношения — как с мужчинами, так и с женщинами. Всякий раз, заводя друзей, я всегда, казалось, саботировала себя. Не говоря уже о том, что у меня были серьёзные проблемы с доверием, которые выходили далеко за рамки того, что обычно бывает у человека. Даже моя паршивая работа не продержалась долго… случай в точку, меня уволили, потому что я не смогла совладать с придурком, который перешёл мне дорогу. Неважно, что я была первой, кого атаковали.
Плюс, ударить этого ублюдка было так приятно, что это почти стоило предстоящих поисков работы.
И хотя я ненавидела этот город, он предлагал и обещал свободу, которую я не могу объяснить.
— Я не жертва, — прошептала я себе, позволяя светлым мыслям просочиться сквозь вечно присутствующие тёмные, пока я шла.
Поднялся ветер, развевая завязки моего фартука. Я повернула за угол, направляясь к своему жилому комплексу, но не смогла избавиться от странного ощущения, покалывавшего затылок.
Я знала это чувство. За мной следили.
Но у меня было достаточно инстинктов выживания, чтобы знать, что не стоит замедляться или давать знать, что я полностью осознавала, что больше не одна. Я завернула за другой угол и ускорила шаг, прежде чем сделать ещё один поворот. Только тогда я оглянулась через плечо.
Переулок позади меня был пуст, только тени и тишина были моими спутниками. Я также никого не видела впереди. Пока, по крайней мере.
Я повернулась, чтобы оглянуться назад в последний раз, всё моё тело гудело от осознания, и каждый инстинкт подсказывал мне продолжать двигаться и попасть в безопасность моей квартиры. И когда я наконец повернулась обратно, набирая скорость, именно тогда я услышала шаги позади себя.
И хотя я сказала себе сохранять спокойствие, мой инстинкт бегства включился, и тогда я действительно заторопилась. Улицы были пусты — по крайней мере, насколько я могла видеть — и слишком тихие, так что не было возможности скрыть тот факт, что я дышу тяжелее, быстрее и чувствую, как капли пота покрывают мои виски.
Что-то глубоко внутри меня взяло верх, и я пошла против своего здравого смысла и снова оглянулась через плечо.
И вот тогда я увидела его.
Не показывать страха.
Во мне поднялась злость, не только из-за сегодняшнего вечера, но и из-за того, что я так чертовски устала жить в страхе, боясь, что какой-нибудь мужчина попытается воспользоваться мной.
Поэтому я остановилась. Повернулась. И столкнулась с ним.
Кем бы он ни был, он стоял на краю переулка, прямо за ним светил уличный фонарь. Его силуэт сказал мне, что он был огромным, высоким и широкоплечим. И хотя его лицо было скрыто тенями, не было никаких сомнений, что от него исходила угроза и тьма, поскольку я чувствовала, как она врезалась в меня.
Я ощущала, как эта тьма окутывает меня. Он не двигался, не говорил, и хотя он был окутан тенями, и я не видела его лица, знала, что он наблюдает за мной с ужасающей интенсивностью.
