Греховные клятвы - Лилиан Харрис
Кто ты на самом деле, Майкл Марино?
— Я проверю.
— Хорошо, пока. Люблю тебя, папочка.
Звонок обрывается, и я понимаю, что не уделяю никакого внимания тому, чтобы убраться отсюда к чертовой матери. Судя по звукам, мы на шоссе или на дороге, где слишком много машин. Я не хочу быть раздавленной на улице, как чертов голубь. Может быть, я смогу выбраться, когда мы доберемся до его дома. Я выскользну из подъезда, пока он будет заниматься своей дочерью. Это звучит как гораздо более безопасный план.
В течение нескольких минут я слышу только рев транспорта и его гудки. Этот человек чертовски нетерпелив. Наконец, внедорожник тормозит, и с щелчком изнутри машина катится в темноту.
Какого черта? Где мы?
Его дверь открывается, и он вылезает наружу, его шаги звучат, как только раздается звуковой сигнал, и дверь закрывается. Я обездвижена еще несколько минут, а может, и больше, мое тело напряжено, по позвоночнику пробегает холодок.
Что, если он знает, что я здесь, и проверяет меня? Если я выйду, а он будет там, что, черт возьми, мне делать? Могу ли я умолять его о сострадании, чтобы спасти девочек? Кажется, он заботится о своей дочери. Может быть, это распространится и на нас.
Время плывет все дальше, пока мои ноги не начинают подкашиваться, как будто они отказывают. Мне нужно выбраться отсюда. Я встречусь с его гневом, если до этого дойдет. Я ни за что не буду сидеть здесь и терять драгоценное время. Я нужна Кайле.
Приложив ладонь к двери, я толкаю ее, неуверенно хватаясь за ручку. Когда он не бросается на меня, я набираюсь смелости и открываю дверь полностью.
Не высовываясь, я постепенно выхожу, оказываясь в массивном гараже, и мои ноги ударяются о бетон внизу. Четыре машины разбросаны по всему пространству: оранжево — голубой спортивный автомобиль с одной стороны от меня и два внедорожника с другой. Есть даже чертов круглый диван.
Слухи не ошибались. Он богат. Я на цыпочках подхожу к двери гаража, пытаюсь осторожно приподнять ее, но она заперта.
Блять! Блять!
Здесь есть еще две двери — ведущие в дом, я полагаю. Подкравшись к одной из них, я осторожно прижимаю к ней ухо, но никаких голосов не слышу. Мое сердце бьется так быстро, что я готова поклясться, что оно остановится в любой момент.
Это была ошибка. Что я наделала?
Если этот человек найдет меня в своем доме, он убьет меня. Он не похож на человека, который будет рад, если к нему ворвутся незнакомцы.
Мое сердце практически выпрыгивает из горла, когда я кладу руку на холодную латунную ручку и поворачиваю ее до упора, не зная, что меня ждет за ней. Я даже не знаю, через какую дверь он вошел. Что, если он внутри?
Я проглатываю страх, но он все еще там, окутывает меня ужасом, кожа дрожит от смешения паники и холода в воздухе. На мне только черная майка и штаны для йоги, обычный наряд, который нам предоставляют — если только мы не развлекаем гостей, тогда это крошечные платья и высокие каблуки. К счастью, сейчас на мне этого нет. Волоски на моей руке поднимаются, когда я потянула дверь на себя. Я задерживаю дыхание в легких, ожидая, что он выскочит, но не слышу ни звука.
В комнате тускло, но света достаточно, чтобы понять, где я, черт возьми, нахожусь. Как можно тише я захлопываю дверь, проскакиваю через узкий коридор и попадаю в просторную комнату. Я прохожу к глянцевому черному бару, прислоненному к стене с одной стороны, с бутылками спиртного, расставленными на всех трех полках, и шестью черными вращающимися табуретами, ожидающими, пока кто-нибудь займет их. Здесь даже есть диваны. Все помещение безупречно.
Но единственное, что привлекает мое внимание, — это массивный холодильник слева от меня и то, что выглядит как морозильник для мяса, установленный в углу. Кажется, что он не на своем месте, как будто его случайно забыли на этом месте.
Дерево скрипит под моими ногами, мое дыхание становится громким, и я боюсь, что кто-нибудь его услышит. Мои глаза оглядывают каждый сантиметр комнаты, пытаясь найти место, где можно спрятаться.
Это была глупая идея. Он обязательно найдет меня. Но другого выбора нет. Я не могу выбраться из гаража, и уж точно не могу забежать в дом, когда он там. Может быть, я смогу выскочить через парадную дверь, когда он уйдет, а его дочь будет в школе. Я должна услышать его машину отсюда.
Все будет хорошо. Я буду в порядке.
Но мне очень плохо удается убедить себя в этом.
Во рту пересохло, а в животе бурчит от голода. Последнее, что я съела, была тарелка шпината, а завтрак состоял из одного крошечного блинчика. Я даже не смогла съесть его целиком. Одна сторона заплесневела.
Мой взгляд снова устремляется к холодильнику, как к единственной бутылке воды в пустыне. И даже пытаясь скрыть ужас, я бросаюсь к нему и быстро открываю. Мои глаза расширяются, сканируя содержимое: бутерброды, бутылки с водой, фрукты, да что угодно. Здесь есть все, что мне может понадобиться. Я уверена, что у него есть еда на кухне. Заметит ли он, если я возьму немного тут и там? Судя по тому, как выглядит это место, скорее всего, нет. Я уверена, что внутри его дома достаточно еды, чтобы накормить целую армию.
Моя рука выхватывает бутылку с водой, забирая ее с собой. Я начну с этого и одного из контейнеров с черникой. Прежде чем закрыть холодильник, я беру сэндвич, не заботясь о том, что в нем. Я бы сейчас съела что угодно. Я прячусь под барной стойкой и беру еду с собой. Больше идти некуда.
Может, он даже не приходит сюда. Я уверена, что в его шикарном доме есть много комнат, где он мог бы быть.
Я беру то, что мне нужно, бросаюсь за барную стойку, сажусь на пол и кладу сэндвич и чернику. Но прежде чем я успеваю открыть бутылку, дверь скрипит, и из моих легких вырывается порывистый вздох.
Я осторожно закрываю рот рукой, пальцы дрожат, когда шаги стучат по полу, приближаясь ко мне. Я закрываю глаза, не выпуская воду из рук. Если я пошевелюсь или издам хоть звук, он обнаружит меня здесь.
Я заставляю свои легкие работать.
Просто дыши, но не издавай ни звука.
Вдох.
Выдох.
Негромкие звуки моих вдохов и звук моего бешеного пульса громко
