Почти родные - Слава Доронина
Спустя несколько месяцев Яр позвал в кафе и сказал, что переезжает в Штаты, хочет попробовать строить карьеру там. Это стало большим потрясением. Еще бо́льшим — когда он позвал меня с собой. Наивную, привязанную к семье восемнадцатилетнюю девочку.
Мама с папой, скорее всего, не стали бы препятствовать отъезду. Хотя о предложении Яра они не знали, как и об истинной причине нашей размолвки. Впрочем, расставания не было, общение само сошло на нет, стало поверхностным и редким.
Может, я сделала глупость, что не уехала с любимым человеком, но стоило представить, что не увижу Руса и Дана, что буду жить вдали от родителей и дома, как сердце разбивалось на множество осколков. Еще и прабабушка тогда сильно заболела. Стало понятно, как в действительности дорога мне семья. Не готова я была к резким переменам в своей жизни.
Кроме того, очень трепетно отношусь к отцу. Ради него прошла обучение на курсах медсестер, освоила несколько техник массажа. Потому что невыносимо было видеть, как его мучает боль в спине. Мысль, что в один из таких моментов меня не будет рядом, ранила сильнее, чем та, что мы с Яром не будем вместе.
А семейные посиделки, которые мама устраивает по выходным раз в две недели, собирая всю родню? Они у всех вызывают восторг. Все без ума от теплой и живой атмосферы в доме, включая меня.
Так, после окончания университета Ярослав уехал в Штаты, а я осталась в России. Со своей семьей. До сих пор не знаю, правильно ли поступила, но ни в эмоциональном плане, ни в привязанности к близким ничего не изменилось: я по-прежнему не представляю себя без родных. Даже тетю Жанну, лучшую подругу мамы, очень люблю и всегда скучаю, когда она долго к нам не заглядывает.
Вика первой замечает меня в холле института.
— Яр еще тут, — быстро говорит она, подойдя вплотную, и стреляет глазами в сторону. — По телефону расстраивать не хотела, но… В общем, Гордеев не один.
Прослеживаю за взглядом подруги, и бросает в жар. Рядом с парнем, к которому я до сих пор неравнодушна, стоит эффектная блондинка. Полная моя противоположность. На ее фоне я кажусь себе угловатым подростком. Зачем-то вспоминаю «комплимент» Ковалёва, что платье мне не идет, и настроение становится еще паршивее.
— Мог бы не брать ее с собой. Да и с отцом можно было дома увидеться. Он специально, чтобы ты их вместе увидела…
— Каждый из нас сделал свой выбор. И мы обе в курсе, что дела у Яра идут в гору и возвращаться он не планирует. Никто не обещал хранить верность, — обрываю Вику.
Гордеев замечает нас и останавливает взгляд на мне. Как могу, пытаюсь замаскировать шок от того, что он приехал в Россию, и не один, а с девушкой. Но когда его спутница поворачивается и я вижу ее лицо — сражает пришедшийся точно в грудь удар.
— Это я тоже не хотела говорить по телефону. Чтобы ты сама все увидела. — Фраза повисает в воздухе подобно большому гелиевому шару.
Мучительная боль заставляет задохнуться.
Рядом с Яром — одна из моих постоянных моделей, я работаю с ней очень давно. Точнее, работала. Два месяца назад Вера улетела в другую страну, сказав, что познакомилась по интернету с каким-то красавчиком и тот позвал ее к себе.
В голове не укладывается, что человек способен на такой цинизм. Они подписаны на мои соцсети. И не могли не знать, что все мы знакомы…
— Яр идет сюда, — озвучивает Вика очевидное, потому что я тоже вижу, как он со своей новой подружкой направляется в нашу сторону.
— Привет, — коротко здоровается Гордеев, обдавая меня невозмутимым спокойствием.
И Вера, и Яр делают вид, что ничего из ряда вон не происходит, в то время как мое тело начинает сотрясать дрожь. Хочется взорваться и сказать что-то язвительное, обидное. Но беру себя в руки.
Сглатываю ком в горле, чтобы хоть немного снизить оглушающий эффект от этой внезапной встречи, и киваю Яру в ответ. Гордеев собирается что-то сказать, но я изображаю, что тороплюсь. Не намерена задерживаться рядом с ним ни на минуту. Если только за тем, чтобы проткнуть бывшему ногу каблуком. Как Яр мог?..
— Да постой же ты, мы аудиторию свою прошли, — дергает меня Вика за руку и направляет к нужной двери.
Перед глазами расплывается мутное пятно вместо лица подруги. Я редко плачу, но сейчас тот самый случай, когда с удовольствием дала бы волю слезам. На ватных ногах захожу в аудиторию, сажусь за самую дальнюю парту и стараюсь сконцентрироваться на речи преподавателя, запретив Вике хоть что-либо произносить вслух о Ярославе. Однако он сам дает о себе знать. Пишет сообщение, предлагая встретиться после занятий. А потом еще одно.
Смотрю на экран, пока тот не гаснет. Слушать оправдания, как получилось, что Яр теперь с Верой, я не хочу. Да и вообще ничего не хочу. Переношу вечернюю съемку на другой день и отключаю звук на телефоне, а сразу после занятий еду домой, скрестив на удачу пальцы, чтобы больше не пересечься с Гордеевым и его подружкой.
Дома раздеваюсь догола и надеваю свою любимую пижаму. Что там Андрей говорил? Нужно бы заняться спортом? Ага, сейчас. Спускаюсь к холодильнику за мороженым, надеясь, что с Ковалёвым мы тоже не пересечемся. Но звезды сегодня явно не на моей стороне. Андрей сидит за столом и перебирает таблетки в аптечке отца. Выглядит бледным и измученным, словно весь день таскал мешки с цементом.
— Кажется, кто-то переусердствовал с занятиями? — ехидничаю я. — Тебе бы без такого рьяного фанатизма относиться к спорту, глядишь, дольше проживешь. Если что, я желаю тебе много-много здоровья. Не хватало еще, чтобы потом по ночам ко мне приходил, — добавляю тише.
Из-за внезапной встречи с Яром напрочь вылетело из головы, что я хотела поиздеваться над Ковалёвым. Может, в другой раз. Очевидно, что сегодня мы оба не в духе и не в настроении.
— Переусердствовал, — соглашается Андрей. — И как назло, один массажист заболел, а другой отказался ехать в такую даль. — Он не язвит, зато сильно морщится и постанывает, держась рукой за ключицу.
Вспоминаю, как приступами боли иногда мучается отец, и на мгновение становится даже жаль Ковалёва. Я подхожу к столу и забираю у него аптечку. Беру нужное лекарство и заодно массажное масло. Все равно день испорчен. Хуже быть не может.
— Пойдем, сделаю тебе массаж. Боль совсем не уйдет, но станет немного полегче, —
