Любовь цвета боли (СИ) - Полина Жилинская
— Оля, — зову тихо, чтобы не напугать. — Давай, девочка, нужно выпить воды.
Приподнимаю ее и вновь подношу стакан к губам. Оля пьет жадно, вцепившись дрожащей ладонью в мою руку, капли воды, стекают по подбородку, шее и катятся ниже, за круглый ворот футболки. Осилив чуть больше половины, устало откидывается на подушку, зябко кутаясь в одеяло.
Смотрю на наручные часы, прикидывая, как скоро приедет врач. Я абсолютно растерян. Что мне сейчас делать, согревать или охлаждать ее? Почему она, мать твою, периодически хрипло стонет, словно на последнем издыхании? Я понятия не имею, чем ей помочь и как облегчить состояние. Достаю из кармана телефон и набираю номер Павла Борисовича.
— Я уже подъехал, — слышу в трубке.
По телу проносится слегка заметная дрожь облегчения. С удивлением осознаю, что с какого-то перепуга всё это время был дико напряжен.
Кладу телефон в карман и выхожу из комнаты, опираюсь на перила и окидываю взглядом погруженный в полумрак холл на первом этаже. Наконец вижу, как входная дверь открывается и в дом входит пожилой мужчина с небольшим чемоданчиком в руках.
— Что случилось? — бегло профессиональным взглядом окидывает меня.
— Пойдемте, — киваю на дверь спальни и захожу первым.
Павел Борисович, не мешкая идет к кровати и, поставив чемодан на прикроватную тумбочку, приспускает одеяло до пояса. Притрагивается ко лбу Оли, затем измеряет пульс. Обхватывает осторожно голову и осматривает синяк на подбородке.
— Еще могут быть повреждения? — не отрываясь от пациентки, спрашивает он.
— Не должно быть, — отвечаю глухо, но даже самому себе мой ответ кажется парадоксально глупым, учитывая плачевное состояние девушки.
— Помоги мне раздеть ее, — бросает, скидывая с больной одеяло.
Подхожу к кровати и приподнимаю безвольное тело. Доктор с трудом стягивает с девушки пропитанную влагой футболку. В глаза бросается фиолетовый бок. До хруста сжимаю челюсти. Убью того, кто ослушался. Тем временем Павел Борисович стягивает с нее штаны, девушка остается в черном кружевном белье, Прочищаю горло и спешно отвожу взгляд с полуобнаженного тела. Павел Борисович осматривает поврежденные женские бедра. Уродливые вздувшиеся полосы от ремня на нежной коже выглядят жутко.
— Опусти ее на кровать, лицом вниз.
Осторожно кладу девушку на кровать, поворачивая ее голову набок, чтоб могла свободно дышать. Выпрямляюсь и отхожу на шаг. Сжимаю ладони в кулаки, заметив на ягодицах и пояснице вздувшиеся отметины с внутренними кровоподтеками от бляшки ремня. Не сводя взгляда с синих полос, лезу в карман брюк, достаю телефон и набираю номер.
— Поднимись ко мне в спальню, — цежу сквозь зубы в трубку и сбрасываю вызов.
Раскаленная лава тихой ярости проносится по жилам.
Какого черта происходит? Кто посмел?
— Когда были получены травмы? — оторвавшись от девушки, Павел Борисович устремляет на меня ледяной, полный осуждения взгляд.
— Сейчас выясним, — иду к двери и открываю ту настежь.
Опираюсь плечом о косяк и стараюсь не смотреть на полуобнаженную, изувеченную девушку у себя в кровати.
Павел Борисович тем временем подходит к чемодану и достает фонендоскоп. Долго прослушивает легкие, затем измеряет температуру.
Из коридора доносятся приглушенные шаги. Стоит только Мише — заместителю начальника охраны приблизиться, смеряю того убийственным взглядом.
Отступаю чуть в сторону, открывая обзор на происходящее в спальне и вижу, как бледнеет лицо Миши, стоит только тому задержать взгляд на постели.
— Кто и когда.
Михаил коротко кивает и, кинув напоследок мимолетный взгляд в комнату, резко разворачивается и удаляется стремительным шагом.
Закрываю осторожно дверь и, глубоко вздохнув, оборачиваюсь. Доктор, расстегнув бюстгальтер, прощупывает поврежденные женские ребра. Отхожу подальше и присаживаюсь на край стола. В моей, как я всю жизнь полагал, черствой душонке сейчас плещется щемящее чувство жалости и сожаления. Это внове для меня и не скажу, что приятно. От мыслей отвлекает голос Петра Борисовича.
— Я так понимаю, лечить ее нужно дома.
Молча киваю. Тот накрывает полуобнаженное тело одеялом и оборачивается ко мне.
— Значит так, ребра не сломаны, но, скорее всего, есть накол и ушиб мягких тканей. Сейчас необходимо перетянуть их потуже и всё же, как спадет жар, сделать рентген. По поводу повреждения бедер и поясницы. Я выпишу рецепт на необходимые препараты. Жар тоже, скорее всего, из-за травм, но я возьму кровь на анализы. И еще. Более детальный осмотр нужен?
До меня не сразу доходит, что он имеет в виду. Во рту сразу отдает горечью.
— Нет.
На это точно никто бы не решился. В кругу моей охраны, конечно, есть отморозки, которые порой слишком буквально понимают некоторые мои слова, но не насильники.
Павел Борисович некоторое время не сводит с меня пронизывающего взгляда. Затем кивает и отворачивается, начиная рыться в недрах чемоданчика. Отлепляюсь от стола и иду в ванную, подхожу к раковине и открываю кран. Подставляю голову под холодную струю. Я чертовски устал и не спал несколько суток. Холодная вода отрезвляет и дает возможность взбодриться.
Вытираюсь полотенцем и скидываю промокшую рубашку на кафельный пол. Сейчас бы под горячий душ да в кроватку, но, увы, этой ночью вряд ли удастся поспать. Захожу обратно в спальню, краем глаза подмечаю, что доктор устанавливает штатив для капельницы. Вздохнув, иду мимо него в гардеробную и переодеваюсь в первый, попавшийся под руку домашний костюм.
Опираюсь о дверной косяк и наблюдаю, как Павел Борисович ловко ставит капельницу и выставляет батарею пузырьков на тумбе. Делает запись в блокноте и кладет его рядом с препаратами.
— Я написал, что нужно купить и что делать. Через пару часов приедет Нина, заменишь флакон при необходимости.
Иду к столу, выдвигаю верхний ящик и достаю пачку купюр. Подхожу к доктору и протягиваю деньги. Он, даже не взглянув на них, разворачивается и, чеканя шаг, двигается на выход из комнаты.
— Ты разочаровал меня Макар, — остановившись в дверях, оборачивается. — У меня дочь ее возраста. Как ты позволил своим людям так
