Красавчик - Кристен Каллихан

Декс криво улыбается.

— Я бы не хотел визуализировать эту мысль.

— Не мог не поделиться с тобой картинкой, — я расправляю плечи. — Господи, зачем вообще нужна музыка?

— Ты можешь выбрать другую, какую угодно, лишь бы тебе было комфортно. — Он снова пожимает плечами. — Для меня это оказалось на удивление легко.

— Я чувствую себя как кусок говядины на витрине.

— Класс А, высший сорт, задница квотербека. — Это от Ролондо, который выходит из ванной, где нам предложили смыть масло после съемки. Господи.

Он смеется.

— У тебя такой вид, будто ты вот-вот начнешь бросаться своими хлопьями. В чем проблема, Мэнни? Черт, ты же много раз давал интервью.

Да, давал. Дело не в наготе.

— Это из-за твоих причиндалов? — Ролондо сверкает улыбкой. — Беспокоишься, что он не выдержит сравнения?

— Ты же понимаешь, что я видел твое барахло, Ро. Мне незачем беспокоиться о сравнении, для меня это не проблема.

Его ухмылка становится только шире.

— Значит, ты все-таки смотрел.

Декс качает головой.

— Попался, дружище.

При других обстоятельствах я мог бы улыбнуться. Теперь только отмахиваюсь от них.

— Играйте в свои оленьи игры с кем-нибудь другим, мальчики.

— Дерьмо, — говорит Ролондо, растягивая слова. — Ты, должно быть действительно переживаешь, если даже я не могу выбесить тебя.

Я слышу, как в дальнем конце лофта мисс Куппер говорит Джейку, что он проделал отличную работу. А это значит, что Джеймс придет за мной в любую секунду. Мое сердце начинает колотиться, и я провожу холодной рукой по разгоряченному лицу.

— Мне не по себе, ясно? – говорю я. — И мне действительно наплевать, что это говорит обо мне.

Повисает тишина. У Декса и Ролондо мрачные лица.

— Чувак, — наконец говорит Декс. — Если ты не хочешь этого делать, не делай. Скажи «нет».

Я бросаю взгляд на перегородку и переношу вес на другую ногу, желание развернуться и убежать ползет вверх по моим бедрам.

— Команда согласилась, значит и я согласен.

— Вудсон не участвует, — указывает Ролондо. — Он под каблуком у своей жены.

— Вудсон — кикер( Кикер или Плейскикер (англ. Kicker и англ. Placekicker, K) — позиция игрока в американском футболе. ). Я — квотербек. Я скажу «нет», и болельщики разочаруются. Кроме того, я уже дал обещание. Отступать было бы неправильно.

Все равно уже слишком поздно. Джеймс выходит из-за перегородки.

— Мистер Мэннус, — говорит он, уже по-деловому. — Давайте подготовим вас.

— Отлично, — бормочу я.

Я следую за ним в раздевалку, и он жестом указывает на стол, покрытый кусками ткани от бледно-бежевого до темно-коричневого цвета.

— Если вам так будет удобнее, можете надеть вот это.

Я хмуро смотрю на ткань.

— Это?

Джеймс берет светло-коричневую ткань и показывает мне.

К моему гребаному ужасу, это стринги. Мужские стринги.

— О, черт возьми, нет.

— Почему вы все говорите одно и то же?

— Угадай с двух раз. — Я даже представить себе не могу, какое дерьмо парни вывалят на любого бедолагу, пойманного одетым в этот кошмар.

— Мы заретушируем их, — уверяет он, его губы подергиваются.

— Ты думаешь, именно поэтому я возражаю? — я смотрю на стринги в его руке.

Он отбрасывает их обратно к остальным.

— Честно говоря, я на твоей стороне. Однажды пробовал примерить, и не знаю, как женщины это выдерживают. Это худшее ощущение в мире.

Он смотрит на стринги, затем снова на меня.

— С другой стороны, задница в них выглядит великолепно.

Я не совсем понимаю, заигрывает ли он со мной, но что-то в его глазах говорит мне, что он не будет против, если я стану его личной моделью. Это не первый раз, когда парень пытается флиртовать со мной. И вероятно, не последний. Спортсмены и секс всегда идут рука об руку.

— Моей задницы в них не будет, — говорю я, пожимая плечами.

Он криво улыбается мне.

— Тогда ладно, там есть халаты или полотенца, которые ты можешь использовать после того, как разденешься. Когда будешь готов, просто выходи в студию.

Он оставляет меня раздеваться. Тишина в маленьком пространстве давит. Раздается смех ребят, но он лишь увеличивает расстояние между ними и мной. Я стягиваю с себя рубашку и пытаюсь избавиться от ощущения, что меня выставляют напоказ.

Все это чушь собачья. Ролондо прав, у меня никогда не было проблем с тем, чтобы люди видели меня в чем мать родила. Я горжусь своим телом. Я усердно работал, чтобы усовершенствовать его, и оно усердно работает для меня. Но сейчас я не прошу его выполнить какую-то задачу, сейчас я должен выставить его на всеобщее обозрение.

Год назад меня бы это вполне устроило. Черт, я бы, наверное, прихорашивался, как гребаный петух на прогулке. Слава и обожание могут поглотить человека целиком, если это все, о чем ты думаешь. Пока не убедишься, что все это чушь собачья.

Забавно, как личная трагедия может сорвать завесу так быстро, что закружится голова. Я больше не слеп к этой ерунде, и, честно говоря, часть меня предпочла бы сохранить свое невежество. Потому что теперь я чувствую себя опустошенным, и зияющее пространство внутри меня продолжает расти.

— Господи, — бормочу я себе под нос. — Просто заткнись и делай свою работу.

Я расстегиваю пуговицу на джинсах и говорю себе, что все это не имеет значения. Затем появляется Джеймс, чтобы намазать меня маслом «чтобы камера могла запечатлеть каждую выпуклость и изгиб».

Я на самом деле ненавижу этот день.

ЧЕСС

ЕСТЬ ТАКОЕ ВЫРАЖЕНИЕ: КАМЕРА НИКОГДА НЕ ЛЖЕТ.

Фотографы знают, что это неправда. Камера и, соответственно, фотография — врут все время. Мы заставляем их обманывать посредством манипуляций. То, что выглядит одним в реальной жизни, на фотографии может выглядеть совершенно по-другому. Свет и тень, отрицательное пространство и углы, множество вещей могут повлиять на результат.

Камера меняет понятие красоты. Совершенно обычные люди вдруг оживают перед камерой. Есть что-то в том, как свет падает на них, и внезапно они становятся совершенно прекрасными. Угловатые линии изможденного лица могут быть удивительными, а лица невероятной красоты выглядеть странно плоскими.

Это моя работа — найти историю в лице, в теле.

Я напоминаю себе об этом, когда