Сьюзен Донован - Найди свое счастье
— Филлис постоянно спрашивала меня, уверена ли я в том, что не хочу написать письмо своей матери, — сказала Кэт. — Но потом не стала спрашивать. Думаю, она поняла, что разговаривать со мной на эту тему то же самое, что говорить со стеной.
Нола вздохнула:
— Я никогда этого не понимала.
— Да, я знаю.
Кэт смотрела на солнце, скользившее за верхушками деревьев. Она открыла окно в надежде, что ветер развеет ее боль. А получилось все наоборот. Она уловила аромат своего детства. Запах прелой листвы, плодородной земли…
«Это наше семейное дело, Кэтрин, люди все неправильно поймут… Твой отец хороший человек и никогда не причинит мне вреда… Он так поглощен своим искусством, и я знаю, он на грани нервного срыва… Почему ты убежала так далеко от дома?.. Ему так тяжело работать, чтобы содержать нас… Завтра он будет в настроении…»
Кэт остановила «ягуар» на Рэндольф-авеню и увидела в стороне больничный комплекс из нескольких зданий. Она крепче вцепилась в руль, надеясь, что Нола не заметит, как дрожат ее руки. Много лет Кэт не позволяла себе вспоминать голос матери, а сейчас он зазвучал в ее голове так живо, что она была готова к тому, что увидит Бетти Энн Кавано сидящей на соседнем пассажирском сиденье.
Кэт взглянула на Нолу и усмехнулась.
— Ты белая как простыня и вся трясешься. Давай лучше я поведу.
— Мы уже приехали, — ответила Кэт. — Давай уже покончим с этим.
Кэролайн Матис, доктор медицины и философии, положила телефонную трубку и минуту сидела, погрузившись в себя. Как только она услышала от Мэдлин новость о том, что приехала Кэт Кавано, ее душевное спокойствие было нарушено. Секрет ее успеха был в равновесии — четкое взаимодействие всех элементов ее жизни, текущих вместе в гармонии логики и эмоций, действия и покоя, усилий и приятия действительности. Она учитывала все на свете, и у нее все получалось.
— Что за дрянь!
Кэрри удивляла саму себя. Она никогда не ругалась. Должно быть, сдают нервы. Она надеялась, что ее голос не услышали за пределами офиса. Она нажала клавишу двусторонней связи:
— Элис? Извини, что прошу тебя об этом в последнюю минуту, отмени, пожалуйста, лекцию в Медицинской коллегии. Кое-что произошло в Персуэйшн.
Элис молчала с минуту, потом мягко ответила:
— Все в порядке, доктор Матис? Я слышала, вы вскрикнули.
— Разве? А, ну да! Я просто ударила ногу. Можешь себе представить? — Кэрри встала из кресла и принялась ходить вдоль окна, поглядывая на здание законодательного собрания штата Западная Виргиния.
— Перенесете лекцию на другое число?
Вдруг перед ее глазами все поплыло. «Эта стерва собирается все разрушить! Эта стерва собирается разрушить всю мою жизнь — опять!»
— Доктор Матис?
— О да, безусловно.
— После выходных?
— Да-да. Хорошо.
— Не думаю, что собрание будет проводиться в конце года, может быть, перенести на январь?
Кэрри прикусила щеку так сильно, что почувствовала привкус крови, но не обратила внимания на боль. От этого в голове немного прояснилось.
— Доктор Матис?
— Январь — самое подходящее время, Элис. Спасибо.
Элис снова помолчала.
— Хотите, чтобы я зашла на минутку?
Кэрри закрыла глаза и глубоко вздохнула. Элис все чувствует. Она была ассистентом Кэрри вот уже восемь лет, с тех пор как та стала членом департамента здравоохранения и человеческих ресурсов. Они вместе работали над ее докторской диссертацией по общественной политике в области здравоохранения. Кэрри знала, что Элис — ее орудие на пути продвижения к должности исполнительного директора в Отделении здоровья сельских жителей. А еще Элис служила ей жилеткой в течение всего прошлого года, когда разрушились ее свадебные планы, но она была очень назойливым человеком. Ее интересовали мельчайшие детали.
— Вообще-то я собиралась ехать.
Кэрри отключила систему двусторонней связи, взяла куртку и портфель. У нее не было времени переодеться перед тем, как отправиться в путь. Если она успеет выехать из Чарлстона до вечерней пробки, то будет в Персуэйшн уже через два часа.
Она с надеждой ждала тот день, когда закончатся их непрерывные мотания туда-сюда и отношения перейдут в другую фазу. Райли поймет, что бесполезно тратить свой талант в этом городке, а в его дурацкой клинике ничего не смогут делать, кроме как пожалеть о случившемся. Мысля в этом направлении, Кэрри нашла для него уже десяток потенциальных мест работы здесь, в столице, и была уверена, что он сочтет их интересными. Немного удачи, и она сможет закончить свою учебу на кафедре диабета в сельской местности как раз к тому времени, как Райли переберется сюда. Так что они смогут забыть этот глупый городок и вместе с ним его прошлое.
Кэрри вдруг почувствовала неожиданный укол совести. Некоторые люди могли бы подумать, что на ее месте использовать уловки пусть и законно, но лишать субсидирования клинику Райли не совсем этично. Но те, кто так подумает, не знают, что здесь замешаны дела любовные. Да, она любила его. И знала, что лучше для него. А лучше ее он вообще никогда никого не найдет.
* * *Медсестра в регистратуре сообщила Кэт и Ноле, что они смогут найти Вирджила Кавано в палате номер Б-4. Туда вели ровно восемнадцать ступенек. Кэт сосчитала. Она посмеялась над собой, потому что боялась, как ребенок. Ее родители тоже люди, как и все. Просто люди. А не монстры. Когда-то они совершили несколько серьезных ошибок, но, возможно, если бы могли, то теперь поступили бы по-другому. Кэт уже не ребенок, она взрослая женщина. И она справится с этим.
Кэт схватилась за край шторы и сдвинула ее в сторону. Первое, что она заметила, это бледное лицо старика на каталке, его глаза были закрыты, он лежал неподвижно. Только гудение и пиканье на мониторах говорило о том, что он жив. Следующее, что она отметила, это то, что матери нигде не было.
Кэт села на один из пластиковых стульев около раковины. Нола присела рядом.
— Это твой отец? — прошептала Нола и дотронулась до руки подруги.
— Да.
Кэт не могла оторвать взгляда от отца. Он выглядел так, словно… усох. Вирджил Кавано никогда не был мужчиной в теле, зато всегда был сильным и злым. Люди старались держаться от него подальше. Декан «Маунтин лорел» обычно потакал всем его прихотям, потому, что имя Вирджила внушало всем уважение к факультету искусства. Его студенты уважали его за талант, но никогда не любили как человека.
Кэт наклонилась вперед, чтобы тщательнее все рассмотреть. Руки ее отца показались ей узловатыми, ничего общего с всесильными и изящными руками, которые мяли влажную глину и тесали мрамор, как им захочется.
Его кожа была покрыта паутинкой крошечных капилляров и обвисла на щеках. На минуту Кэт представила, что его злоба увяла вместе с его молодостью или просто исчезла за эти двадцать лет.
Картина из прошлого вдруг вспыхнула в ее памяти. Она смотрела на свои собственные молодые руки, костяшки пальцев побелели, так яростно она сжимала деревянную колотушку, потом занесла ее над головой и с силой опустила на глиняную фигуру женщины. Лицо женщины раскололось и разлетелось по всей мастерской. Кэт снова занесла руку. И снова. И снова. Пока на полу не осталось ничего, кроме глиняных осколков.
Кэт почти подпрыгнула, когда шторы у двери раздвинулись и в узком проеме показалось приветливое лицо медсестры. Женщина улыбнулась Кэт и Ноле перед тем, как подойти к пациенту.
— Ну, мистер Кавано, мы госпитализируем вас, так что в скором времени вы сможете получить консультацию кардиолога. Мы поселим вас наверху быстрее, чем вы скажете «белиберда».
Около кровати послышалось злое шипение.
— В задницу вашу «белиберду».
Этот комментарий сопровождался хриплым кашлем, а потом послышались слова, произнесенные скрипучим голосом:
— Неужто, не могли найти медсестру не такую здоровую, как корова.
Кэт подумала, что сейчас упадет со стула. Пальцы Нолы сжались на ее руке. Но медсестра как ни в чем не бывало, продолжала подготавливать трубки для подачи кислорода и спокойно ответила:
— Послушайте, мистер Очарование, вы можете быть старым и больным, но это не дает вам права хамить.
Кэт сглотнула. Отец повернул голову в сторону и уставился прямо на них. Его глаза пронзили ее насквозь.
— Пойди и скажи ей, Кэтрин, что я всегда был хамом. Иди-иди.
— Господи Иисусе, — пробормотала Нола.
— Я искренне хочу извиниться за него, — сказала Кэт медсестре и услышала усталость в своем голосе. Она произнесла всего пару слов, а уже обессилела в обществе отца. Зачем она сюда приехала? О чем она, черт подери, думала? Она ненавидела это место, и это место ненавидело ее. Она уже точно знала, что все это путешествие — ошибка, а ведь еще не началась лучшая часть представления — встреча с матерью. Неужели может быть еще хуже? Прямо здесь и сейчас Кэт пообещала себе, что следующая ее фантазия на тему путешествия так и останется только фантазией.
