Что, если? - Юлия Резник
– Девушка, дальше проезда нет.
– А, да. Я тут выскочу.
– Вы уверены? – с сомнением косится на Иману шоферюга, – Такси сюда хрен поедет.
– Все нормально. Меня ждут.
Она уверенно соскальзывает в сугроб. За ночь намело – мама дорогая. Но тут уже прошел грейдер. Как-никак резиденция будущего губернатора. На воротах, преграждающих дальнейший проезд – что-то типа навороченного домофона. Звонит. Рапортует о том, что явилась.
– Как так?! Ты сегодня через ворота? А мы тебя с другой стороны выглядываем! – ржут бойцы. Имана терпеливо ждет, когда те закончат веселиться и откроют уже ей ворота. Она не собирается поощрять мужиков. Она тут чисто по работе. Как и обещала. Эмоции здесь лишние. А вот холодный расчет…
Ворота, тихонько поскрипывая, отъезжают в сторону. Имана тайком набирает побольше воздуха. Вот и все. Это, считай, победа. Теперь только ждать остается. Своего выхода.
Домик охраны находится почти на въезде. Пытали ее здесь. Так что она успела немного осмотреться.
Вчера на нее ничего стоящего внимания не нарыли. Интересно, как теперь. Если Глухов захочет поднять свои связи… Может узнать много для себя неожиданного. Почему Имана сама ему обо всем не расскажет, она пока не очень понимает. Может быть, для начала ей просто хочется узнать его чуть лучше. Что если оно того тупо не стоит?
Вчера Глухов ее не разочаровал. Хотя Имана, конечно, допускает, что ее критерии оценки очень сильно отличаются от общепринятых.
– Давай, заходи, чего встала? Переодевайся!
– Во что?
– Во что-нибудь, в чем будет удобно бегать.
Решив, что так бойцы здесь поддерживают форму, Имана быстро переодевается в любезно предоставленной в ее распоряжение раздевалке в легкий лыжный костюм и утепленные кроссы. Выходит. Получает оружие.
– Догоняй. Они уже выдвинулись.
– Они? – уточняет Имана.
– Шеф. И ребята.
Это, конечно, круто, но как они собираются бежать? Замело же. И насколько это безопасно в лесу? Снайперы, что ли, контролируют все высоты?
Имана делает себе пометку выяснить этот момент. А пока просто делает, как велят – бежит. Спустя пару минут оказывается, что по лесу проложена не только лыжня, но и вполне обычная хорошо утоптанная тропинка. Бегут так: охранник, следом за ним сам Глухов, потом еще один охранник и она. Конечно, без нее можно было обойтись. Так что это – чистой воды проверка. И на выносливость (понимает Имана, когда они заходят на седьмой километр), и на профпригодность в целом (солнечный зайчик, которому посреди леса просто неоткуда взяться). А потом выстрелы. Первым «снимают» охранника впереди. За ним – того, что сзади. Имана рвет вперед. Глухов сам не дурак, падает, прикрыв голову руками. Ей только и остается, что рухнуть на него сверху, втрамбовывая того мордой в снег. Ну, то есть, голову его прикрывая… Так, чтоб нажрался вдоволь.
– База – Имана. Нападение превосходящими силами.
– Отбой. Учебная тревога, – шелестит помехами в ухе. Мужики впереди и сзади, как по команде, оживают. Глухов вскидывается.
– Да слезь ты с меня, твою мать!
Имана скатывается на бок. Глухов переворачивается. Отплевывается от снега, сметает тот с лица, вытряхивает из-за шиворота, зло на нее поглядывая. У Иманы плохо с эмоциями, да. Потому губы растягиваются в кривой улыбке.
– Вставай, чего разлеглась? Возвращаемся.
Глухов поднимается рывком. Столько пробежал, и бодрячком держится. Мужики в стороне отряхиваются. Имана лежит, глядя в нанизанное на вершины вековых сосен небо. Которое вдруг перечеркивает протянутая ей рука.
Глава 4
Глухов готов к подсечке. Хотя, конечно, «урони» она его снова, это было бы непрофессионально. Но девка темпераментная. И неопытная. Могла и обидеться на проверку. Есть у него подозрение, что она поняла откуда ветер дует еще до того, как ей чирикнули об этом в «ухо». Не зря же она заставила его жрать снег. Бессмертная.
Но нет. Ничего подобного не происходит. Имана принимает его помощь и просто молча встает.
За затемненными стеклами очков он не может разглядеть ее глаз. А потому и мысли белобрысой остаются для него загадкой.
Остатки снега тают на коже. Мороз жалит щеки, будто проникая в поры тонкими длинными иглами. Ощущения настолько яркие, что Герман уже и не помнит, когда вот так остро что-то чувствовал. В крови гуляет адреналин. Секунды уходят в вечность, и надо бы возвращаться, у него каждая минута расписана. Но он стоит, запрокинув горящую морду к небу. И слушает тайгу. А та поет, зазывая весну.
Чик-чирик. Тив-тив-тив.
Глухов незаметно косится на свое сопровождение. Имана деловито отряхивается. Каждое движение выверено. Ничего лишнего. Резкого…
А если она все-таки не догадалась, что это проверка? Ну, ведь может так быть. А ну, когда со всех сторон палят, собери мозги в кучу. Сконцентрируйся на задаче! Тут даже бывалые бойцы порой теряются. Те, у которых инстинкт как у собаки Павлова, вбитый каждодневными тренировками. С ними все понятно. Интересно другое. Как так вышло, что Имана даже не дрогнула? Что вообще может заставить молоденькую девочку выбрать такую профессию? Если не поиски смерти. Ее ведь даже не успели проинструктировать, а она сработала так, будто каждый день только тем и занимается, что бросается под пули. Или тот же фокус с проникновением в его кабинет… Если бы Имана попалась, его ребята вполне могли бы открыть огонь на поражение.
– Герман Анастасыч… – нервничает старший смены.
– Да-да, возвращаемся. Погнали.
Имана бежит, не отставая ни на минуту. Глухов не знает точно, но он готов поставить на кон свое губернаторство, что в провинциальной школе милиции курсантов так не гоняют. А тем более девочек. Что-то не вяжется...
Он забегает в дом и, упав на кушетку в холле, стаскивает с себя кроссовки. Под потолком растекается густой голос Елены. Пару секунд он позволяет себе насладиться ее
