С любовью, искренне, твоя - Меган Куин
— Ты только что выругался четыре раза.
Господи, Хантер — заноза в моей заднице.
— А ты слушал?
— Пытаюсь, но я понятия не имею, кто этот чувак Пейтон.
— Пейтон — женщина. И она уволилась сегодня утром.
Подала в отставку. Уволилась.
Одно и тоже.
— П*здец, дружище, это отстой. Ты упаковал ее барахло и попросил охрану выпроводить ее?
— Нет. Она отработает полные две недели.
Темные брови моего друга приподнимаются.
— У тебя жар? Мне измерить твою температуру? — Он встает и тянется через стол, целясь ладонью мне в лоб.
Отталкиваю его руку.
— Прекрати.
О’Рурк смеется, кладет в рот еще одну мою конфету, жует, и, наклонив голову, изучает меня.
— Я должен увидеть эту цыпочку.
Нет, не должен.
— Почему?
Его брови поднимаются от тона моего голоса.
— Ты, очевидно, запал на нее, иначе вышвырнул бы ее задницу на улицу, как поступил с другими свалившими сотрудниками.
Усмехаюсь, переключая свое внимание на монитор компьютера.
— Что ты, бл*дь, несешь? — Я запал. Я даже не знаю ее. — Это бизнес, а не гребаная служба знакомств. Не сри там, где ешь — вот для чего нужно правило на запрет служебных романов. — Прищуриваюсь, глядя на Хантера.
— Ты читал трудовой распорядок компании?
Друг машет рукой.
— Трудовой распорядок — это чушь собачья, и ты это знаешь.
Мои глаза все еще прищурены.
— Почему? Потому что ты его нарушаешь?
Он снова смеется.
— Поверь мне, если бы здесь был кто-то, кого я хотел бы трахнуть, никакое дурацкое правило «Не трахаться» меня бы не остановило.
Прекрасно.
Но Хантер еще не закончил копаться в дерьме и пускать в мою сторону идиотские комментарии.
— Значит, эта цыпочка оставила тебя в подвешенном состоянии… Ты, черт возьми, понятия не имел до вашей встречи, кем она здесь работала. Итак, ты не выставил ее, потому что… почему? Она закончит свою работу через две недели, почему бы просто не выгнать ее?
Я вздыхаю, откидываюсь на спинку стула и ослабляю галстук, который надел только для того, чтобы произвести впечатление на инвесторов. Он ужасающе синего цвета на фоне моей синей рубашки с закатанными до локтей рукавами.
Отодвинув клавиатуру в сторону, наклоняюсь вперед, упираясь в деревянный стол. Сжимаю руки.
Стреляю в Хантера раздражительным взглядом.
— Мне некем ее заменить. Ты что, не слушал? Сегодняшняя встреча утром была гребаным цирком. Если она уйдет, мне п*здец.
Мы будем сотрудничать с «Outdoor Ecosphere», и она нужна мне для маркетинга.
— Но ты говорил, что маркетологи — отстой.
— Она не в маркетинговой команде, она занимается всеми социальными сетями, и справляется хорошо. — Я неохотно признаю последнюю часть, на самом деле кривя губы.
Откуда я знаю? Я, как идиот, исследовал нашу компанию в интернете больше получаса, просматривая наш веб-сайт, Instagram и Twitter.
Ее посты аккуратные, фирменные и своевременные, комментарии умны и забавны, но в то же время профессиональны.
Так же, как и ее личные страницы.
И я знаю это, потому что тоже чертовски тщательно изучил их.
Бл*дь.
Бл*дь.
Бл*дь.
— Значит, ты просто позволишь ей остаться. — Хантер жует. Глотает.
Жует.
Хлюпающий звук пережевываемой липкой карамели вызывает у меня желание перегнуться через стол и задушить его.
— Да. — Щелкаю карандашом, чтобы занять руки, пока он не скатывается со стола и не падает на пол.
— И у тебя нет никакого интереса чпокать ее.
Поднимаю голову и свирепо смотрю на друга.
— Почему ты так себя ведешь?
Хантер О’Рурк пожимает плечами, одетый в клетчатую фланелевую рубашку.
— Почему ты ведешь себя, как сучка?
У нас с Хантером есть своя история; только ему сходит с рук называть меня сучкой, в основном потому, что я знаю, что веду себя как мудак. Я, на самом деле, грубиян.
Ни для кого не секрет, что я безжалостный ублюдок. Я не люблю жизнерадостных людей. Или быть жизнерадостным.
Или людей.
Да, определенно не люблю людей.
Но я люблю О’Рурка, как брата, хотя большую часть времени он колоссальный придурок.
Мы познакомились в средней школе, когда его семья переехала в соседний дом, большой фургон подъехал к дому, который пустовал целых четыре месяца, за несколько недель до начала занятий.
Он вылез из кабины вместе с грузчиками, встал на бордюр и, прикрывая лицо руками, уставился на дом. Забрался в кабину и вернулся с бейсбольной перчаткой.
Хантер несколько раз постучал по кожаному материалу, прежде чем привлечь мое внимание, затем поднял перчатку, пожимая плечами.
У меня был мяч, и я побежал за ним.
Швырнул его в маленького засранца изо всех сил.
Что было, когда он поймал его?
Остальное — история.
В старших классах мы оба играли в бейсбол. Попадали в неприятности из-за всякой хрени, начиная от разбитых окон наших родителей и заканчивая побегом из дома, а также напивались в хлам и выходили на улицу после комендантского часа.
В старшей школе Хантер расставался с моими подружками вместо меня, в колледже я бросал его девчонок. Он стал чувствительным парнем — ему не наплевать на чувства людей. Но мне?
Вообще по фигу. Все еще.
Я надрывал задницу в универе: у меня была полная учебная нагрузка, и я выполнял одну дерьмовую работу за другой. Учился. Инвестировал.
Я был уравновешенным парнем.
Примерным.
Кайфоломщиком, в то время как Хантер — тусовщиком. Трахал все, что шевелилось.
Я думал о бизнесе, обучался на магистра, а он баловался случайными дерьмовыми подработками. Честно говоря, мне кажется, он ждал, что я придумаю план, который привел бы нас обоих в бизнес.
И я это сделал.
«Roam, Inc».
Название, созвучное с моим именем, — идея О’Рурка (иногда у него бывают хорошие идеи).
Я провел два года, надрывая задницу в аспирантуре, неугомонный, как уж на сковородке.
Хотел приключений, но нуждался в гребаной работе. Любил проводить время на открытом воздухе. Исследовал свои границы и пределы, желая адреналинового кайфа.
Я хотел путешествовать по миру (прим. пер.: название компании Roam переводится, как «путешествовать». Имя героя на англ. Rome).
Рим.
Мое имя ассоциируется с моим брендом, это то, кем я сейчас являюсь. Компания — это я, а я — компания. Вот почему меня вывело из себя, что мисс Белая и пушистая уволилась без оглядки. Глядя в мое лицо, черт возьми. Кто так делает?
— Почему я такой? — Хантер смотрит на меня, в ожидании склонив голову набок, сложив пальцы домиком у рта.
— Хм?
— Ты спросил, какого хрена я такой. — Он делает воздушные
