Запрет на любовь (СИ) - Джолос Анна

— Что репетировать? Хождение по кругу?

— И всё-таки, Абрамов, меня интересует причина.

Никак не угомонится.

— Непреодолимые обстоятельства.

Она закатывает глаза.

— Твоя безответственность просто зашкаливает!

— А твоё грёбаное занудство раздражает.

— Этот день для меня очень важен, но тебе, разумеется, не понять… — ворчит себе под нос, вздыхая.

— Вот он мой брат-беспредельщик, — сообщает организатору Мелкая.

— Хорошо! Стойте тут и никуда не уходите. Полина, вы всё помните?

— Да.

— София, по команде берём колокольчик и как договаривались. Ладно?

Она кивает.

— Ну, с Богом! Главное, осторожно, не споткнитесь! — припоминает прошлогодний инцидент Перова.

Тогда Сеулов по своей тупости разложился на площадке вместе с несчастной первоклассницей. Дебил.

— Не переживайте, она закалённая. Я уже ронял её в детстве.

Получаю тычок в ногу маленьким кулачком.

— Всё, тихо. Директор говорит.

— Дорогие ребята…

Щас, как всегда, начнётся литьё в уши. В этом мать Ромасенко — ас.

— Сарафан поправь, — провожу инспекцию внешнего вида первоклассницы по наказу матери. — Чё с хвостами, сопля?

— А что с ними? — насупившись, уточняет.

— Батя ровные дома завязывал. Какого икса они съехали в разные стороны?

— Сам ты съехал. С катушек, — дерзит она, ощупывая растрепавшееся безобразие.

— Сюда иди. Будешь на фотографии как Квазимодо, — тяну за лямку сарафана к себе.

— Сам ты квазиморда. Зеньки свои видел? — замечает справедливо.

Так-то верняк, не поспоришь.

— Ты похож на ту жабу с опухшими веками из стикерпаков вотсапа. И что они только в тебе находят…

— Кто?

— Твои безмозглые фанатки. Полина, а кто такой Квазиморда? — решает всё-таки разузнать у Филатовой. Телефона-то с собой нет. Уже бы, сто пудов, погуглила. Дитя технологий.

— Главный герой романа Виктора Гюго «Собор Парижской Богоматери». Горбатый звонарь, — без запинки отвечает та.

— Я не горбатая, — тут же возмущается София, задирая голову.

— Да не крутись, твою…

— Не выражайся при ребёнке! — шикает одноклассница, глядя на меня с порицанием. — Милая, а ты, не принимай его слова близко к сердцу.

— Не парься. В отличие от тебя, у неё с этим нет проблем, — перевязываю бесящий хвост, прокручивая резинку.

— Ты снял мой танец на видео?

Чёрт дери.

Я не то, что не снял. Я вообще его пропустил. Из-за того, что отвлёкся на ту девчонку.

Кстати о ней…

Поднимаю голову и перемещаю взгляд на ряды выпускников.

Новенькая в эту самую секунду тоже на меня смотрит, однако быстро отводит глаза.

— Алё, приём! Снял или как всегда? — повторяет свой вопрос дотошная коза.

— Снял, — нагло вру.

Надо бы попросить видос у кого-то из наших, а то не простит мелкий гном. Разобидится.

— Сильно так не затягивай! Моргать трудно! — хмурится, недовольная моими манипуляциями.

— Красота требует жертв.

— Не требует, если руки растут не из жо…

— Сейчас будет наш выход! — перебивает мелкую Филатова. — Поднимай её. Настраиваемся! — нервно дёргает несуразный, идеально выглаженный воротник.

— Тихо-тихо, — смеюсь, глядя на то, как она разволновалась. — Не Оскар вручают. Релакс.

— Колокольчик. ГДЕ КОЛОКОЛЬЧИК?!!! — испуганно на меня таращится.

Какой там релакс… Чил[2] и Филатова — понятия несовместимые. Поля тот ещё суетолог.

Пока я поднимаю систер на плечо, она всех вокруг на уши поднимает из-за этого самого колокольчика.

— Нашла. Нашла! — радостно сообщает, отдавая его в руки моей соплячке.

Линейка, блин, спасена, а то ж прям трагедия…

— … Почётное право дать первый школьный звонок предоставляется ученице первого «А» класса, Абрамовой Софии.

— И её брату, к слову, вообще не заслужившему это почётное право, — добавляет от себя Филатова нараспев.

— Копытами рубашку не испачкай, — строго наказываю Софии.

— А ты улыбайся, понял мне? — снова грозит кулаком.

— Идём. Очки сними, пожалуйста. Их наличие неуместно, согласно ситуации, — тараторит вставшая сбоку от меня староста.

— Мне класть на это. Ты же в курсе?

— Ужас, что за выражения, Абрамов!

Её возмущение тонет в громком перезвоне колокольчика.

Сидящая на мне София капризно брыкается ногой. Типа знак. «Но, пошла лошадка».

Ну, мартышка! Получит дома.

Под всеобщий гул собравшихся двигаем с места, чтобы пройтись по школьному двору.

Школьники орут. Родители ряженых первачков стоят с придурковато-умилительными выражениями на лицах. Кто-то даже плачет, Иисусе.

Радуйтесь: теперь вы не одни. Школа берёт на себя часть вашей работы по воспитанию спиногрызов и адаптации их к обществу.

— Помедленнее, я не успеваю! У тебя чересчур широкий шаг! — отстаёт Филатова.

— Это просто у тебя ноги короткие.

Заворачиваем влево. Там под крылом Германовны уже парами наши приготовились. На старте.

По традиции стадо выпускников первым покидает этот горе-праздник.

— Очки! — в спину недовольно пыхтит Матильда. — Опять из-за тебя получу нагоняй от администрации!

— А что здесь делает полиция? Уж не по твою ли душу? — хмурится Полина.

Я тоже замечаю пару краснопёрых в погонах. Они стоят на обозначенном мелом квадрате одиннадцатого «А». И да, естественно, ясновидящим тут быть не надо: менты здесь, с вероятностью в сто процентов, по мою душу…

Глава 5

Тата

И всё-таки по жизни я страшно невезучая…

Если плохо готова к уроку, меня на нём обязательно спросят. Если, решая тест, начну сомневаться в ответе, то в итоге однозначно выберу неверный, сменив правильный на неправильный. Если задумаю что-то утаить, правда через какое-то время непременно вылезет наружу.

Причём, скорее всего, я сама где-то проколюсь или сдамся совести на радость.

Соревнования — вообще отдельная тема. В большой теннис я пришла в возрасте шести лет и как-то так повелось, что с самого детства, если участвую в чемпионатах, то всегда получаю самый обидный результат из возможных — оказываюсь всего в шаге от победы. И да, разрыв с соперником — стабильно минимальный.

Может, для кого-то второе место и является достижением, но в моём случае, это — лишь досадный промах, не более того. Ведь нет ничего хуже, чем в очередной раз понять, что ты всё ещё недостаточно силён и хорош в своём деле.

Ну да ладно, мы сейчас говорим не про спорт, а в целом про везение.

Глядя на хор мальчиков-девочек, поющих со сцены «Крылатые качели», думаю о том, насколько по десятибалльной шкале можно оценить степень своей «везучести» в этот раз.

Первое. Я умудрилась вляпаться в историю сразу же по приезду в этот город.

Молодец, Тата! Пять баллов!

Второе. Хулиганы, которые были замешаны в той злополучной истории, заметили меня в самый неподходящий момент.

Третье. Одного из них я чуть не лишила возможности видеть.

И, наконец, последнее. Все они, как оказалось, являются учениками моей школы.

Ну просто десять из десяти, я считаю! Да что там! Поставим все одиннадцать, ведь по причитаниям Матильды Германовны несложно понять, что кучерявый парень, пострадавший в тот день от моих рук, ещё и одноклассником мне приходится. Супер!

На что я там надеялась? Забыть про этот эпизод и просто мысленно к нему не возвращаться?

Стоящие позади меня хулиганы явно не настроены на такой исход.

— Слышь, новенькая, это ты ментам позвонила? — спрашивает один из них.

— Ты сомневаешься? Конечно она, кто ещё? — вместо меня отвечает второй.

— Шину на хрена мне бутылкой проколола? — тянет на себя за сумку.

— Руки свои держи при себе! — дёргаю плечом и отхожу чуть вперёд. Так, чтобы увеличить расстояние между нами.