Хребет Индиго - Девни Перри
Это была самая эротичная ночь за последние годы. Может быть, за все время.
Я сжал челюсти и крепче вцепился в руль, чтобы не смотреть на заднее сиденье. Запах Уинн исчез, но для того, чтобы исчез ее сладкий цитрус, потребовался весь вчерашний день.
Теперь в машине воняло Конором.
Храни Господь этого ребенка и его потовые железы.
Он начал работать у нас еще в старшей школе, укладывая тюки сена и выполняя разные работы на ранчо. Он пробовал учиться в колледже в Миссуле в течение года, но, провалившись, вернулся домой в Куинси. Конор был самым молодым постоянным работником на ранчо, и этот парень двигался без остановки.
Было не так много мужчин, которые могли бы поддерживать мою выносливость. В тридцать один год я чувствовал себя в такой же форме, как и десять лет назад. Но десятилетняя разница в возрасте между мной и Конором в сочетании с его трудовой этикой означала, что он может измотать меня до нитки.
Он провел утро за уборкой сарая возле моего дома, и то, что обычно занимало у меня три часа, он сделал за половину этого времени. Пот выступил на его клетчатой рубашке и на ободке бейсболки. Кепка была такой же выцветшей от солнца, как и моя собственная, черная ткань выцвела до коричневого цвета. Фирменный знак ранчо «Иден» — буква «Е»[7] с изгибом в форме полозьев кресла-качалки под ним — когда-то был белого цвета, а теперь стал грязно-серым.
Конор был хорошим парнем. Но, черт возьми, как же он вонял.
Я ненавидел тот факт, что мне уже не хватало духов Уинн.
— Хороший день, — сказал он.
— Так и есть, — кивнул я.
Лучи яркого солнечного света струились по безоблачному голубому небу. Жара уже успела смыть утреннюю росу, и пока мы ехали, я практически видел, как растет трава. Именно в такие летние дни, будучи подростком, я находил открытое поле, ложился и дремал.
Я бы не отказался вздремнуть сегодня после того, как проснулся в четыре, твердый и болезненный из-за женщины, которая вторглась в мои сны. Спать было рискованно, поэтому я решил принять холодный душ и поработать руками, прежде чем удалиться в свой домашний офис. Работа с бумагами была неплохим отвлекающим маневром. Как и работа в сарае. Но именно в такие моменты, когда мир был тише, она снова подкрадывалась ко мне.
Как я ни старался, выкинуть Уинн из головы не получалось.
Ее упругое тело. Её сладкие губы. Её длинные темные волосы, которые спадали на мою голую грудь, когда она устроилась на моих коленях и опустилась на мой член.
Чёрт. Теперь я снова твердый.
Ни о каких отношениях с ней или с любой другой женщиной не могло быть и речи, отсюда и череда моих связей на одну ночь за последний год. Все мое внимание было сосредоточено на семье и ранчо. К концу дня я едва успевал принять душ, прежде чем ложился на подушку. Холостяцкий образ жизни меня вполне устраивал. Я ни перед кем не отчитывался, кроме земли. Если мне нужна была компания, у меня было двое братьев и три сестры. Женщина требовала бы энергии, которой у меня просто не было.
Туристки не требовали обязательств.
Вот только она не была туристкой.
Знала ли она, кем я был в «У Вилли»? Не может быть. Она выглядела такой же потрясенной, встретив меня за обедом в тот день, как и я ее. Неважно. Все это не имело значения. Я не собирался повторять воскресный вечер.
Уинслоу была аутсайдером, и, хотя это было заманчиво, я бы держался от нее на расстоянии.
Нужно было работать.
— Я высажу тебя у магазина, — сказал я Конору. — Ты можешь взять пикап с ограждением и отправиться на луг, который идет вдоль дороги к хребту Индиго. В ближайшие несколько недель мы будем перегонять скот на это пастбище, и я заметил несколько мест, которые нужно подправить, когда ехал туда на днях.
— Конечно, — кивнул Конор, его локоть торчал из открытого окна. — Как далеко мне идти?
— Настолько, насколько сможешь. К пятнице я хотел бы закончить весь этот участок.
Штаб-квартира ранчо оставалась возле родительского бревенчатого дома. Хотя с каждым годом в моем доме происходило все больше и больше событий, главный магазин и конюшня, вероятно, всегда будут находиться здесь, где их построил папа.
— Позвони мне, если тебе что-нибудь понадобится, — сказал я, припарковавшись рядом с маминым Cadillac.
— Будет сделано. — Конор выскочил из машины и трусцой пересек широкий открытый участок, отделявший дом моего детства от зданий ранчо.
Мама вышла из своей парадной двери, когда мои ботинки стучали по гравию.
— Привет, Конор.
Он замедлил шаг и повернулся, приподнимая кепку в приветствии.
— Мэм.
— Этот мальчик — душка. С тех пор, как он был в пеленках. — Она улыбнулась мне, когда я поднимался по ступенькам на крыльцо.
— Привет, мам.
— Привет, сынок. Есть время выпить кофе или тебе нужно идти по своим делам?
— Мне нужно ехать, но я бы не отказался от дорожной кружки.
— Я только что заварила свежий чай. — Она махнула мне рукой и направилась прямо на кухню.
Отец сидел у острова с газетой, разложенной на гранитной столешнице.
Газета Куинси выходила раз в неделю, каждую среду. Когда я был ребенком, эти еженедельные газеты в основном оставались непрочитанными, потому что ни у мамы, ни у папы не было времени их читать. В основном, мы использовали их, чтобы разжечь огонь в дровяной печи. Но теперь, когда папа был на пенсии, он часами вчитывался в каждое напечатанное слово.
— Привет, пап.
— Привет. — Он выпрямился, снимая очки. — Что в планах на сегодня?
В его голосе звучало нетерпение, словно он ждал от меня приглашения на проект. Как бы я ни наслаждался общением с отцом, сегодня мне нужно было побыть одному. Время, чтобы привести себя в порядок и отвлечься от одной женщины.
Но, возможно, он мог бы избавить меня от поездки в город. Сегодня ехать куда-либо за черту города казалось рискованным.
— Я надеялся, что у тебя найдется время съездить в город и забрать связку стальных столбиков для забора в «Ферме и кормах», — сказал я.
— Конечно, — кивнул он. — Сделаю это, когда закончу с газетой.
— Он уже прочитал её, дважды. — Мама закатила глаза, стоя возле кофейника.
— Только одну статью об Уинслоу, — возразил он. — Нельсены плохо поработали над этой статьей.
Я подошел
