Одержимый сводный брат (СИ) - Ирсс Ирина

— В этом и есть вся суть, понимаешь, — резко перебиваю Римчука, пока он не произнёс это вслух. — Эвелина — грёбанный ангел. Даже мой папаша повёлся на это, женившись на её матери, я уверен только для того, чтобы обзавестись такой идеальной дочуркой. А в итоге притащил в дом змею.

Я немного сбавляю обороты, замечая, что несколько зевак начали к нам прислушиваться. Запускаю руки в карманы джинс и обвожу взглядом холл. Никто не пробует встретиться со мной взглядом, сразу отворачиваясь или направляясь дальше по своим делам. Намёк понят сразу. Вот и отлично, а заодно и мне пауза даёт возможность чутка успокоиться. Когда смотрю обратно на Римчука, тот выглядит уже не таким уверенным. У него тоже было время подумать.

— Можешь и дальше искать ей оправдания и видеть в Лине невинную овечку, вот только, если бы эта овечка устроила твоей матери передоз, сомневаюсь, что ты бы стал её так рьяно защищать, как бы сильно ни хотел затащить её в постель, — бросаю и тут же разворачиваюсь, начиная уходить.

А Рим даже не пытается сказать, что это не так. Потому что я знаю, что он, как и ещё человек пять из нашей компании, уже давно бы подкатили к птичке, если бы не я и наша история.

— Кай, — окликает Рим, но я лишь вскидываю руку, показывая средним пальцем, что сейчас мне вообще фиолетово на всё, что он скажет. Поэтому он решает просто спросить, крикнув в вдогонку: — Ты куда?

— Платить по счетам, — через плечо кидаю на ходу, — малышка, наконец, созрела для взрослых игр.

Глава 4. Лина

Моё сердце перестаёт биться. Ровно на пять секунд, за которые успеваю перебрать едва ли не сотню вариантов, как Егор так быстро мог узнать, что я собираюсь дать номер телефона парню. Пока на сто первый, наконец, не понимаю, что такого просто не могло произойти.

Если только это не пятьдесят девятый вариант, когда уже чуть ли не поверила, что на мне стоит прослушка.

Ведь не стоит же, не так ли? В противном случае, он бы давно припомнил мне все шалости. Поэтому на шестую секунду, я таки набираюсь мужества выдохнуть и постараться непринуждённо выдать:

— Что именно?

Его однобокая ухмылка становится чуточку шире. Попалась, птичка, говорит она мне.

Егор же говорит:

— Эта была моя любимая футболка, Эвелина.

С такой хрипотцой и тягучестью в голосе, что я даже на мгновение подвисаю, пытаясь вспомнить, когда последний раз слышала озорство в его голосе, пока…

Стоп. Эвелина?

Меня аж всю передёргивает.

Это не хорошо. Совсем не хорошо. Егор не называет меня по имени. По крайней мере, слишком редко, чтобы осознавать, что меня ждёт что-то нехорошее. И это ещё пол беды. Есть ещё одно понимание, от которого бросает в жар, а по спине скатывается свора мурашек. Парень, которому я собиралась дать свой номер телефона, может выйти из кабинета в любую секунду. Всё ещё горжусь своим показушным поступком?

Боги, какая же дура.

А ещё нервозность не даёт сосредоточиться, чтобы подумать, что ответить. Все мысли лишь о том, как вывести Егора быстрее из приёмной.

— У тебя их ещё две, абсолютно таких же, от тебя точно не убудет, Кайманов, — бросаю поспешно, и только когда вижу реакцию Кая, понимаю, какую совершила ошибку.

Ухмылка меняется на полноценную улыбку — хищную такую и нагоняющую ещё более нехорошее предчувствие. Складывается ощущение, что я делаю ровно то, что хочет получить от меня Егор. А зная его…

У меня буквально всё внутри холодеет, когда он протяжно так выдаёт:

— Хм… — словно готовится сделать очередной ход, но тут что-то резко меняется, что пугает только ещё сильнее, потому что я вижу совершенно непостижимое.

Он оценивающе оглядывает моё лицо, когда его взгляд ненароком поднимается выше, и тут ухмылка медленно умирает на его губах. Мне же следовало бы проморгаться, так как на секунду мне кажется, что вижу в ледяных океанах его глаз сожаление. Такое яркое, как вспышка чего-то совсем неестественного и чуждого его глазам. Но он всё смотрит на мою бровь, которая после умелых рук медсестры выглядит не такой страшной: небольшое, совсем крошечное рассечение, которое даже зашивать не пришлось, а лишь промыть и обработать.

Но Егор смотрит так, словно так не считает. Красивые черты его лица становятся острыми, на щеке пульсирует желвака, и напряжение в воздухе отчего-то растёт с каждой секундой тягостного молчания, в котором слышно только дыхание, моё — едва живое, и его — неровное и тяжёлое.

Эта заминка совсем короткая, длящаяся буквально несколько совсем неуловимых мгновений, но мне кажется, что за это время что-то внутри меня вновь возродилось. Мне не мерещится, тот Егор, которого я знала всего пять часов, всё ещё там — тот Егор меня не ненавидит.

Он отводит взгляд в пол, недовольный и злой, Кайманов будто пытается чему-то сопротивляться. А я так и стою, таращась на него во все глаза и ожидая, что будет дальше, и совсем забываю, что за спиной моей в любую секунду может объявиться проблема. Вспоминаю вовремя, но не имею и малейшего понятия, как вывести Кая из приёмной. Лина, которую он знает, не настаивает. А если начну…

Спокойно. К тому же Егор, с какой бы целью сюда ни пришёл, явно больше на ней не сосредоточен. Кажется, он и сам уже готов отсюда уйти. Однако я жду, что он просто уйдёт один, поэтому, когда его взгляд возвращается к моим глазам, несколько теряюсь. Он размышляет всего секунду.

— Ты всё? — спрашивает Кай, а я даже не сразу понимаю, о чём именно он.

Поэтому мой ответ в очередной раз выходит необдуманным.

— А что? — отзываюсь я и тут же вижу вспышку удивления в его взгляде, за чем снова следует короткая усмешка.

Кайманов кривит губами, совсем недолго размышляя, стоит ли акцентировать на этом внимание. Но нет, он вновь и вновь спускает мне дерзость, что начинает вызывать подозрение.

— Поехали, — говорит он, тут же разворачиваясь к двери и даже не сомневаясь, что я последую за ним. Однако я хочу всё равно спросить, что тот задумал, но Егор вовремя ловит мой немой вопрос в глазах, бросая на меня короткий взгляд через плечо, когда уже находится в дверном проёме приёмной. И снова ухмылка, не предвещающая ничего хорошего. — Нас ждёт отец, у него для нас есть сюрприз.

Егор не ждёт меня, сразу выходит за дверь, потому что знает, что всё равно догоню. Перечить одному Кайманову — уже риск. Двоим… что ж, удачи тому бедолаге, что решится на подобное.

И всё же, Дима.

Оборачиваюсь на дверь, с одной стороны мне повезло, он всё ещё там, с другой — номер телефона по-прежнему зажат в кулаке. И у меня есть ровно одна секунда на размышление, пока Егор всё же не вернулся и основательно не лишил последнего шанса.

Как новенький сказал? Судьба?

Что ж, если это действительно правда, то он обязательно увидит листочек, который быстро подкладываю на край чёрного столика прямо у двери, а затем поспешно выхожу, замечая удаляющуюся спину Кая. Прямо перед поворотом к лестнице, он останавливается, слегка поворачивая голову, чтобы посмотреть иду ли я за ним. Я иду, но у меня почему-то стойкое ощущение, что направляюсь сейчас прямиком на казнь.

Глава 5. Лина

Адская пытка.

Серьёзно, хуже Егора, может быть только молчаливый Егор.

А ещё это невообразимое напряжение, когда ты изо всех сил стараешься куда-то не смотреть. В данном случае на точно высеченный из мрамора профиль — острый, жестокий и абсолютно пустой. Я редко задаюсь вопросом, что у Кайманова в мыслях, особенно когда он зол или серьёзен, что бывает практически девяносто процентов всего времени. Но лишь потому, что боюсь узнать, насколько сильно он меня ненавидит. А вот в такие моменты? Неизвестность пугает сильнее, потому что к ненависти я привыкла. И даже смирилась, честно признав, что отчасти всё это было оправданно. Я сама полезла на рожон, сама флиртовала с парнем и кидала смелые намёки, чтобы и он был смелее на публике. И даже в тот момент, когда поняла, что перегнула палку, сама вынесла ссору, чтобы привлечь внимание.