Измена: ты больше не мой (СИ) - Екатерина Лискина
И мы пошли, по длинному, темноватому коридору, имеющему форму буквы Т, мы вышли из одной стороны верхней перекладины, на противоположном конце ее видна была дверь явно в хозяйскую спальню, а в длинной было еще две двери по обе стороны коридора. Одна двойная, с витражным стеклом, рисунок было не разглядеть в темноте, озаряемой только пробивающимся сквозь окна и витраж светом фонаря, а вторая обычная, без стекла.
— Я тут ночевал, когда у Тамары Васильевны был юбилей, — сказал Станислав, заходя в ту самую дверь без стекла и включая свет, а я залюбовалась его широкими плечами, — Ты тогда не пришла. Кстати, а почему? Ты же была в отпуске, но вроде никуда не летала, потому что вернулась такой же бледной, как и всегда.
— Я тогда с Андрюшей в больнице лежала, на очередном обследовании.
— Сколько ему, я забыл.
— Шесть с половиной. В первый класс идет. — О сыне я всегда вспоминала с нежностью. Он был очень похож на своего отца, но взял от Виталика только лучшее.
— Моей сестре пятнадцать, остались конечно кое-какие ограничения, но в целом — все хорошо. Главное, операция прошла успешно, дальше уже особых опасностей нет.
Я стояла столбом и наблюдала, как шеф разбирает тахту, скидывает на пол подушки, раскладывает ее на всю длину, как ходят на его спине мышцы, а бицепсы, казалось, сейчас порвут рукава рубашки. Я никогда раньше не смотрела на него, как на мужчину, для меня существовал только муж и сейчас очень удивлялась сама себе.
Мне так много хотелось сейчас у него спросить и я даже раскрыла рот для вопроса, но тут прибежал псодемон Булька, бросился ко мне, радостно вывалив язык, я отшатнулась, запуталась в чересчур больших тапках и упала бы, не подхвати шеф меня на руки.
И все бы хорошо, но его тапочки тоже были ему велики. Так что мы упали вместе — шеф на тахту, а я на шефа.
Глава девятая
Я побаивалась бультерьеров, все-таки репутация у этих собак сложилась так себе, поэтому и попятилась от бульки, запуталась в своих огромных цветастых тапках и вот к чему это привело: мы с шефом валяемся на старенькой тахте в квартире нашей общей коллеги и черт возьми, мне совершенно не хочется это прекращать.
Наощупь шеф оказался еще лучше, чем на вид. Я ощущала под своими ладонями его литые грудные мышцы, какой он горячий, даже сквозь рубашку, и… Упс! Кажется, я ему тоже нравлюсь и вовсе не как подчиненная.
Неизвестно, что было бы дальше, но тут в коридоре послышались шаги, явно направляющиеся в нашу сторону и возглас:
— Булька, ты где?
Мы со Станиславом буквально отлетели друг от друга, вскочили с тахты и разбежались по разным концам комнаты. Он начал шуршать в шкафу, видимо, доставая постельное белье, а я уставилась на какие-то безделушки, которых на комоде у тахты стояло просто море. Я стояла и смотрела на них, не видя, никак не могла отойти от шока.
Оказывается, мне нравится мой начальник, а я совершенно точно нравлюсь ему.
— Ну как вы тут? — спросила Тамара Васильевна, заглядывая к нам. — Смотрю, уже почти справились. Булька, вот ты где, опять пристаешь к гостям! Пойдем, мальчик, пойдем, я тебе дам еще косточку. А вы заканчивайте, заправляйте постель и приходите, чай я уже заварила.
Когда она ушла мы молча принялись за дело. Висела неловкая тишина, мы старались не смотреть друг на друга и не касаться, потому что при каждом неловком касании, каждый раз, когда он передавал мне наволочку, или я помогала ему заправить одеяло в пододеяльник, меня как будто прошивало маленькой молнией. С ним же, насколько я могла понять, происходило то же самое.
На чай Станислав не остался. Скомкано попрощался, “вспомнив” о срочном деле, напомнил мне, что завтра я еще выходная, а вот в понедельник он меня уже ждет и был таков.
Моя хозяйка задумчиво хмыкнула, заперла за ушедшим гостем дверь и мы пошли есть конфеты.
— Завтра, думаю, поищу себе квартиру. — я закусила эту мысль, высказанную вслух, конфетой. Трюфели и правда были выше всех похвал, зря я жалела денег. Пусть не на каждый день, но на новый год и день рождения можно было себе позволять.
— Не торопись, — Тамаре Васильна тоже отдала должное трюфелям. Ей больше понравились с молочной начинкой, а мне с ореховой, так что мы разделили конфеты по сестрински.
— Я к нему не вернусь, — от одной мысли, что придется снова жить с Виталиком в одной квартире и спать в одной кровати меня передернуло. — Так что переезд это необходимость, а тут как раз полдня свободных будет после обеда. Завтра же первое сентября, надо успеть к Андрюше на линейку.
— Он у его матери? Она не знает?
— Нет, и думаю, Виталик до последнего будет скрывать. Да еще Андрюхе надо будет как-то рассказать. Ох… — я уронила голову на сложенные на столе руки. — Ума не приложу, что делать.
— А я приложу. — Тамара Васильевна допила чай, встала, начала собирать посуду. Я дернулась ей помочь, но меня похлопали по плечу, усаживая обратно. — Ты сиди, сиди. Она быстро убрала все со стола и присела обратно.
— Мы поступим так, — ее тон явно показывал, что возражать бесполезно, эта женщина уже все решила и лучшим вариантом будет ей подчиниться, — я завтра вызвоню Борисыча с дачи, хватит ему там с огурцами прохлаждаться, мы едем к тебе, забираем все твои вещи, можем даже мебель забрать и перевозим сюда. Поживешь пока у нас.
— Но это же неудобно. — Я все-таки попыталась отказаться, мне правда не хотелось стеснять эту добрейшую женщину.
— Неудобно спать на потолке, одеяло падает! А у нас пожить удобно. Борисыч еще два месяца будет уезжать на дачу, а мне скучно тут одной все время куковать.
— А как же… — я неопределенно помахала руками, не зная как спросить о таком. Но ведь есть детская, значит, должны быть дети?
— Не изображай мельницу, — бультерьер подобрался к хозяйке, положил ей голову на колени, а она начала чесать его за ушами, отчего собакодемон аж млел. — Наш с Борисычем сын в Америке живет, у него там семья, все дела. Так что ты ну вообще никому не помешаешь.
И я согласилась.
Можно подумать, у меня был выбор!
А утром позвонил Виталик.
Глава десятая
Я стояла и смотрела на экран телефона, где было написано “Любимый муж, входящий звонок”. Брать
