Нельзя влюбляться (СИ) - Хан Рита

Правда, не могу представить, чтобы Рощина вела себя так же, но чем черт не шутит? Вдруг ей напрочь снесет крышу от моего внимания?

Это даже интересно, чувствую, как внутри меня просыпается давно забытый азарт охотника. Точнее, спящий.

А во-вторых… я на все сто десять процентов уверен в том, что ее мать теперь будет контролировать каждый мой шаг.

Рощина, конечно, утверждает, что меня ждет манна небесная, что все пойдет как надо, но не верю ее оптимизму.

Такое чувство, будто она совершенно не знает собственную маму. Людоедовна может выкинуть что угодно, знаем, проходили.

Хотя, возможно ботаничка все еще витает в облаках, нацепив свои розовые очки. Это было легко понять по обстановке в ее комнате — все такое розовое, зефирное, аж зарябило в глазах.

Но я удивлен, что при всей своей «ванильности» она любит детективы и Толкина. Вот уж не подумал бы, что Рощина читает такое. Ей скорее подойдут какие-нибудь девчачьи романы-слезодавилки о неразделенной любви.

Даже из ее ситуации с женихом сестры может получится неплохая история.

Думаю об этом и чувствую раздражение.

Нет, история отврат полнейший — это же надо влюбиться в какого-то там Стаса, который без пяти минут муж родной сестры. Можно подумать, других парней нет, остался только он.

И куда подевались высокоморальные принципы Рощиной? Или не такие уж они и моральные?

Ладно я, у меня они зарыты под толстым слоем адекватного эгоизма, но в последнее время и он начал прихрамывать, что меня напрягает.

Поначалу я не хотел соглашаться на эту авантюру с игрой в любовь, ведь в какой-то момент мне стало жалко малышку Зою.

Жалко у пчелки.

Я всего лишь… разобью ей сердце?

Нет, конечно, до этого не дойдет. Ну там пара пылких взглядов, пара прогулок под ручку, я думаю, этого для Льва будет достаточно, чтобы признать за мной победу.

Я всего лишь верну байк и получу свой зачет у Людоедовны, а Рощина получит жизненный опыт…

— Тимур, ты дома? — раздается стук в дверь, выводящий меня из раздумий.

— Да, пап.

По тону отца понимаю, что не жди ничего хорошего.

Наверное, решил заглянуть с очередной лекцией о том, какой у него сын-раздолбай и все в таком духе. Отец у меня тот еще токсик.

— Ты что-то хотел? Ухожу через пять минут. — Сразу даю понять, что не настроен на долгие «задушевные» беседы.

— Мне доложили, что ты опять прогулял пары в университете.

И кто же это сделал? Неужели папа завел себе стукача, который будет следить за мной еще и во время учебы?

— Допустим, прогулял.

— Когда уже ты поймешь, что это очень глупо? Я не смогу ввести тебя в совет директоров своей компании, если у тебя не будет диплома о высшем образовании.

— Пап, а кто сказал, что я хочу там быть? С чего ты вообще взял, что я буду работать у тебя? На тебя?

— А где тебе еще работать?! — отец пышет гневом, повышает тон.

— Не переживай, не пропаду. У меня есть свои идеи на этот счет.

— Будешь шляться по переходам и бренчать на своей балалайке? — небрежный кивок в сторону моей гитары, стоящей в углу. — Или будешь копаться в гараже у дяди Васи и сдавать старые мотоциклы на металлолом?

Чувствую, как его слова задевают мое самолюбие. Не желая больше находится рядом с ним ни секунды, хватаю свою кожанку и ухожу, напоследок громко хлопнув дверью.

И это мой родной отец? Разве он не должен поддерживать мои решения?

Но нет, вместо этого, отец просто давит их на корню.

Иду в гараж и вытаскиваю своего железного друга.

Да, этот старик достался мне от дедушки, но он ни в какое сравнение не идет с тем байком, который я продул другу.

Я так сильно зол, что готов натворить делов, поэтому сейчас самое лучшее — это прокатиться с ветерком и остыть.

Напряжение просто зашкаливает, и чтобы сбросить его, мчу по трассе на всех парах. Скорость и спорт всегда помогают привести мысли в порядок.

Есть еще кое-что, но сейчас я меньше всего хочу видеть Марьяну и выслушивать ее глупые претензии.

С ней даже поговорить не о чем. Уж она-то точно не интересуется ничем другим, кроме женских журналов и соцсетей. Ей лишь бы выложить селфи с выгодного ракурса и проследить за лайками.

На ум тут же приходит образ другой девушки. Вот она стоит посреди своей комнаты, испуганно хлопая своими большими, зелеными глазами, и не знает как выпроводить меня поскорее.

А еще Рощина очень часто смущается и краснеет, получается мило. Мне в кайф ее злить, чтобы еще раз увидеть эти пунцовые щеки и метающий молнии взгляд.

Да, злится Зоя зачетно.

Едва не врезаюсь во встречный автомобиль, внезапно выруливший из-за поворота. Реакция есть, дети будут. Резко торможу и съезжаю на обочину.

Черт, нашел время думать о ботаничке! Она-то, небось, спит и видит, как уводит жениха своей сестры и сбегает вместе с ним на край света.

Нет, определенно, нельзя этого допустить.

Ну ничего, малышка, ты мне еще спасибо потом скажешь.

Две недели все расставят по своим местам и даже выбьют из твоей головы эту розовую дурь.

Тимур

Едва прихожу в универ, меня подлавливает Ремцов.

— Яр! — машет он мне рукой с другого конца коридора, приветствуя и одновременно подзывая к себе.

Мы привыкли называть друг друга по первым двум-трем буквам своих фамилий, еще с первого курса прицепилась привычка. Что-то вроде позывных: когда мы играли в одной баскетбольной команде постоянно пользовались этим. Коротко, удобно, понятно.

— Дарова, друг. Что стряслось?

— Это я у тебя спросить должен — ты чего такой угрюмый?

— Да… с отцом опять поцапался, — отмахиваюсь, не желая углубляться в эту тему. — Идешь на пару?

— Так Людоедовна же, пропустишь ее…

— Черт, я и забыл.

Действительно, напрочь вылетело из головы, что сегодня пары у нашего любимого препода. Какие-то изменения в расписании и замена не в лучшую для нас сторону.

Не в лучшую, однозначно, ведь я не то что не готов к лабораторной работе, я элементарно не выспался из-за того, что всю ночь гонял на байке, поэтому собирался как следует покемарить на лекциях.

Покемаришь теперь…

— Пошли, — хлопает меня по плечу Лев, видимо, поняв, что я сегодня не настроен на задушевные беседы, за что я ему безмерно благодарен.

Хорошо, когда друг понимает тебя с полуслова.

В аудитории уже собрался весь поток, все о чем-то болтают, стоит привычный галдеж. Здороваюсь с пацанами и иду на свое место — за последнюю парту.

Тетрадь, ручка летят на край стола, сумка сверху. Уже собираюсь воткнуть в уши наушники и принять горизонтальное положение, как вдруг замечаю, что что-то не так.

Рощина стоит возле моей парты, растерянно сжимая в руках свою сумку.

— Что-то хотела? — интересуюсь у нее, вытащив один наушник.

— Я сяду рядом с тобой?

— Эй, ботаничка, вообще-то, это мое место, — Лев закидывает свой рюкзак на стул.

Рощина краснеет, но не уходит, только смотрит на меня, выпучив глаза.

Так, судя по всему, она хочет донести до меня какое-то скрытое послание…

И тут до меня доходит.

Черт. Ну конечно. Мы же с ней типа пара.

В понимании Рощиной, видимо, парочки любят сесть вместе, чтобы пообжиматься на «камчатке» и поворковать назло всем одиночкам. А я с ней даже не удосужился поздороваться, к слову, я вообще про нее не подумал, когда зашел в аудиторию…

— Рем, отсядь.

— Что?! — Лев смотрит на меня, вытаращив глаза.

— Потом объясню, — взглядом даю понять, что так нужно. — Просто отсядь.

— Ну ладно… — протягивает он и пересаживается на третий ряд, кажется, догадываясь что к чему.

— Спасибо, — Рощина осторожно обходит парту и так же садится рядом со мной, стараясь сохранять максимальную дистанцию.

Группаши, заметив нашу «рокировку», многозначительно переглядываются между собой и начинают перешёптываться.

Еще бы, такое событие! Сама мисс недотрога добровольно пересела к отпетому хулигану универа, все равно что ангел сошел с небес прямиком на чай к Мефистофелю.