Можжевеловый Холм - Девни Перри
Теперь, когда отец отошел от управления ранчо и передал управление моему старшему брату Гриффину, мама и папа, казалось, спешили переложить остатки своих деловых предприятий на своих детей.
К тому же папа был напуган. По мере того, как деменция дяди Бриггса прогрессировала, папа почти убедил себя, что он будет следующим. Пока его разум был свеж, он хотел разобраться со своим имуществом.
Гриффин всегда любил ранчо «Иден». Земля была частью его души. Возможно, именно поэтому остальные не проявляли интереса к скотоводческому бизнесу. Потому что Гриффин был самым старшим и первым заявил о своей страсти. А может быть, эта страсть просто была в его крови. Наша семья занималась скотоводством на протяжении многих поколений, и он унаследовал ее.
Мама всегда говорила, что папа передал свою любовь к ранчо Гриффину, в то время как она передала свою любовь к кулинарии моей сестре Лайле и мне.
Моей мечтой всегда было открыть ресторан. У Лайлы тоже, хотя она предпочитала что-то небольшое, и владение «Кофе у Иденов» идеально ей подходило.
Талия не проявляла интереса ни к одному из семейных бизнесов, поэтому она использовала доставшиеся ей в наследство мозги, чтобы учиться в медицинской школе.
Матео был ещё молод. В свои двадцать три года он еще не решил, чем хочет заниматься. Он работал на ранчо у Гриффина. Каждую неделю он работал на Элоизу в несколько смен, подменяя персонал стойки регистрации, что в последнее время, случалось довольно часто.
Элоиза любила гостиницу и свою работу в качестве управляющей.
Моя сестра была сердцем этого отеля. Она любила его, как я любил готовить. Как Гриффин любил ранчо. Но родители не обратились к ней с предложением взять на себя управление.
Вместо этого они обратились ко мне.
У них были веские причины. Мне было тридцать лет. Элоизе было двадцать пять. У меня было больше опыта в управлении бизнесом и больше долларов на банковском счету, на которые можно было опереться. И хотя Элоиза любила этот отель, у неё было мягкое и нежное сердце.
Из-за него мама и папа только что вышли из неприятного судебного процесса.
Её нежное сердце также было причиной, по которой она наняла Мемфис.
И ещё отчаяние.
Близость к национальному парку «Айсберг» приводила в Куинси людей со всего мира. Туристы стекались в этот район Монтаны. Учитывая, что «Элоиза» была лучшей гостиницей нашего города, в летние месяцы мы были забиты до отказа.
Текучка кадров в отделе уборки была постоянной, и недавно мы потеряли двух сотрудников, перешедших на работу в офис. Их вакансии были открыты в течение шести недель.
Элоиза занималась уборкой номеров. Матео тоже. И мама. В преддверии праздников мы не могли позволить себе не хватку персонала. Когда Мемфис подала заявление и согласилась переехать в Куинси, Элоиза была в восторге.
Мало того, что Мемфис обладала хорошим телом — сексуальным и стройным, — так она еще и настолько превышала квалификацию для работы горничной, что сначала Элоиза сочла её заявление шуткой. После виртуального собеседования Элоиза сказала, что это действительно сбывшаяся мечта.
Я порадовался за сестру, потому что надежных сотрудников найти трудно. Это счастье длилось целую неделю, пока Элоиза не появилась на пороге моего дома и не стала умолять меня позволить Мемфис жить в лофте.
Я предпочитал уединенную жизнь. Я предпочитал возвращаться в пустой дом. Я любил тишину и покой.
Ничего из этого не светит с Мемфис и её ребенком в лофте. Вчера вечером ребенок проплакал несколько часов, да так громко, что я слышал его через весь путь от гаража.
Была причина, по которой я построил свой дом на Можжевеловом холме, а не на участке на ранчо. Расстояние. Моя семья могла приезжать в гости, и если им нужно было переночевать, потому что они слишком много выпили, что ж… они могли переночевать в лофте. Никаких тротуаров. Никакого движения. Никаких соседей.
Моё убежище.
До этого момента.
— Это временно, — сказал я себе в тысячный раз.
Вращающаяся дверь, ведущая в ресторан, распахнулась, и Элоиза снова провальсировала, широко улыбаясь.
Я взглянул на неё через плечо, ища Мемфис, но Элоиза была одна, — что случилось?
— Что ты готовишь? — она нависла над моим плечом.
— Пико-де-гайо1, — меню было не очень большим, но его было достаточно, чтобы обеспечить местным жителям и гостям отеля некоторое разнообразие. Каждые выходные в меню на ужин было особое блюдо. Но завтрак и обед в основном были одинаковыми.
— Ням. Сделаешь Мемфис тарелку тако?
Нож в моей руке замер, — что?
— Или что ещё у тебя есть под рукой. Я заметила, что она ничего не взяла с собой сегодня утром.
Часы на стене показывали десять тридцать. Две мои официантки находились в столовой, перекладывая столовое серебро в тканевые салфетки и наполняя солонки и перечницы. По понедельникам обычно было не многолюдно, но полного затишья тоже не было.
В эти дни не было такого понятия, как тишина.
Очевидно, даже в моем собственном доме или на кухне.
— Я не готовлю обед для других горничных.
— Нокс, пожалуйста. Она только приехала сюда. Сомневаюсь, что она успела сходить в продуктовый магазин.
— Тогда пусть она уйдет пораньше. Тебе не нужна её уборка сегодня.
— Нет, но у нас есть бумажная работа. И ознакомительные видео. У меня сложилось впечатление, что ей понадобятся эти часы. Ясли стоят дорого. Пожалуйста?
Я вздохнул. Пожалуйста. Элоиза орудовала этим словом так, как воин орудовал мечом. И я был любезен.
— Хорошо.
— Спасибо, — она взяла кубик помидора с разделочной доски и отправила его в рот.
— Какая у неё история?
— Что ты имеешь в виду?
— Этот ребенок того же возраста, что и Хадсон, — нашему племяннику было два месяца, а Уинслоу, хоть она и подрабатывала время от времени, всё ещё была в декретном отпуске. — Не слишком ли это рано для того, чтобы держать ребенка в детском саду на полный день?
— Она работающая мать-одиночка, Нокс. Не у всех есть такая роскошь, как декретный отпуск.
— Я понимаю, но… что за история с отцом ребенка? Почему она переехала в Монтану из Нью-Йорка? — и почему она поехала одна? Это была небезопасная поездка, особенно с младенцем. Ей нужно было прибегнуть к помощи. Как образованная, красивая женщина оказалась на другом конце страны одна, с ребенком и, казалось бы, всем своим имуществом, засунутым в «Вольво»?
— Я
