Его (с)нежная девочка - Алекс Коваль
– Но у вас же сейчас каникулы, а потом сессия.
– Вот как раз практика рассчитана на две недели каникул.
Брови ба удивленно взлетают, и я торопливо добавляю:
– Это отличная возможность для меня заработать и получить бесценный опыт в своей профессии.
– И что это за практика и где она будет проходить?
– Горничной. Меня направляют горничной в один из самых крутых горнолыжных курортов Швейцарии.
– Лыжи? Горы? – оседает на табуретку напротив бабушка. – Евангелина, ты же не умеешь стоять на лыжах да и какая из тебя горничная? Упаси боже! Ты не для того получила красный диплом в школе и зубрила учебники, поступая в дорогущий престижный ВУЗ страны, чтобы потом драить туалеты и заправлять кровати в отелях!
Ох, чувствую, все будет сложнее, чем я предполагала. Спокойно, Ева. Только спокойно!
Сначала утром Злата пыталась мне мозг промыть, теперь, видимо, Алевтина Петровна упрется, и придется ее уговаривать. Но других вариантов нет. Мне очень нужна эта практика. Там же будет мой Тим!
– Но я же учусь на направлении туризма, ба. А туризм-отели-горничные – все это имеет прямую связь. Да и…
– Нет, Ева. Нет и еще раз нет! – категорично машет головой родственница. – Новый год на носу, ты меня тут одну бросить собралась?
– Но, ба! Сама я на такую поездку ни в жизни не заработаю.
– Заработаешь, еще и не на такую.
– Это колоссальный опыт, у меня будет возможность подтянуть знания языка, – пытаюсь надавить на единственное, что всегда срабатывало с Алевтиной Петровной – знания. Но сегодня система дала сбой.
– Категоричное и не имеющее возражений “нет”, Евангелина! – ставит точку своим тоном в разговор женщина. – Хочешь – обижайся, но Швейцария – это не гостиница на соседней улице. Это тысячи километров от дома и от меня.
Конечно, думаю про себя, там меня будет сложнее контролировать и строить по струнке.
– Ешь, а то желудок себе испортишь! – приказным тоном выдает ба и уходит, оставляя меня в гордом одиночестве.
Теперь и есть не хочется, и чай не лезет.
Отодвигаю все это ароматное великолепие от себя и иду к себе в комнату, где падаю носом в подушку и едва сдерживаю горькие слезы.
Я безумно благодарна своей бабушке, что пятнадцать лет назад она не побоялась повесить себе на шею маленькую внучку. Поднять и воспитать, когда моих родителей не стало. Я за все невероятно ей благодарна! Но в такие моменты… хочется удавиться.
Бабушка ко мне даже не заходит, хотя уже прошло больше часа. И да, может, должно быть наоборот, но почему-то я не чувствую себя виноватой. Но ведь правда, ничего нельзя. Шаг влево, шаг вправо – расстрел на месте. Но как ей объяснить, что для меня это очень важно! Когда я смогу себе позволить такую поездку? Правильно! Никогда!
Я молча выбираюсь из спальни и направляюсь на кухню. Бабушки нет, значит, ушла в свою спальню. Просто перекусить, потому что за весь день даже со Златой мне не удалось поесть. Всем от меня что-то да нужно. И одни недовольства только и слышу.
После, наскоро поужинав, запираюсь у себя. И как раз вовремя, вовсю трезвонит мобильный.
– Да, – отвечаю, улыбаясь, как дурочка.
– Ну, что? Поговорила со своей старушенцией? – меня иногда коробят словечки Тимура, за что его не раз одергивала. Пожалуй, это были единственные его минусы.
– Тим, я, кажется, просила, проявлять уважение к моей бабушке! – хорошее настроение как рукой сняло.
– Ладно, не цепляйся. Так что?
– Она против, как я и предполагала.
– Слушай, Лин, – и на этом обращении меня как обычно передергивает. Раздражает от того, как меня зовет парень. Сократил имя, но не с той стороны, откуда просила.
Ар-р-р!
– Рейс уже завтра в пять вечера, – продолжает Тим. – Я за тобой заеду в половине третьего. Собирай чемодан и не дури! – говорит немного резко и категорично. – Я приеду и тебя заберу, тиранша твоя дома будет или на работе?
– Она дежурить вроде должна, в общем, я не знаю, как правильно поступить, Тим, – откинулась на подушку и уставилась в потолок.
Сомнения меня одолели. Бабушкин отказ и слова Златы просто вытрепали все мое невозмутимое спокойствие. Я нервничаю, потому что впервые в жизни должна сама сделать выбор. Принять решение. Поступить, по сути, наперекор близким мне людям. Бабушка – мое все. Дала мне воспитание, возможности, но иногда ее гиперопека душит.
– Как-как, ты прекрасно знаешь! Такого шанса больше не будет, предложение разовое. Они быстро найдут тебе замену, Лин, – продолжает наседать Тим. – Отправят какую-нибудь Маркину.
Светку? И поедет мой Тимур наедине с какой-то Светкой Маркиной? В романтическую Швейцарию?
Ну, уже нет!
– Я еду! – решаюсь я.
Я хочу изменить свою жизнь, и я уверена, что у меня все получится.
– Правда?
– Да. Я все соберу и буду готова к половине третьего. Буду ждать тебя у того дома, где ты меня все время высаживаешь.
– Ну, вот и умница, Лина, – выдыхает с облегчением Тим, или мне кажется?
– Хорошо, тогда до завтра, – прощаюсь я и сворачиваю разговор. Потому что теперь дел появилось вагон и маленькая тележка.
Первым делом прикидываю, сколько нужно мне с собой денег. Достаю свои отложенные на черный день деньги и с сожалением считаю. Всего каких-то семнадцать тысяч. Негусто, но это то, что смогла отложить, потому что бабушка меня не балует лишними средствами, приучив к жесткой экономии. Но я и не жаловалась никогда. Все самое необходимое у меня всегда было. И бабушка одна меня поднимала, даже не представляю, как ей было тяжело. Поэтому сейчас себя вдвойне, а то и втройне чувствую эгоисткой и неблагодарной внучкой. Это неправильно, но она не оставляет мне выбора.
Глава 4. Дамир
– Сейчас вернусь, – выхожу из душа, хватая со стола разрывающийся от звонка мобильный. Савченко.
– Не задерживайся там, – поет соловьем девушка.
Я выхожу на просторный застекленный балкон Никиной квартиры. Купленной мною Никиной квартиры. Прям как был голый, только в полотенце, повязанном на бедрах, и с мокрой после душа головой.
Несмотря на середину декабря и колючий мороз, мне сейчас будет не лишним проветрить мозги.
Видок с этой новостройки убойный. Да и сам район перспективный.
