Всегда с тобой - Хармони Уэст
Я вожусь со своим телефоном, и предиктивный текст помогает мне напечатать предупреждение Джордану в пьяном виде.
Не возвращайся к Натали. Копы. Объявились
Натали пишет мне.
Боже мой, ты в порядке?? Ты сбежала от копов???
Да, я в порядке. Где ты?
С Лив. Сегодня я остаюсь у ее бабушки с дедушкой!
Лол, им все равно?
Нет, они оба невежественные и думают, что я просто ее лучшая подруга!
Когда я отрываю взгляд от телефона, Майлз наблюдает за мной. Я замираю под его взглядом. У него такие глаза, которые всегда горят свирепостью, способной растопить тебя на месте.
Я бы сказала, что у него появилось такое выражение глаз, потому что исчезла его сестра. Но у него всегда были такие глаза.
Я потираю виски.
— У меня от твоей машины болит голова.
— Она без глушителя.
— Почему парни думают, что это круто — иметь самую громкую машину на дороге?
— Меньше о том, чтобы быть крутым, больше о том, чтобы быть на мели. Старый сгнил, и я не могу позволить себе новый.
— Ох. — Я должна была догадаться, что Майлз из тех парней, которым насрать, что другие считают крутым.
— Ты так и не сказала мне, что, черт возьми, с тобой случилось.
Мой позвоночник напрягается. Поехали. Я знала, что пять секунд блаженной тишины были слишком хороши, чтобы длиться долго.
— Ты так и не сказал мне, почему оказался на вечеринке, на которую тебя явно не приглашали.
— Я первый спросил.
Я закатываю глаза. Может быть, он на самом деле не так уж сильно изменился с шестого класса.
— Со мной ничего не случилось. Я выросла. Я изменилась. Все так делают.
Он пристально смотрит на дорогу впереди, сжимая в руке верхнюю часть руля.
— Не все.
— Ты изменился.
— Нет. — Он звучит так уверенно, и я не знаю, как это возможно, когда он совершенно неправ.
— Да, это так. Ты совершенно другой. Ты злой мудак, который стыдит девушек за то, что они осмеливаются выглядеть сексуально на вечеринке. — Я не высказывала свое мнение так свободно с тех пор, как… не помню когда. Но я думаю, это потому, что мне все равно, нравлюсь я Майлзу или нет. Он никому не нравится, так почему я должна заботиться о его мнении?
— Во-первых, я всегда был злым мудаком. Это не изменилось.
— Это неправда. Ты всегда был добр ко мне.
Майлз фыркает.
— Больше ни к кому.
Теперь, когда я думаю об этом, я не могу вспомнить ни одного другого человека, с которым он когда-либо был мил в средней школе. Может быть, именно поэтому я думала, что он любит меня, и поэтому я влюбилась в него. Мы были против всего мира.
— Во-вторых, — продолжает он. — Когда, черт возьми, я тебя позорил?
— Мм. Когда ты только взглянул на меня, на мой наряд и спросил, что, черт возьми, со мной случилось.
Он прищуривает глаза.
— Это не имеет никакого отношения к тому, что ты классно выглядишь на вечеринке. Ты просто совершенно другой человек. Ты пытаешься быть кем-то другим. Ты даже больше не пытаешься быть собой.
Он прав, но стать совершенно другим человеком — лучшее решение, которое я когда-либо принимала. В его устах это звучит как худшее, что я когда-либо делала.
— Ты понятия не имеешь, кто я такая.
— Я знаю, кем ты была раньше. Милая, умная девушка, которая не переставала читать и обладала удивительным умом.
Удивительный ум. Я не думала, что кто-то видел меня такой тогда. Я не думала, что кто-то вообще видел меня. Я была невидима.
— Тебе нужно было больше стоять за себя, — признает он, — но ты никогда не была чьим-то клоном.
Я поднимаю свою руку, где мое кольцо-обещание говорит мне обратное.
— Я не чей-то клон. Я особенная.
Я единственная девушка, которая будет с Джорданом Голдманом. Это делает меня более особенной, чем любую девушку в этом городе. Более особенной, чем его сестра.
Его рот кривится в усмешке.
— Кольцо делает тебя особенной?
Я опускаю руку обратно на колени и прикрываю ее на секунду. Но я не позволю Майлзу Мариано заставить меня стыдиться чего бы то ни было.
— Кольцо-обещание от моего парня помогает, да.
— Наличие парня и обручального кольца не делает тебя особенной.
— Да? Что тогда?
— Ты. Ты делаешь себя особенной. Быть самой собой, когда никто другой не может быть такой.
Я складываю руки на груди. Я хочу распахнуть дверь и выскочить наружу. Мне все равно, если это больно. Это не может быть больнее, чем сидеть в этой машине с Майлзом.
— Да, ну, она никому не нравилась.
Впрочем, мне не нужно ему напоминать. Он помнит.
— Ты же знаешь, что тебе не нужно менять себя, чтобы понравиться людям, верно? Ты можешь просто быть собой, и если им этого недостаточно, они могут отвалить.
Конечно, он бы так и сказал.
— Может быть, это сработает для кого-то вроде тебя, кому явно все равно, что думают люди.
— А почему я должен им нравиться?
— Я не знаю, так, может быть, люди не думают, что ты убил свою собственную сестру? — Если кого-то и должно волновать, что думают другие люди, так это Майлза.
Его челюсть приподнимается, и я чувствую необъяснимое желание протянуть руку и дотронуться до нее. Провести пальцем по линии его подбородка и вниз по гладкому изгибу шеи. Я заставляю себя отвести от него взгляд.
— Ты так думаешь? — спрашивает он.
— Нет, — признаюсь я.
— Так почему ты сказала это на вечеринке?
— Потому что ты выводил меня из себя. И до сих пор выводишь.
Он качает головой.
— Меня не волнует, что люди думают, будто я сатана. Я забочусь о том, чтобы найти Софи. Это все, что меня волнует.
— Так вот почему ты был на вечеринке у Натали?
Он нажимает на сигнал поворота.
— Да. Пьяные люди любят рассказывать свои секреты. И кто-то хранит один из них о моей сестре.
Мое сердце останавливается. Он не должен знать. Это невозможно. Если бы он знал, он бы не сидел со мной в этой машине и не вел этот разговор.
Нет, он просто расстроен тем, что месяцы спустя у него все еще нет ответов. Он хочет обвинить в исчезновении Софи кого-то другого, а не человека,
