Слава против измены (СИ) - Девятова Саша
Она тогда так и не разрешила помочь с ремонтом, как я предлагала. Сразу после замужества я часто ездила в родную деревню, но с каждой поездкой понимала, что всё сильнее отдаляюсь от родных. Мама принимала, улыбалась, но я чувствовала, что она будто мне завидует, хотя вслух никогда этого не высказывала.
Все мои новости, о которых я рассказывала, приезжая в гости, воспринимались всегда снисходительно. Она будто с высоты своих прожитых лет оценивала мой короткий полёт и, не увидев, как я приземляюсь, сразу ставила на мне крест. Сначала мне хотелось как-то доказать, что я достойна хотя бы похвалы в свою сторону, потом я пыталась купить её расположение, заваливая дорогими подарками, но пропасть между нами росла очень быстро.
В конце концов, я плюнула, смирилась и лишь по праздникам ненадолго приезжала проведать родителей вместе с мужем. Серж всегда спешил, долго засиживаться времени не было, а мне так было даже лучше. Подарок на входе, быстрый чай с привезёнными с собой сладостями и скорое прощание, потому что пора.
Сейчас стоя в коридоре небольшой двухкомнатной квартиры Машки, я чувствовала себя так же, как и в доме у родителей: хотелось сделать пару глотков из кружки с ярлычком чайного пакетика на нитке, сказать "пока" и быстрее вернуться в свою уже привычную жизнь с каменной столешницей на кухне, с корзиной всегда свежих фруктов и исполнением любого желания без видимых усилий.
Но я здесь.
— Тебе помочь? — спросила я подругу, видя, как та раздевает дочь, положив её на разложенный диван в большой комнате.
— Поставь чайник, и проверь воду в фильтре, если нет — налей, — Маша говорила чётко и быстро, будто привыкла раздавать такие указания.
Меня это немного удивило, приходя в гости, ожидаешь немного другого приёма, но я не в гости, напомнила я сама себе. Войдя в тесную кухню, которая была даже меньше ванной в квартире мужа, я отыскала глазами чайник, налила туда воды и поставила на газ. На столе рядом с плитой увидела кувшин с фильтром для воды и наполнила его тоже. Присела рядом на табуретку и стала ждать. Машка всё не шла.
Чайник уже закипел, и я решила посмотреть, почему подруга так долго копается. Тихо пройдя по коридору и заглянув в зал, я увидела, как Маша делает Соне массаж. Девочка лежала в одном подгузнике на пелёнке, повернув голову на бок и недовольно хмуря бровки. Маша методично разминала сначала одну руку, потом вторую, ножки, спинку и аккуратно перевернула дочь, натягивая на неё кофточку и штанишки.
— Чайник закипел, — напомнила я о себе, стоя в дверном проёме.
— Да, я слышала, сейчас Соньку переложу и пойдём, — она положила девочку в стоящий рядом стульчик для кормления, пристегнула ремнями безопасности и перевела спинку в положение полулёжа. — Сначала её накормлю, потом мы перекусим, хорошо?
Я кивнула, а Маша пошла на кухню.
— Мне с ней посидеть? — задала я ей вопрос вдогонку.
— Как хочешь, только сильно не навязывайся, она не очень любит новых людей.
Что это значит, я не поняла, но сделала несмелый шаг в комнату. Соня не шевелилась, просто смотрела вбок и слегка причмокивала губами. Я не ещё разбиралась в детях. Своего опыта не было, а в окружении, в котором я в последнее время находилась было принято оставлять малышей с нянями, во время визита гостей. Сев рядом с детским стульчиком на диван, я улыбнулась Соне. Та сначала нахмурилась, долгим оценивающим взглядом осмотрела меня, а потом слабо растянула губки в ответной улыбке.
— Надо же, даже не заплакала? — удивилась входящая в комнату Маша.
В руках она несла бутылочку с молочной смесью.
— Сколько ей, — спросила я.
— Год и два месяца, — ответила подруга, привычным движением подкладывая полотенце, чтобы Соня не испачкалась при кормлении, и, жестом попросив меня освободить ей место рядом с дочерью.
— А что с ней? — тихо спросила я, тут же добавила, чувствуя, что могу обидеть своим любопытством. — Если не хочешь, не отвечай.
— СМА, — произнесла Машка неизвестную мне аббревиатуру и сразу расшифровала, хотя это мне тоже ни о чём не рассказало, — спинально-мышечная атрофия.
— А это лечится? — аккуратно поинтересовалась я, понимая, что могу нарваться на абсолютно любой ответ, и заранее готовясь к этому.
— Да, — грустным голосом произнесла подруга, — но это для нас слишком дорого, да котёнок?
Маша ласково погладила дочку по мягким детским волосикам и, привстав, чмокнула её в лобик.
— Одна порция лекарства стоит как моя квартира, а на первый курс лечения нужно сразу три с небольшим интервалом.
— И что же делать? — она говорила об этом так спокойно, без стенаний, без жалостливых слёз, нежно улыбаясь ребёнку.
— В очереди на лекарство стоим, по госпрограмме. По направлениям с детской на поддерживающую терапию в разные центры ездим и надеемся на удачу.
— Маш, а может в благотворительный центр обратиться? Они же часто на помощь детям собирают, хоть кто-то должен помочь, — предположила я самый первый вариант, пришедший в голову.
— Везде стоим в очереди, нам помогают, много помогают, если бы не добрые люди, я даже и не знаю, что бы со мной было.
Я сидела рядом и ощущала такой стыд. Маша была моей подругой, а я даже не интересовалась её жизнью после того как вышла замуж.
— Почему ты мне не рассказала? Я возможно смогла бы помочь, — в голове набатом била мысль, что сейчас, уйдя от мужа, я ровным счётом не смогу для них ничего сделать.
— Я как-то встретила твою маму в поликлинике, зацепились языками, и она мне рассказала, что Славка нынче зазвездилась и с простым людом не общается.
— Когда это было? — вскинулась я.
— Да я ещё беременная ходила, она ко мне в очереди в ЖК подсела и давай на тебя жаловаться. У нас с Витькой тогда ещё всё хорошо было, я счастливая была…
— А потом?
— А потом Соня родилась, сначала всё хорошо было, нормальный ребёнок, ставили отставание в развитии, назначали массаж, ближе к полугоду забили тревогу, кучу обследований назначили. А потом диагноз.
— И тогда он ушёл?
— Да, нас врачи сразу предупредили, что это за болезнь. Сказали надежд не строить, ввели в курс всех обстоятельств. Витька сломался и предложил Соню оставить, я не смогла.
— Боже, Машка, прости меня, — от этой страшной правды у меня из глаз потекли слёзы, я обняла подругу за плечи, желая хоть как-то её поддержать.
— А ты-то тут причём? Я к тебе никаких претензий не имею.
— Маш, как ты можешь об этом так спокойно говорить? — у меня тряслись пальцы рук, а внутри колом стояла боль и обида за больного ребёнка, за медсистему, за слабого мужчину, который вместо того, чтобы землю грызть за свою семью, просто ушёл. Ушёл! — Маш, я тебе помогу! Обещаю!
— Да ладно тебе, успокойся, Сонька терпеть не может слёзы, смотри, уже куксится, — грустно улыбнулась мне подруга. — Она сейчас после еды отдохнёт немного, и пойдём справки относить, ты с нами или здесь подождёшь?
— Наверное, лучше с вами, — растерянно сказала я, утирая слёзы.
— Тогда, пойдём, перекусим и собираться.
— Маш, ты такая сильная, — я не знала, что ещё говорят в таких случаях.
— Да ладно, я своё уже отплакала…
Глава 9
На входе в администрацию, я встретила Юлю, супругу партнёра мужа по бизнесу. Они несколько раз приглашали нас с Сержем к себе на ужин, были очень приветливы и производили впечатление крепкой семейной пары. Когда мужчины между собой обсуждали дела с таможнями, перевозками и прочим, связанным с их деятельностью, мы с Юлей болтали о своём о женском. Вот и сейчас, увидев меня в этом учреждении, она радостно подошла и, приобняв, чмокнула в щёку.
— Какими судьбами в нашей бюрократической обители? — проворковала она пухлыми, покрытыми нежным розовым блеском губами.
Юля работала здесь в отделе архитектуры помощником, работа не пыльная, как я понимаю скорее для галочки, а не для заработка.
— Я со знакомой, справки пришли сдавать, в двадцать седьмой кабинет, — я кивнула в сторону Маши, которая снимала с нижней части коляски чехол и расстегивала молнию комбинезона, чтобы Соне было не жарко.
